Политические партии, не видя возможности вывести Россию из кризиса, уклонялись от власти. Все, кроме большевиков. Большевикам Россия была нужна в качестве плацдарма для мировой революции. Октябрьское вооруженное восстание и приход к власти большевиков были логически закономерными шагами на пути дальнейшего раскола и развала страны.

Внешне в городах все это произошло почти незаметно. «Люди даже и не поняли, что произошел переворот. Большевиков считали утопистами, фантазерами, не способными удержаться у власти дольше двух месяцев. Любопытно, что даже биржа не отреагировала на «революцию». «Русь слиняла в два дня. Самое большее — в три... — писал философ В. В. Розанов. — Ничего в сущности не произошло. Но все — рассыпалось».

Центральная часть России была «сдана». Опору для возрождения страны увидели на окраинах, экономически более крепких, не так пострадавших от экономической разрухи. Надежду вселяла позиция казачьих верхов, которые не признали власть нового правительства и попытались «отгородиться» от России.

В ноябре 1917 года на Дону зарождается общероссийская охранительная сила, действительно способная драться с большевиками. • 30 октября генерал М. В. Алексеев выехал из Петрограда на Дон. Он надеялся на казачество: знал, что сами казаки не пойдут водворять порядок в России, но свою территорию и достояние от большевиков защищать будут и тем самым обеспечат базу для формирования на Дону новой армии. 2 ноября 1917 года Алексеев прибыл в Новочеркасск, и этот день был отмечен белогвардейцами впоследствии как день рождения Добровольческой армии (вообще идея создать добровольческую армию для борьбы с немцами появилась в военных верхах в конце сентября 1917 года). На территорию Дона и Кубани началась переброска юнкерских училищ из Киева, Одессы. Политика новой власти усилила приток офицеров в эти области. Приказ Петроградского ВРК армейским комитетам от 25 октября 1917 года гласил, что офицеры, которые «прямо и открыто» не присоединятся к революции, должны быть «немедленно арестованы, как враги», после чего многие офицеры поодиночке и группами отправились на Дон.

Донской атаман Каледин, не уверенный в силах и способностях генерала Алексеева, на призыв последнего «дать приют русскому офицерству» выразил «принципиальное сочувствие», но, подталкиваемый рядом своих сподвижников, которые «по соображениям благоразумия» отныне решили маскировать свои цели, намекнул, что центром «Алексеевской организации» лучше избрать Ставрополь и Камышин. Тем не менее генерал Алексеев и его организация остались в Новочеркасске, прикрывшись принципом «с Дона выдачи нет».

Почти месяц после прихода к власти большевиков участники Корниловского выступления продолжали сидеть в Быховской тюрьме. И лишь когда большевики двинули верные им войска на Дон и на Ставку, новый главком Духонин решил выпустить узников, людей, признающих лишь военную, бескомпромиссную борьбу с большевиками. Они и сами могли бежать, но боялись, что весть об их побеге взбудоражит солдат, и фронт, еле державшийся, просто рухнет и разбежится.

Сознавая, чем может грозить лично ему такое решение, Духонин колебался. 18 ноября в Быхов при-, шло письмо Духонина отправить арестованных на Дон в станицу Каменскую на поруки, затем последовало письмо с отменой предыдущего приказа и, наконец, приехал офицер с приказом от следственной комиссии Шаблиевского освободить «быховцев».

Деникин, Романовский, Марков и другие, переодевшись, по подложным документам поехали в Новочеркасск. Корнилов во главе Текинского конного полка направился туда же походным порядком.

Деникин ехал под именем Александра Домбровского, помощника заведующего 73-м перевязочным польским отрядом. Романовский погоны генерала сменил на погоны прапорщика, Марков изображал его денщика.

В Новочеркасске, куда Деникин прибыл в конце ноября, было неспокойно. В Ростове высадился морской десант Черноморского флота и вместе с местной Красной гвардией захватил власть. Каледин никак не мог заставить казаков сражаться с моряками и красногвардейцами. Появление «белогвардейцев» с одиозными именами играло на руку красногвардейцам и смущало казаков. Каледин посоветовал Деникину пока переждать на Кубани. Деникин и Марков две недели жили в станице Славянской, а затем в Екатеринодаре.

За эти две недели обстановка разъяснилась. Единственной силой, способной противостоять большевикам, на Дону оказалась «Алексеевская организация», насчитывавшая к тому времени около 700 человек. 26 ноября Каледин обратился к Алексееву за помощью, заявив: «Всякие недоразумения между нами кончены». Пока Большой Войсковой Круг собирался и принимал решение изгнать большевиков из Ростова, «алексеевцы» вели бои на окраинах Ростова и затем помогли казакам занять город.

6 декабря в Новочеркасск прибыл Корнилов. По дороге он с текинцами попал в засаду и принял решение рассеяться и пробираться на Дон поодиночке. Теперь под именем Лориона Иванова, беженца из Румынии, Корнилов объявился в донской столице.

С этого времени прибывшие генералы стали объединяться вокруг Л. Г. Корнилова и, опираясь на «Алексеевскую организацию», попытались возглавить на Юге все антибольшевистские силы. Тесного единства между вождями «белого движения» не было. По мнению некоторых современников, Корнилов «перехватил власть у Алексеева». Но это были «счеты между своими», главной задачей стояло оттеснить от лидерства местные аморфные силы, возглавить всех бегущих от большевиков и повести их на спасение Родины.

Организационным центром стал «Донской гражданский совет», который по мысли Деникина должен был стать «первым общерусским противобольшевистским правительством».

Одним из решающих факторов создания «Донского гражданского совета» стало прибытие в Новочеркасск 10 декабря 1917 года представителя Франции полковника Гюше, который сообщил Алексееву, что французы выделили для антибольшевистских сил на Юге 100 млн франков. Тем самым установилась связь Антанты с «белыми» на Юге.

Во главе «Донского гражданского совета» стал «триумвират» — М. В. Алексеев, Л. Г. Корнилов, А. М. Каледин. Алексеев брал на себя политическое руководство и обязанности военного министра, Корнилов — руководство собравшимися добровольцами и командование всеми войсками, когда военные действия будут перенесены за пределы Донской области, Каледин — руководство оборонительными операциями, пока борьба будет вестись в пределах Дона.

В «Совет» вошли представители донского правительства, кадетской партии, даже правые социалисты-революционеры, что, как писал Деникин, «вызвало лишь недоумение в офицерской среде». В состав «Совета» вошли и генералы — А. И. Деникин, И. П. Романовский, А. С. Лукомский.

Работа «Совета» осложнялась тем, что в Новочеркасске и в составе самого «Совета» политическая «элита» начала сводить старые счеты, создала атмосферу взаимной отчужденности и, как казалось Деникину, не понимала сути свершающихся на Дону событий.

В основу деятельности «Донского гражданского совета» была положена выработанная в конце декабря 1917 года политическая декларации Добровольческой армии, созданная на базе «быховской программы» генерала Корнилова. Декларация предполагала создание в стране «временной сильной верховной власти из государственно мыслящих людей», которая должна была восстановить частную собственность, осуществить денационализацию промышленности, остановить раздел и передел земли, воссоздать армию на старых началах. Венцом деятельности «триумвирата» и «Совета» должен был стать созыв нового Учредительного собрания, а не того, что должно было собраться 28 ноября 1917 года, но все время откладывалось большевиками. Новое Учредительное собрание должно было сконструировать государственную власть и разрешить аграрный и национальный вопрос.

Впрочем, для этого первого «общерусского противобольшевистского правительства», по мнению А И. Деникина, «формы несуществующей фактически государственной власти временно были совершенно безразличны». Важным и нужным считалось создание вооруженной силы. «С восстановлением этой силы пришла бы и власть». Поэтому первым мероприятием «триумвирата» стало формирование антибольшевистских ударных отрядов. Специальные агенты были направлены во все города России — в Поволжье, Сибирь, на Кавказ.