— Что, черт возьми, вы тут делаете?

— Милорд! — Элойя была возмущена его появлением. Она выпрямилась и потянулась за полотенцем, чтобы прикрыть Талу. Но Эдон сделал ей знак отойти.

Вторжение Эдона не очень обескуражило Талу.

— Мы обесцвечиваем веснушки, милорд, — храбро объяснила она, указывая на горшочек с кремом.

— Веснушки? — Эдона аж зашатало. Его раздражали все эти тайные притирки, которыми женщины пользуются, чтобы быть соблазнительными. Нет, он этого не потерпит!

— Я запрещаю это делать! — рявкнул Эдон.

— Но…

— Я же сказал: запрещаю!

Значит, принцесса не сбежала, она здесь, в башне, прихорашивается для него. Ему хотелось схватить ее, вытащить из ванны и отнести мокрую и такую красивую обратно в постель. Но… он не мог себе этого позволить. Тала улыбалась ему, и Эдон устыдился того, что так сильно ее желает. Овладев собой, он в душе поклялся, что если еще раз застанет ее в таком соблазнительном виде, то выгонит служанок из комнаты и овладеет ею тут же.

— Я вас правильно поняла, Эдон, вам нравятся веснушки? — тихо спросила Тала.

— Конечно, мне нравятся веснушки. Это самое чудесное ваше украшение, миледи.

Тала улыбнулась ему, и… мрачный, унылый день словно осветился солнцем.

Эдон с легким кивком развернулся и вышел в залу.

Не будь Тео слепым, его глаза насмешливо сверкнули бы, когда Эдон уселся рядом с ним за стол. Сегодня утром у эрла был такой же свирепый вид, как у голодного медведя, проснувшегося после зимней спячки.

— Чувствую, вы чем-то взбудоражены, милорд, — добродушно заметил Тео.

— Не приставай ко мне, жалкий вещун, — огрызнулся Эдон, разламывая поджаристую булку пополам. — Из-за твоих ложных гаданий меня мучили ужасные сны.

— Ложных гаданий! — Тео прижал широкую ладонь к груди. — Не моя вина, что вы переделываете события по своему усмотрению. Я всегда говорил, что пророчество — это сигнал к изменениям. Может, вы хотите сегодня заглянуть в мою чашу?

— Нет, — твердо ответил Эдон. — Мне надо посмотреть, как чинят стену и чем нам грозит река. Для одного дня этого достаточно.

— О, насчет наводнения не волнуйтесь, — заверил Эдона Тео. — Распоряжения уже отданы. Сегодня у нас лишь одна забота — ваша свадьба.

Эдона это не совсем успокоило. Оставалось много забот, связанных с Эмблой Серебряной Шеей. Надо отыскать Рига и узнать, нашли тело жены викинга или нет.

Эрл вздохнул и бросил взгляд на закрытую дверь по другую сторону залы. Сегодняшний день обещает стать самым длинным днем в его жизни. В этом он был совершенно уверен.

Вода вновь наполнила Лим, но течение было слишком сильным, поэтому Эдон и Риг не могли перейти ее вброд и сократить таким образом путь в Арденнский лес, чтобы осмотреть, насколько он пострадал от пожара. Однако из-за сожженных деревьев и кустарника пройти по лесу стало легче.

Этим утром можно было увидеть развалины старого храма. Толстый слой черного пепла покрывал все вокруг. Охотничьего домика короля Оффы больше не существовало, а на дне ямы, где Эдон в последний раз видел Эмблу Серебряную Шею, сражающуюся с невидимыми врагами, стояла вода. Никакого тела они не обнаружили.

— Мне это не нравится, — сказал Риг, когда они с Эдоном повернули коней к роще. — Если эта ведьма выбралась из ямы, то такого может натворить, что…

— Если и выбралась из ямы, то угодила прямиком в огонь. Навряд ли ей удалось уцелеть.

Соображение Эдона было разумным, так как пожар уничтожил все на многие мили вокруг. Если бы не пошел дождь, долина горела бы до сих пор.

— Завтра можно послать сюда отряд, чтобы похоронить мертвых в роще.

— Да, — кивнул Эдон, развернул коня и свистнул, подзывая Сарину. — Возвращаемся в Варвик. — Перед свадьбой мне надо смыть с себя этот чадный запах.

В Варвике их ждал сюрприз: стражники короля Альфреда привезли на свадьбу трех младших лимских принцесс. Девочек сопровождала старая монахиня матушка Врен, оказавшаяся аббатисой Лойткойтского аббатства, к немалому изумлению Эдона.

Дождь постепенно утихал, и люди потянулись в Варвик. Никто не хотел пропустить обедню на празднике урожая, где будут присутствовать короли. И викинги и мерсиане пригнали с собой лучший скот и принесли первые плоды, чтобы их благословил епископ. Епископ Нельс собирался провести обедню за пределами часовни, тем более что к полудню дождь поутих.

Эдон занял подобающее ему место у алтаря. Риг и Мейнард стояли у него по бокам, а рядом с ними — Рашид, Эли и Торульф, одетые в национальные одежды. Учуяв что-то необычное, прибежала Сарина — выкупанная и вычесанная, с блестящей густой шерстью. Обнюхав всех, она остановилась около Эдона, одобрительно постукивая хвостом ему по ногам.

Свадебная процессия вышла из башни. Впереди шел Венн ап Гриффин с огромным распятием. За ним три его сестренки несли по корзиночке с полевыми цветами. Они бросили их под ноги невесте, поразительная внешность которой делала честь также и Элойе. Золотисто-рыжие волосы Талы были заплетены в косы и тщательно уложены венцом вокруг головы. Шелковое платье синего королевского цвета красиво обрисовывало все изгибы фигуры. У Эдона перехватило дыхание.

Запах сырой земли смешался с ароматным, таинственным запахом ладана, когда епископ обошел вокруг алтаря, благословляя собравшихся. До начала обедни все животные и плоды были благословлены. После этого епископ подозвал Эдона с Талой и произнес слова церемонии бракосочетания. Эдон поклялся любить, чтить и беречь Талу до конца своих дней и надел ей на палец кольцо валлийского золота со словами: «Этим кольцом венчаюсь с тобой».

Тала на мгновение замешкалась, когда настал ее черед повторить христианские обеты. По старым обычаям ладони брачащихся оцарапали бы ножом, чтобы их кровь смешалась, прочно соединяя жениха и невесту в единое целое. Она тряхнула головой, отгоняя мысли о древних обрядах.

Невеста повернулась, взяла протянутое Элойей кольцо и повторила за священником:

— Я, Тала ап Гриффин, беру тебя, Эдона, сына Халфдана, в законные мужья. И с этого дня лишь смерть разлучит нас. — Затем Тала надела золотое кольцо ему на палец, заглянула в сверкающие и такие красивые голубые глаза и сказала: — Этим кольцом венчаюсь с тобой.

— Объявляю вас мужем и женой. То, что соединил Господь, да не разъединит ничто. — Епископ Нельс поднял руки в благословении. — Вы можете поцеловать новобрачную, — сказал он Эдону.

Эдон заключил Талу в объятия и крепко поцеловал. Они не обращали внимания на крики и поздравления, сыпавшиеся на них со всех сторон. Для них существовал только этот соединяющий поцелуй.

Затем начался настоящий праздник, который не могло испортить даже ненастье. Оно не помешало танцам и выпивке — особенно в этом преуспели здоровяки викинги.

Но не одни датчане поглощали забористые вина Эдона. Захмелевший Венн ап Гриффин, спотыкаясь, вскарабкался на помост и остановился под ярким навесом, где торжественно восседали Тала с Эдоном. Венн сдернул с головы небрежно надвинутую на лоб шляпу с пером и низко поклонился новобранным. Сложив руки на груди и вскинув подбородок, он воинственно заявил:

— Я принял решение, сестра!

— Что это за решение, брат? — мягко осведомилась Тала.

Эдон, чьим девизом было греческое изречение «Умеренность во всем», отставил в сторону кубок с двумя ручками. Тала сжала пальцами его руку, призывая к сдержанности.

Венн выпрямился во весь рост и выпятил худую грудь.

— И не вздумай сказать мне «нет»!

— На что я могу сказать «нет» своему младшему брату? — тихо спросила Тала, стараясь не привлекать излишнего внимания к странному поведению Венна.

Эдон недовольно заворчал, чем напугал принца. Покачнувшись, Венн бросил хмурый взгляд на суровое лицо эрла и перевел глаза на Талу.

— Да спасут тебя святые, сестра, но я не представляю, как ты уживешься с этим человеком. Так вот, я принял решение — и не отступлюсь, даже если ты мне это запретишь. Король Альфред уже дал согласие на мой отъезд, так и знай.