Вскоре они очутились на берегу обмелевшего Лима.

Тала перебежала по мосту из деревьев и остановилась у огромного древнего дуба, под которым их дед Оффа отдыхал в день своей коронации. Дуб питали подземные воды, поэтому сучковатый ствол украшала большая крона, какой не было ни на одном из деревьев в лесу, окружавшем Черное озеро.

Проворно, словно белка, Тала вскарабкалась на дерево и устроилась высоко в ветвях, нависающих над дорогой. Венн влез следом за Талой и уселся на ветке рядом с ней.

На вырубку выскочили две борзые и остановились под дубом. Они стали нюхать воздух, прыгать и лаять. Тала быстро произнесла заклинание, псы тут же сели и заскулили, не понимая, куда девалась добыча.

— Как видите, милорд Эдон, я расчистила землю к югу от Варвика и до берега реки, — похвалилась Эмбла, проезжая под кроной дуба. — Почва здесь подходящая, как и вдоль всего Эйвона. Асгарт, мой помощник, со своими танами[6] подготовил для пашни новую пойму. На следующее лето долина до самого южного моста будет распахана и засеяна. Здесь хорошо растут овес, пшеница и хмель.

— А ты, как я вижу, весьма рачительна, — сделал комплимент жене своего племянника эрл[7] Эдон Халфдансон, с удивлением поглядывая на Лим. Он помнил эту реку полноводной, с бурным течением. А теперь на грязном дне едва хватало воды, чтобы напоить коня.

Эрл натянул поводья и остановил своего черного жеребца Титана под сенью дуба. Какое счастье скрыться от жары! Он провел рукой по лбу и бросил взгляд на долину, изнывающую от палящего солнца.

— Сколько времени не было дождей?

— Слишком долго, будь проклят Локки[8], — проворчала Эмбла.

Эмбла с ненавистью посмотрела на леса за высохшей рекой. Подняв мускулистую руку, покрытую золотистым загаром, она указала туда.

— Вот где причина всех наших бед, милорд.

— Почему? — Эдон не углядел в лесах никакой угрозы.

— Арденнская ведьма прокляла реку, вот она и высохла. Ее колдовство распространяется вон до тех дубов. Злодейка согнала с неба все облака.

— И эту ведьму зовут Тала ап Гриффин? — сухо осведомился Эдон.

Венн бросил взгляд на сестру, но Тала сделала ему знак не шуметь.

— Да. Ее зовут именно так. Это она и есть. Пусть только осмелится пересечь реку и ступить на мою землю! Я разорву ее на семь частей и засуну ее душу в плотно закрытый кувшин.

Эдон внимательно оглядел жену племянника. Высокая и дородная Эмбла Серебряная Шея производила внушительное впечатление. Полную грудь едва прикрывала льняная туника, густые завитки пшеничного цвета волос красовались на довольно изящной голове. Но, несмотря на округлость форм, она не казалась привлекательной. Голос у нее был резкий и скрипучий, а уголки тонких губ зловеще опущены вниз. Искусно гравированное серебряное ожерелье с янтарем было единственным украшением, которое позволила себе носить Эмбла. В шлеме, со щитом и в кожаных доспехах на руках и ногах, она походила на воина.

— Подожди здесь, — приказал он и, развернув жеребца, галопом помчался обратно по пыльному холму к своему каравану. В паланкине раздвинулись занавески, и подведенные сурьмой глаза леди Элойи вопросительно глянули на него.

— Еще далеко, милорд Вулф[9]? — Леди Элойя задала вопрос на родном языке Эдона, назвав его именем, которое внушало трепет.

— Не очень, — ответил он на персидском языке, родном для нее. Отодвинув занавески, Эдон заглянул внутрь темного и прохладного паланкина. — Как Ребекка? — спросил он.

— Она держится стойко, милорд, как и подобает будущей матери.

— Я постараюсь сделать так, чтобы мы быстрее добрались до Варвика, миледи. Там вам будет удобно. — Эдон опустил занавески.

Ребекка из Хеврона[10] была необыкновенно деликатная женщина. Сегодня утром у нее отошли воды, и все ждали появления ребенка, но она отказалась от услуг персидского врача и не позволила Эдону ради нее отложить путешествие в Варвик, положившись на волю Божью. Но Эдон все же приказал мужу леди Элойи, Рашиду, держаться поблизости на случай, если понадобится его врачебное искусство. Эдон кивнул носильщикам, которые подняли паланкин и размеренным шагом двинулись следом за свитой Эдона.

Множество рабов несли клетки зверинца — лошади и быки отказывались тянуть повозки с хищниками. Выразительные, с черными ободками глаза Сарины были печальны. Собаку вполне можно было принять за волчицу. Эдон приказал поместить волкодава в клетку, опасаясь, что он убежит в лес и одичает.

— Потерпи, моя красавица, — вполголоса произнес Эдон. — Скоро мы будем дома.

Эдон смотрел, как его гуртовщики прошли под сенью огромного дуба. Когда улеглась пыль, поднятая стадом кудрявых овец и шустрых коз, он вытащил бурдюк. Вынув затычку, Эдон запрокинул голову и стал пить. И в эту минуту он заметил две пары глаз, глядевших на него из кроны дерева. Мальчик и девушка застыли как мертвые среди трепещущих от жаркого ветерка листьев.

Эдон утолил жажду и закупорил бурдюк. Не опуская глаз, он спросил на непривычном для него языке бриттов, на котором не говорил уже целых десять лет:

— Итак, вы осмелились выслеживать меня? Его явно поняли, так как мальчик потянулся к ножу у пояса.

— Не делай глупостей, пащенок, — предупредил Эдон. — Я сдеру с тебя кожу, прежде чем ты успеешь меня ударить.

Венн опустил руку, поняв, что слова незнакомца не пустая угроза. Такого сурового человека он никогда не видел.

— Я не выношу шпионов и трусов, а посему до захода солнца извольте явиться ко мне в Варвик и назвать свои имена.

Эдон взял в левую руку поводья.

— Смотрите, чтобы мне не пришлось вас искать. У меня прекрасная память на лица. — И добавил потише: — Мой вам совет — вымойтесь перед приходом. Я не терплю вони.

Сжав ногами бока Титана, Эдон, не оглядываясь, ускакал.

Венн спрыгнул с дерева и помахал кулаком вслед всаднику:

— А ну вернись, грязный викинг, и я покажу тебе, кто воняет!

Тала тоже спрыгнула вниз и, схватив Венна за руку, оттащила его за широкий ствол дуба, подальше от людских глаз.

— Успокойся! — приказала она. — Если он вернется, то разорвет тебя на куски! — Она старалась говорить спокойно, но было ясно, что в ней клокочет гнев. И страх.

Венн потянулся к луку.

— Я ему покажу!

— Ничего ты не покажешь! — Тала больно дернула его за ухо, затем сердито подтолкнула к мосту из буковых деревьев. Венн отбивался от сестры, которая тащила его в безопасное место. — Не выводи меня из себя, Венн ап Гриффин. Попробуй не послушаться, и я тебя как следует отлуплю!

Тала схватила брата за узкие плечи и встряхнула, затем с силой прижала к груди, словно ее руки могли оберечь мальчика от всех опасностей. Запустив пальцы в его темные волосы, она прошептала:

— Никогда больше этого не делай! Слышишь? Ты разве забыл, что наш отец и все родичи погибли от мечей викингов?

Отодвинув от себя Венна, Тала заглянула в ясные голубые глаза.

— Венн, обещаю, что ты займешь свое законное место принца, когда повзрослеешь, — уверенным тоном сказала она. — Викинги станут бояться и уважать тебя. На твоей стороне время и король Альфред.

— Король Альфред ничего не делает для нас, Тала. С каждым днем все больше викингов приплывает к нашим берегам на своих больших кораблях, а Альфред и не думает их прогонять.

— Знаю, знаю, — оборвала его Тала. — Но Альфред не может сейчас прогнать викингов только потому, что тебе не нравится, что их корабли причаливают к британским берегам. Оба короля подписали мирный договор, и мы должны соблюдать закон, который защитит нас. Так обещал мне король Альфред.

Венн недоверчиво покачал головой.

— Какая польза от слов на пергаменте? Король должен действовать.