— Я хочу поблагодарить вас, — сказала женщина, бросив на него застенчивый взгляд. — За то, что дали такую хорошую цену за нашего Руфуса. Я знаю, он столько не стоит, и чувствую себя виноватой. Но нам с Чарли отчаянно нужны деньги.

— А мне нужна лошадь. Деньги для меня не имеют значения, — сказал Рэйф.

Какое значение могут иметь деньги для умирающего? Но он бы просто стащил эту лошадь, если бы вдова не увидела его. Возможно, так было бы проще, но он не хотел рисковать. Ему было совсем не нужно, чтобы она подняла шум. Его могли арестовать, а у него и так слишком мало времени осталось, чтобы добраться до ненавистного Сентледжа.

— Все равно, я очень признательна за вашу щедрость, — продолжала женщина.

Неужели она не может заткнуться и просто уйти?! По-видимому, нет.

— Нам придется продать ферму, чтобы оплатить долги моего мужа, — призналась вдова, словно полагая, что Рэйфу есть до этого хоть какое-нибудь дело. — Мой бедный Джордж никогда не был хорошим фермером. Он был моряком, как и вы.

— Откуда, черт возьми, вы знаете, что я моряк? — проворчал Рэйф, так и пронзая ее взглядом.

Возможно ли, чтобы она узнала его — когда-то известного в здешних местах капитана Мортмейна — под косматой пегой шевелюрой и давно нечесаной бородой? Он напрягся, точно волк перед прыжком, руки сами собой сжались в кулаки.

Женщина несколько растерялась при виде его непонятной ярости, но все же ответила совершенно спокойно:

— Все дело в вашей походке — вы покачиваетесь, как человек, привыкший проводить много времени на палубе. Извините, если я оскорбила вас…

Рэйф глубоко вздохнул, заставляя себя расслабиться. Кажется, он и в самом деле дошел до точки. Пора убираться отсюда.

— Мне надо ехать, — пробормотал он, потянувшись к поводьям.

— Может быть, мне удастся уговорить вас остаться на ужин?

Ужин?! Что, эта женщина не в своем уме? Неужели она абсолютно не догадывается, что всего мгновение назад избежала смертельной опасности? Если бы она его узнала, ему бы пришлось попросту придушить ее, чтобы быть уверенным в ее молчании.

— Вы всегда такая? — спросил он хмуро.

— Какая?

— Чертовски доверчивая с каждым чужаком, который появляется у вашей фермы?

Она вспыхнула, услышав явный сарказм в его тоне, но ответила со спокойным достоинством:

— Нет. Не всегда. Обычно я очень осторожна.

— Так почему же вы отбросили эту осторожность со мной? — насмешливо поинтересовался он, зачем-то приглаживая пятерней свою косматую шевелюру. — Из-за моего несравненного обаяния?

— Сама не знаю, — неуверенно сказала она. — Возможно, все дело в ваших глазах. Вы выглядите как человек, который очень нуждается в том… в том, чтобы ему доверяли.

Ничего более нелепого Рэйф в своей жизни не слышал. Должно быть, она и в самом деле не в своем уме, или же она из тех женщин, которые стремятся привлечь к себе внимание любого мужчины, даже с самой дурной репутацией. В любом случае ему было не до нее.

Он уже выводил лошадь из дверей сарая, когда новый ужасный спазм сдавил ему грудь. Через несколько мгновений приступ прошел, но Рэйф едва держался на ногах, схватившись за грудь в отчаянной попытке восстановить дыхание. Дрожа от невыносимой боли, он вдруг почувствовал, как нежная и в то же время неожиданно сильная женская рука подхватила его под локоть, не давая упасть.

— Мистер Мори, вам и в самом деле нехорошо, — сказала женщина обеспокоенно. — Вам лучше остаться у нас до утра. Я постелю вам здесь, в комнате конюха.

Рэйф оттолкнул ее и, хотя на это ушел последний остаток сил, заставил себя выпрямиться. Он и в лучшие свои времена был не слишком хорошим наездником. Даже если отправиться в путь прямо сейчас, до замка Ледж он доберется только через сутки. У него не было выбора. Его время неумолимо истекало.

— Мое дело не терпит отлагательства, — пробормотал он сквозь стиснутые зубы.

Пока Рэйф неловко забирался в седло, женщина стояла рядом, готовая каждую минуту подхватить его, если он вдруг свалится с лошади. И хотя он и в самом деле был не далек от этого, она его раздражала.

Задыхаясь и тяжело дыша, Рэйф наконец смог забраться на мерина. Перед глазами все плыло и кружилось, и он чуть покачивался, пытаясь удержать равновесие. Наконец мир вокруг него вновь обрел некоторую стабильность, и он увидел, что вдова смотрит на него встревоженным взглядом.

— Я не знаю, какое дело заставляет вас так отчаянно спешить, но только мне бы очень хотелось, чтобы вы передумали, сэр.

Рэйф заглянул в широко открытые, искренние глаза женщины и неожиданно испытал странное ощущение, что она смогла проникнуть прямо в его душу и увидеть его черные намерения. И она пожалела его…

Хотя это стоило ему большого труда, Рэйф выпрямился и расправил плечи. Ему не нужна была ее жалость. Если он что-то и унаследовал от своей матери, так это дьявольскую мортмейнскую гордость. Он нащупал рукой кристалл под сорочкой и подумал, что теперь, похоже, в нем проснулось и ее безумие.

Рэйф сжал бока мерина коленями, посылая его вперед, и поморщился, услышав тихое: «Да хранит вас господь». Потому, что он точно знал: сейчас, на этом последнем пути к замку Ледж, его ведет дьявол, а не бог.

Пламя взметнулось ввысь, рассыпав сверкающие искры по ночному небу, и в свете пылающего костра древний стоячий камень вспыхнул таинственным светом. На древнем холме друидов уже давным-давно не жгли костров. Лишь во времена Кромвеля, если верить слухам, здесь устраивали свой шабаш ведьмы, верша перед таинственным камнем свои дьявольские ритуалы. Вот и сейчас у костра можно было увидеть невысокую стройную женщину в черном плаще. Ветер играл ее густыми цыганскими волосами, жаркий огонь окрасил бледное лицо румянцем, отражаясь в пылающих колдовским светом глазах. Случись какому-нибудь прохожему оказаться здесь, он бы принял эту женщину за одну из древних колдуний и постарался бы поскорее унести отсюда ноги.

Впрочем Кейт, бросавшая ветки в костер, совсем не чувствовала себя колдуньей — скорее уж дрожащей от страха маленькой девочкой, играющей с огнем. Ветер вновь сменил направление, дунув прямо ей в лицо едким дымом. Кейт закашлялась и отошла к гигантскому камню друидов. Она вытерла слезящиеся глаза и нервно оглянулась, пытаясь успокоиться. Днем отсюда открывался потрясающий, величественный вид на суровые земли Сентледжей. Но сейчас склон был полностью погружен во тьму, и далекое море, подобно невидимому чудовищу, рычало, вгрызаясь в скалистые берега.

Несмотря на теплый плащ и жар от костра, Кейт дрожала. Прежде она никогда не боялась темноты, но сегодняшняя ночь была особенной. Канун Дня Всех Святых, Хэллоуин. Говорят, что в это время граница с потусторонним миром исчезает почти полностью, и мятущиеся души, не нашедшие покоя после смерти, бродят по земле.

Ночь и в самом деле обещала быть неспокойной. Ветер стонал в кронах деревьев, облака то и дело набегали, закрывая луну, и неслись дальше. Что-то шуршало в зарослях вереска, и Кейт, чтобы успокоиться, говорила себе, что это, должно быть, барсук или енот. Но как бы быстро она ни оборачивалась на звук, она никого не видела, и от этого сердце стучало еще быстрее и тревожнее.

Любой человек, обладающий здравым смыслом, сейчас держался бы поближе к кострам, которые разожгли в эту ночь в деревне. Кейт вдруг страшно захотелось тоже оказаться там, танцевать вместе со всеми вокруг костра, чтобы прогнать демонов и оберечься от проклятий на весь следующий год. А вместо этого она сама собралась заниматься черной магией…

Дрожащей рукой Кейт достала из-под плаща похищенную накануне книгу заклятий, ожидая, что в любую минуту здесь появится разъяренный Просперо и выхватит у нее из рук свое сокровище.

Кстати сказать, ее и удивляло и беспокоило то, что он до сих пор этого не сделал. Заветная книга находилась в ее полной власти почти два дня. Не может быть, чтобы он до сих пор не заметил ее исчезновения и не понял, как ловко его провели. И если он до сих пор не сделал никакой попытки забрать назад книгу, то на это должны быть какие-то причины, известные ему одному.