– Лишний раз доказывает, какой я бесполезный! – воскликнул Джереми.

– Вовсе нет, и меня это полностью устраивает.

Перепалка с полицейским не сильно ее расстроила, несмотря на то что через пару недель у Джонатана был бы день рождения. Ее больше беспокоил Эндрю. Она нажала на газ, и их фургон помчался через горы и пустоши. Припарковавшись у дома, Джеральдина сразу пошла к Биванам.

– Что ж, заходите, – рассеянно сказал Брайан, выпятив челюсть, и повел ее на кухню, где готовил ужин. Подсохшие печеные бобы и сосиски шипели на сковороде, размякшая картошка чернела под грилем, над которым красовалась новая табличка с надписью «ЗДЕСЬ ЖИВЕТ БОГ».

– Не подумайте, что я часто это делаю, – сказал он. – Только когда жена помогает в магазине Годвина Манна, а я закрываю нашу лавку на полдня.

Магазин, о котором шла речь, торговал табличками с религиозными надписями, Библиями и брошюрами с вечно улыбающимися людьми на обложках.

– Сейчас я спасу ваш ужин, – рассмеялась Джеральдина. – Мужчинам следует доверять лишь открывать консервы и размораживать полуфабрикаты.

– Джун всегда такой ужин готовит.

– Думаю, такую еду любит Эндрю, – поспешно сказала она, отскребая картошку от сковородки. – Как у него дела? Что он думает о божественном шоу?

– Ему нечего об этом думать.

– У нас появилось несколько новых детских книг. Может, он захочет что-нибудь выбрать.

– Если вам так хочется подарить ему книги, которые вы могли бы продать, то не буду вам мешать, – казалось, он чувствовал себя неловко наедине с ней в тесной кухне, наполненной дымом и горячим воздухом, поэтому отвернулся и пробормотал: – Мы вам благодарны. Знаю, нам следует уделять ему больше времени и быть терпеливее. Может сейчас, когда наша жизнь меняется…

Эндрю играл в солдатиков на лестнице. Он отломал ствол пластикового зенитного ружья и выпятил подбородок, как его отец, чтобы не заплакать. Мальчик просиял, когда увидел Джеральдину.

– Хочешь, покажу моих этих?

– Что с тобой такое? – строго сказал Брайан. – Хочешь, чтобы Джеральдина решила, что мы не научили тебя разговаривать как следует? «Покажу моих этих», – повторил он, передразнивая сына. – Джеральдина хочет подарить тебе книгу. Я бы не удивился, если бы она выбрала для тебя книжку для малышей.

– Мы подберем тебе что-нибудь, чтобы показать твоим родителям, как хорошо ты умеешь читать, – сказала Джеральдина, когда они входили в книжный магазин. Джереми вскрывал коробки канцелярским ножом.

– Уверена, ты ждешь не дождешься, когда они придут в школу, чтобы посмотреть на твои достижения.

– Они сказали, что не придут.

Джеральдина решила, что неправильно его поняла.

– Но они же придут на родительское собрание на следующей неделе?

– Мама будет молиться в Божьем магазине, а у папы дела дома.

Джеральдина не нашлась что ответить и начала показывать ему книги. Когда он наконец выбрал «Книгу джунглей», она импульсивно пошла за ним к соседской двери. Джун ждала его в саду.

– Спасибо, что проводили его, Джеральдина. Одному Богу известно, что бы он мог натворить без присмотра.

– Не стоит преувеличивать, Джун. Диана Крамер спрашивала, придете ли вы на родительское собрание?

– Я бы с удовольствием, но я должна присутствовать на молитве. И мы не можем оставить мальчика одного в доме.

– Я или Джереми посидим с ним, если хотите. Или, – начала она, чтобы пристыдить Джун, – мы можем пойти в школу вместо вас.

Брайан высунулся из окна.

– Это вас не затруднит? Вы лучше нас знакомы с его учительницей.

Он выглядел пристыженным, но Джеральдину мало интересовали его доводы.

– Думаю, – сказала она дрожащим голосом, – нам следует спросить у Эндрю, кого бы он хотел попросить сходить в школу.

Эндрю уставился на потертые ботинки.

– Ты, что ли, язык проглотил, – огрызнулась Джун, и он посмотрел на Джеральдину.

– Тебя и Джереми, – тихо сказал мальчик.

– Тогда решено, – произнесла Джун со смесью горечи и триумфа в голосе. Джеральдина хотела возразить, но тут в книжном магазине сработала сигнализация.

Она не могла ясно думать при таком шуме и забежала в магазин как раз в тот момент, когда Джереми отключил сигнализацию.

– Я позвоню Эддингсу, – сказала она, надеясь выместить свою злость хоть на ком-то.

Но того не оказалось дома.

– Я передам ему, что вы звонили, как только он вернется домой, – сказала его жена, Хейзел.

– Кто-то нуждается в его услугах больше, чем мы?

– Можно так сказать. Он отправился к нашим соседям от имени Годвина Манна.

– Боюсь, молитвы нашу сигнализацию не починят.

– Уверены? Может, вам стоит попробовать, пока вы его ждете.

Джеральдина скорчила в трубку самую страшную гримасу, на какую была способна, и бросила ее на рычаг.

– Он приступит к своей работе сразу после того, как закончит выполнять работу Господа, – сказала она Джереми.

– Жаль, что нельзя попросить у Бога гарантию на работу Бенедикта. И что тебе сказали Биваны? Не стоит терять самообладание.

– Я и не собираюсь. С чего бы? Нет никакой причины терять самообладание из-за каких-то неприятных людей.

Она закрыла глаза, сжала зубы и зарычала, а потом рассказала мужу о том, что произошло. Он тоже не знал, как им лучше поступить. Что бы они ни сделали, пострадает Эндрю. Они спорили об этом весь ужин. Хотя на самом деле она спорила не с мужем, а сама с собой. В конце концов она сдалась:

– Я не в состоянии думать.

– Может, сходим куда-нибудь выпить или просто погулять?

– Нельзя. Вдруг Эддингс все-таки приедет.

– Иди одна, если хочешь. У тебя сегодня был тяжелый день во всех смыслах. Я закончу с новыми поступлениями и, может, догоню тебя попозже.

Стемнело, зажглись уличные фонари. На фоне стеклянного фиолетового неба над городом чернел зазубренный край холма. Джеральдина быстро шла вверх по тропинке, чтобы согреться. Как заставить Биванов лучше относиться к Эндрю? Они должны нести за него ответственность, не она. Он не ее ребенок. Не Джонатан.

Джонатан в безопасности, где бы он ни был. Она убедила себя в этом в промозглой, отделанной белой плиткой палате шеффилдской больницы: Джонатан живет в каком-то другом месте и растет там. Ей не нужно было видеть его, хотя иногда он приходил к ней во снах. Ей хотелось убедить в этом и Джереми, но единственный раз, когда она попыталась сделать это, он начал над ней смеяться. Джонатан почувствовал угрозу, вероятность того, что он перестанет существовать, и она больше не упоминала о нем при муже. Она могла защитить своего сына. А Эндрю приходилось жить в реальном мире и справляться с его вызовами.

Джеральдина вышла на вересковую пустошь и продолжила идти вдоль тропинки, которая светилась в сумерках темно-зеленым светом. Холод известняка дымкой просачивался сквозь траву. Она обхватила себя руками и ускорила шаг. Почему-то ей стало не по себе от этого холода. Оказавшись на голом камне над пещерой, она кое-что вспомнила и резко остановилась, задрожав всем телом.

Сразу после возвращения из больницы она заставила себя раздать всю одежду Джонатана. В комнате, которая была бы его детской, она выдвинула ящики комода, взяла в руки несколько распашонок и с трудом вдохнула воздух, от которого заболели ее зубы. Одежда оказалась ледяной на ощупь. Она почувствовала, как от холода немеют кончики ее пальцев, и задрожала. Она так и стояла там, не в силах пошевелиться, пока Джереми не вошел в комнату. Потом, когда он избавился от вещей сына, она узнала, что, прикасаясь к ним, он не почувствовал ничего необычного, никакого странного холода.

Полную луну над облаками на горизонте окружало радужное гало. Тропинка через пустоши снова показалась, теперь едва различимая под почти черным небом. Палатки на склонах напоминали глыбы льда. Она не знала, что за холод она почувствовала тогда, как и не знала, что за холод она чувствует сейчас, хотя была уверена, что в том месте, где сейчас находится Джонатан, ничего подобного не бывает. Но ей совершенно не хотелось оставаться наедине со своими мыслями, особенно после того, как лунный свет прогнал все краски из окружающего пейзажа. Она быстро пошла мимо пещеры, по направлению к тропинке, ведущей вниз, к окраине Мунвелла, но остановилась в нерешительности. Каменной стены вокруг пещеры больше не было.