Слава всем святым на кухонном подоконнике – Бен по-прежнему спал.

– Не стесняйтесь, милые дамы, располагайтесь как дома. – Я прикнопила лист бумаги к двери спальни Бена. – И кухня, к сожалению, тоже недоступна. Я пеку кексы… на случай, если заглянет викарий.

Проскользнув мимо Киттис Порридж, я увильнула от Ширли Шиззи. Миссис Джоппинс позировала для фотографии в обнимку с бедным Руфусом. Я понадеялась про себя, что она не раздавит доспехи всмятку.

13.13. Божьи благословения на крашеную головку Наяды! Она пробралась через заднюю дверь. Когда я ворвалась в кухню, Наяда, в леопардовой жакетке поверх черного трико, стряхивала сырные палочки с противня. Может, кинуть ей второй передник в качестве намека на то, что две сотни виноградных листьев ждут не дождутся, когда ее умелые ручки нафаршируют их?

– Слушай, Элли, да у тебя тут веселье на всю катушку!

Мой красавчик Лео будет мною гордиться – он вечно бубнит насчет помощи угнетенным!

13.35. Изобилие припасов оказалось оптической иллюзией. Я купилась на жизнелюбие Наяды – кулинарка похлеще меня, скажу я вам! Нам удалось слепить шестнадцать шпинатных тефтелек размером с теннисный мяч, тринадцать – с грецкий орех и сорок две – с горошину.

14.00. Мы с Наядой обсуждали, где бы раздобыть огромный торт с откидным верхом для моего дебюта в «Капризах аэробики», когда чей-то голос весело прочирикал:

– Не обращайте внимания, я только одним глазком взгляну на кухню… Ба-атюшки!

14.01. Сотрясаясь от ярости – мука сыпалась с меня дождем, – я рванула в холл, дабы высказать дамам из Исторического кружка все, что о них думаю. Как всегда, я проморгала момент. Незваные гостьи сгрудились вокруг Руфуса. Все, кроме Киттис Порридж, которая поудобнее встала посреди турецкого ковра и призывала: «А ну-ка, улыбочку!»

Сверкнула вспышка. Послышались обычные в таких случаях причитания:

– Я не готова!

– А я рот открыла, словно мух ловлю!

Я на цыпочках прошла позади миссис Порридж, опасаясь, как бы меня не призвали в ряды фотографирующихся, и, чтобы выпустить пар, раздраженно забарабанила по полочке в нише у двери в гостиную. Вместо некогда стоявшей здесь египетской урны теперь на полочке красовался неведомый святой с таким же несчастным выражением лица, как у меня.

– Все готовы?

Сердце у меня защемило: я вспомнила, как Доркас фотографировала нас на свадьбе. Тут кто-то ахнул – может быть, я сама. Послышался глухой рокот. Миссис Джоппинс покачнулась, ухватилась за столбик перил и под оглушительный визг исчезла под землей, прихватив Руфуса и двух своих товарок.

Это была удручающая минута. Оставшиеся изо всех сил цеплялись за твердую почву под ногами, со всех сторон неслись вопли отчаяния и ужаса, а им вторил голос, которого я страшилась больше всего… Магдалина, перегнувшись через перила, прокричала:

– Жизель, не могла бы ты попросить своих друзей вести себя чуточку потише? Мой мальчик пытается заснуть.

Нет, я не просто онемела. Я словно раздвоилась, наблюдая, как та, другая Элли перешагивает через ноги распростертых на полу дам.

– Разрешите пройти, – сказала эта другая Элли, приблизившись к самым храбрым членам Исторического кружка.

Дамы склонились над черной бездной размером примерно три квадратных фута, точнехонько с каминную плиту. Экскурсантки испуганно аукали в яму, но из могилы… то есть снизу не доносилось ни звука. Вторая Элли растерянно открыла рот и закрыла. Из мрачного подземелья всплыла каменная плита, и через мгновение провал исчез. Тишина, столь желанная сердцу Мамули, окутала холл.

С ума сойти… Но близкое знакомство с готическими романами пригодилось как нельзя кстати. Первым делом следовало сообразить, как работает устройство. Я припомнила, как располагались дамы в критический момент. Сама я стояла в нише, колотя ни в чем не повинную полку, когда… Так… Я рысью устремилась на насиженное место и прокрутила память назад. Миссис Джоппинс хватается за расшатанный столбик, второй снизу… Расшатанный столбик! Тот самый, на который первым пожаловался Вернон Шиззи, тот самый, который не уставала проклинать Рокси! Но столбик сам по себе не мог вызвать катастрофу. Иначе пол то и дело разверзался бы у нас под ногами. Да, столбик срабатывает в паре с чем-то еще. Пальцы нажали на каменный выступ – и в тот же миг я нашла разгадку.

– Миссис Порридж! – крикнула я. – Не будете ли вы столь любезны повернуть второй столбик?

Миссис Порридж, трясясь всем телом, выполнила просьбу, а я со всей силой огрела полочку в нише. Несколько секунд спустя изумленные возгласы нарушили тягостную тишину. В полу снова зияла дыра.

Киттис Порридж ахнула и прикрыла рот рукой.

– Есть кто-нибудь живой? – проблеяла она в непроглядную тьму.

Гробовая тишина. Потом слабый лучик надежды: глубоко-глубоко во тьме вспыхнул огонек. Кто-то зажег спичку!

– Мы живы! Все в порядке! Даже латы не помялись! – донесся басовитый рев предводительницы Исторического кружка.

Послышался скрип ржавых цепей: устройство поднимало уцелевших наверх.

– Ну вот! – прогремела Амелия Джоппинс. – Мы и нашли подземелья!

Кое-кто из дам пребывал в убеждении, что я знала про подземелье и потайной люк. Они отвели душу, обсуждая, насколько наше подземелье лучше прочих древних катакомб, лишенных страховочной сетки для злополучных жертв, провалившихся в тартарары по прихоти злодея-герцога или барона, изнывающего от скуки.

– Ну же, миссис Хаскелл! – Глаза миссис Джоппинс были как чайные блюдца. – Чтобы открыть подземелье, нужно наверняка не только повернуть столбик! Я не уйду отсюда, пока вы не покажете мне, как открывается эта пещера Али-Бабы.

Выполни она свою угрозу, в одной башенке у меня жила бы Мамуля, а в другой – миссис Джоппинс. Но что-то – назовите это упрямством – не позволяло мне утолить ее любопытство.

– Простите, но прелесть тайны в том и заключается, что она – тайна.

Подбородки затряслись от разочарования, однако миссис Джоппинс не пала духом.

– Ничего, миссис Хаскелл, ничего… Мерлин-корт будет занесен в регистр Исторического кружка, и ровно через год мы вернемся!

Я поборола искушение заметить, что, если они не поторопятся уйти, глядишь, следующий год вот-вот и настанет…

Когда последний берет исчез за дверью, меня захлестнули противоречивые чувства – усталость и восторг одновременно. Давно следовало догадаться, что местная легенда права: нет дыма без огня. Уилфрид Грантам слишком привередливо следил, чтобы дом соответствовал духу Средневековья, и вряд ли мог построить замок без такой естественной детали, как подземная темница. В другое время я бы немедленно помчалась рассказывать Бену о своем открытии. Мимоходом глянула на телефон, подумав, не позвонить ли Эдвину Дигби. Его это может заинтересовать, недаром же он вывел в одном из своих романов коварную повариху Этель… кроме того, это ведь мистер Дигби рассказал мне о похождениях Уилфрида Грантэма с сестрицами Лавинией и Лукрецией…

16.27. Я вернулась в пещеру ужасов, то бишь на кухню. В моем воспаленном воображении все громче тикали часы. Наяда исчезла. Ее передник висел на стуле, а на засыпанном мукой столе было выведено: «Ушла домой – принять роскошную ванну с пеной». Вот, значит, почему она не выглянула в холл посмотреть, что за шум. Но Наяда доделала все тартинки с цыпленком! Они смотрелись очень неплохо, даже те, в которые под видом курятины запихнули консервированного тунца (цыплята иссякли). Все остальное выглядело неуловимо несъедобным, но холодильник теперь был набит до отказа.

И он отказал-таки. Проходя мимо, я услышала треск. Обрушилась верхняя полка! Плоды многочасовых трудов спрессовались в паштет.

Мне захотелось лечь, сбросить туфли и отбросить коньки. Но в заднюю дверь постучали. Неужели Фредди прибыл умолять о прощении? Мысль о том, что можно будет ткнуть его мордой в холодильник, несколько взбодрила меня.

Однако это был не Фредди, на пороге стоял плотный коротышка с большими карими глазами, плешью и пушистой белой бородой, у ног его возле чемоданов скакала визгливая собачонка.