Президент. Уважаемые леди, дорогие подруги! Открывая наше ежемесячное собрание, позвольте аплодисментами поблагодарить нашу гостью миссис Эдвину Тушканн за проникновенное исполнение псалма «Наши кроткие меньшие братья». Эдвина – одна из основательниц нашей замечательной организации. Ныне она живет в Испании и приехала лишь с кратким визитом, но мы счастливы снова видеть ее в Читтертон-Феллс.

Бурные аплодисменты из зала.

Президент. А также давайте поблагодарим Садоводческую секцию, предоставившую очаровательные букеты для нашего заседания… О-о-о! Лес рук! Успокойтесь, успокойтесь, дорогие поклонницы флоры: хризантемы будут разыграны в лотерею сразу после ленча. Вырученные средства поступят в Благотворительный фонд поддержки полиции. А теперь, как всегда, торжественная минута: прошу всех встать и прочесть клятву нашего клуба.

Зал. Сестры во скорби, клянемся в вечной верности нашему Основателю, а также всем членам Вдовьего Клуба, как бывшим, так и нынешним. Будем вместе скорбеть и утешаться, смеяться и работать, жить и исцелять свои раны. Клянемся раскрыть наши сердца и объятия другим женщинам, которым вскоре предстоит лишиться спутника жизни. Клянемся вечно следовать девизу Вдовьего Клуба: Mors Magis Amicior Quam Inimicior[1].

Президент. Отлично. Леди, прошу вас не садиться. Нам вот-вот подадут рыбные палочки с рисом и песочные коржики. Ленч не для гурманов, конечно, но это лучшее, что может предложить «Темная лошадка»! Зато комиссия по Изысканию Радикальных Средств сегодня устраивает дегустацию новой сливочной помадки с орехами! Председатель комиссии Бетти Невиннинг полагает, что, если каждая из нас продаст по сто коробочек помадки, долгожданная экскурсия в старинную лондонскую тюрьму Тауэр нам обеспечена! Дорогие леди, воздержитесь от аплодисментов.

Теперь я имею честь и удовольствие предложить вам тост: за нового члена клуба! Господь недавно воздал по заслугам ее супругу. Приемная комиссия уже представила нашу гостью, но что нам в имени ее, ведь она – наша Сестра!

Зал. Ура-а-а! За все хорошее! Добро пожаловать во Вдовий Клуб!

Похороны куда веселее свадеб. Так говаривала моя мамочка, когда я была маленькой. Цветов больше, беседа остроумнее, угощение вкуснее, а уж выпивка несравненно лучше. «Элли, милая, – говорила моя мамочка, – за счастье молодых можно выпить и домашней шипучки, но залить горе удается лишь лучшим сортом чистого виски». Мамочка, упавшая с лестницы в попытке догнать уходящий поезд (не помогла даже кордебалетная подготовка), была бы в восторге от собственных похорон: они стали хитом сезона для родных и близких. У меня с весельем было туговато, но все остальные, включая отца, который маму обожал, до трех утра хлестали неразбавленный джин и горланили «Ножки врозь, мамаша Браун» к вящему неудовольствию соседей.

Через десять с лишком лет, промозглым утром восьмого мая, я стояла на продуваемом всеми ветрами кладбище прихода Святого Ансельма, и в голове у меня заезженной пластинкой вертелся мамочкин завет. Похороны и свадьбы… похороны и свадьбы.

Всего несколько месяцев назад мы с Беном обвенчались в этой старинной норманнской церквушке. А теперь я стою под вязами, жалкая и несчастная, ожидая, пока преподобный Роуленд Фоксворт начнет заупокойную службу.

Последние дни я жила словно в кошмаре. В недавнем прошлом я была мисс Элли Саймонс, перезрелая толстая девственница, смирившаяся со своей незавидной участью. Я не била в литавры, но и не жаловалась на судьбу. В те дни, когда стрелка весов зашкаливала за отметку восемьдесят, я вовсе не мчалась в ближайшую аптеку за ядом, а ныряла за утешением в холодильник. У меня была любимая работа – я художник по интерьеру, и, кстати, совсем неплохой, – любимый кот Тобиас, а мои разношерстные родственники весьма разумно свели свое общение со мной к ежегодным открыткам на Рождество. Словом, жизнь моя текла размеренно, без особых треволнений. Но судьба таки настигла меня в виде приглашения на семейное сборище в доме дядюшки Мерлина, дряхлого чудака, который полвека безвылазно проторчал за массивными стенами крошечного замка на скале близ деревушки Читтертон-Феллс.

Отлично сознавая, что тетушка Астрид и ее омерзительно прекрасная дочурка Ванесса обхихикаются в норковые муфточки, если я не отважусь показать товар лицом (с тройным подбородком), я с разбегу позвонила в агентство «Сопровождение на ваш вкус». Прежде чем я успела вспомнить про девичью гордость и принципы истинной леди, миссис Швабухер всучила мне напрокат Бентли Т. Хаскелла, смуглого красавца, бывшего шеф-повара, ныне начинающего писателя порнографических романов. Этот джентльмен и должен был сопровождать меня на судьбоносный уик-энд.

И какой уик-энд! Дядюшка Мерлин тощим призраком разгуливал по дому в ночном колпаке и злобно язвил, а любящие родственники от восхода до заката вгрызались друг другу в глотки. Что касается услуг мистера Бентли Т. Хаскелла, то очень скоро я пришла к выводу, что изрядно переплатила. Он оказался на редкость наглым и ехидным типом. Первым делом моя временная собственность положила свой похотливый глаз на кузину Ванессу. Когда же я, не выдержав нервного напряжения, намекнула… ну ладно-ладно, объявила о нашей помолвке, этот субъект имел нахальство разозлиться. Естественно, у меня и в мыслях не было заарканить его. Увы, через несколько недель события приняли весьма запутанный оборот. Пришло известие, что дядюшка Мерлин скончался. Бентли Т. Хаскелл милостиво сопроводил меня на похороны в Читтертон-Феллс. Когда вскрыли завещание, к нашему полному остолбенению выяснилось, что мой сумасбродный дядюшка оставил все свое состояние нам с мистером Хаскеллом на определенных условиях. Первое: мне предписывалось за шесть месяцев сбросить примерно треть своего веса, Второе: за указанный срок Бену следовало разродиться литературным шедевром, в котором не будет ни одного неприличного слова. Третье: нам предлагалось эти полгода прожить в Мерлин-корте. Мы с Беном взвесили все «за» и «против» – и отважно ввязались в борьбу за приз. Я была в восторге от мысли, что могу содрать всю паутину, вымести вековую пыль и увидеть, как оживет дом. Мы наняли домоправительницу, мисс Доркас Критчли, которая стала самой лучшей подругой в мире. Джонас, ворчливый садовник, волшебным образом превратился в Джонаса Верного-До-Гроба, а Бену удалось сотворить самую блистательную кулинарную книгу из всех, что когда-либо плавали по почтовым океанам в надежде прибиться к обетованным издательским берегам. Конечно, я и надеяться не смела, что мы с Беном переживем сказочный любовный роман, под стать нашему замку с башенками и рвом, но тем не менее все случилось именно так. И в возрасте двадцати восьми лет я родилась заново: сбросила четверть центнера. Глаза, волосы и нос остались прежними, но тело мое было не узнать.

Господи, зачем ты поманил меня счастьем и тут же его отобрал?!

Бен помог положить конец моему трагическому роману с едой. Парадокс, если вспомнить про его профессию.

Ради него я прекратила запихивать в себя провизию, как в холодильник, перешла в другую весовую категорию, научилась себе нравиться и наконец обрела сладкое ощущение, что любима наяву, а не в мечтах. Мы собирались жить долго и счастливо.

Я упустила из виду одну важную деталь: я из тех женщин, что плодят несчастья, как крольчиха крольчат.