– Не могу вам передать, как я счастлива! Настоящая рождественская сказка!

Все в ней – от прабабкиных духов до энергичной доброты – напоминало мне о том дождливом дне, когда я сидела в ее уютном кабинетике, похожем на пудреницу, и умоляла подыскать мне кавалера, дабы предстать перед родственниками во всеоружии.

– Мы обязательно как следует поговорим на банкете.

– Я бы с наслаждением, дорогая, но моя внучка с минуты на минуту должна родить, а я обещала перерезать пуповину. Ничего не поделаешь, придется вас покинуть, но… – миссис Швабухер запнулась, – может, оно и к лучшему. Люди непременно начнут расспрашивать, кем я вам прихожусь.

Мы с Беном энергично возразили, но она сделала нам знак замолчать.

– Мои дорогие, я горжусь работой своего «Сопровождения» и тобой, Бен, как своим бывшим сотрудником, но маленькие городки – все равно что Галерея Шепота в соборе Святого Павла. Если принять во внимание сегодняшний розыгрыш… Мой вам совет – никому не рассказывайте, как вы познакомились. Говорите, что вас свела старая добрая тетушка.

Дождь застучал крупными каплями. Появился шофер миссис Швабухер с зонтиком.

– Берегите друг друга, – напутствовала добрая старушка. – Не дай бог простудитесь! Кстати, о здоровье… ваш домашний врач, случаем, не этот ужасный мистер Бордо? Не для того я вас соединила, лапочки, чтобы с вами приключилось что-нибудь дурное. А теперь в путь, Джеймс! – Она подхватила шофера под локоть и была такова.

Оставшиеся у церкви зеваки поднимали воротники пальто и раскрывали зонтики. Многие поспешно трусили к машинам. Я слышала, как дядя Морис и тетя Пулу уговаривают Джилл ехать с ними. Вот черт! Они наверняка вообразили, будто ее отношения с их драгоценным Фредди настолько серьезны, что можно стрельнуть у Джилл полсотни фунтов.

– Нельзя, чтобы Джонас промок, – сказала я Бену, но беспокоиться не стоило. Доркас, повесив на шею свой фотоаппарат, застегивала на Джонасе пальто.

Роуленду повезло меньше: громовым голосом тетушка Астрид заверяла викария, что их знакомство непременно продолжится.

– Правда, Ванни?

– Надеюсь, мамочка.

Ветер усилился и теперь дул с пронзительным свистом. Внизу ревело и билось о скалы море. Небо совсем потемнело.

– Домой! – скомандовал Бен. Но стоило нам сойти со ступенек, как из-за надгробий выскочили подростки и осыпали нас конфетти. Мне померещилось, что я попала внутрь калейдоскопа.

– Лучше венчаться, чем скончаться! – завопила толстушка в школьной форме.

Веселый пестрый рой покружился в воздухе и опал на землю. Стриженный ежиком мальчишка схватил мою руку и, к вящему моему изумлению, поцеловал. Капли дождя на лицах казались драгоценными камнями. Вверх взвился еще один залп конфетти, и ребята помчались к церковному клубу. Все, кроме одной девочки, самой маленькой. Мы смотрели друг на друга сквозь завесу дождя.

– Небось выгляжу так, словно у меня экзотическая разновидность кори, – заметила я, пытаясь смахнуть конфетти.

– Этих удальцов надо бы засадить в каталажку, – проворчал Бен, отряхивая пиджак.

Наверное, девочка не сообразила, что мы шутим. Лицо ее осталось серьезным, мышиного цвета волосы были заплетены в косички. Вздернутый носик, треугольное личико, кожа почти прозрачная под дождем. Она не мигая смотрела на нас с Беном. На фоне надгробий ее пристальный взгляд производил жутковатое впечатление. Глаза девочки пронзительно зеленели в зыбком свете, чересчур взрослый взгляд никак не сочетался с нелепыми детскими косичками. Я вспомнила себя в четырнадцать лет: всегда на отшибе, всегда одна. Повинуясь порыву, я бросила ей свой букет.

– Я люблю тебя, Элли, – прошептал Бен.

Девочка не поблагодарила. Она стояла под трепещущими ветвями, прижав мои розы к лицу, как яркий веер. Их аромат витал между нами. Ветер трепал мое платье, фата из скатерти царапала лицо. Я прижалась к Бену. О чем еще мечтать в этой жизни? Только остаться с ним наедине в тепле и уюте…

– Как тебя зовут? – спросила я девочку.

– Алиса Спендер.

– Рады с тобой познакомиться, – поклонился Бен.

– Я тоже. – Алиса смотрела на меня.

– Ну что ж… – Бен потянул меня за руку. – Любимая, карета ждет, если, конечно, не успела превратиться в тыкву.

Он засмеялся, я в ответ заулыбалась до ушей, но только чтобы выиграть время. Неприятное воспоминание омрачило день. Никакого такси в белых лентах и в помине не было. Я так разозлилась на таксиста за его утренние выкрутасы, что велела сгинуть с моих глаз, пригрозив проткнуть шины, если еще раз увижу его колымагу. Я собиралась напроситься в машину к кому-нибудь из гостей. Возможно, мы еще успеем вспрыгнуть на подножку последнего автомобиля.

– Бен, даже не знаю, как тебе сказать… – Стараясь не смотреть на нахмуренное чело своего кумира, я улыбнулась печальной девочке с косичками, которая уселась на нижнюю ступеньку церковной лестницы и теперь перебирала розы.

– Элли, любимая. – Бен стер дождевые капли со лба и попытался как можно мягче произнести: – Достаточно было дать шоферу на чай меньше, чем обычно. Не волнуйся, до него дошло бы…

Он прав. С трепетом раскаяния я сообразила, что некоторая импульсивность, привлекательная в невесте, недопустима в законной супруге.

– Пошли, миссис Хаскелл!

По крайней мере, дождь перестал, И он назвал меня миссис Хаскелл!

Мы прошли половину дорожки, когда из-за деревьев вынырнул Роуленд. В воротах исчезла последняя машина.

– Очаровательная свадьба, полная неожиданностей, – улыбнулся викарий.

– Благодарю вас! – рассмеялась я в ответ. Что это там? Неужели… Ну да, конечно!

В ворота въезжала машина. Я увидела, как разгладился нахмуренный лоб Бена. Добрый самаритянин вернулся за нами. Из сумерек выплыл длинный черный автомобиль, и мой оптимизм вмиг испарился. Не могло быть и речи о том, чтобы добираться домой на этом транспортном средстве. Катафалк!..

– Простите, что произошло… э-э-э… такое неудачное стечение обстоятельств, – Роуленд коснулся моей руки и прошествовал к катафалку размеренным шагом, склонив посеребренную сединой голову. Ряса его развевалась на ветру. Бедный Роуленд, он тут ни при чем! Вереница мрачных машин проследовала через ворота.

– Лучше отойти в сторонку, – шепнул Бен. – Мы выглядим не слишком уместно.

– Полагаешь, мы будем выглядеть более уместно, мелькая среди могил?

Мои слова не убедили. Бена. Машины остановились, Захлопали дверцы. Если мы двинемся с места, толпа плакальщиков захлестнет нас и увлечет обратно в церковь. Из головной машины выбралась высокая женщина с седыми подсиненными волосами, одетая в темно-красное пальто военного покроя. Она прижимала к глазам платок. С обеих сторон ее конвоировали две пожилые дамы в поношенных твидовых костюмах, Остальные скорбящие держались на почтительном расстоянии. У самой церкви вдова и ее спутницы вдруг остановились. Причину я поняла только в тот момент, когда ветер примчал клочок белых кружев прямо ко мне в руки: носовой платок.

– До чего ж ты ловкая! – восхитился Бен.

– Извини, я сейчас. – Подхватив юбки, я кинулась к даме в красном.

– Очень любезно с вашей стороны. Надеюсь… – Голос ее прервался. Прижав платок к глазам, она отвернулась. – Надеюсь, что все это, – она слепо махнула рукой в сторону гроба, который несли по ступеням, – не омрачит ваш знаменательный день.

– Ну что вы, совсем нет! – заверила я и тут же сообразила, что ляпнула бестактность. – Прошу вас, примите наши соболезнования по случаю потери… э-э-э…

– Моего мужа, дорогая, замечательного, незаменимого… – Она не в силах была продолжать. Слова, в которые я почти не вслушивалась у алтаря, сейчас стеной встали между мной и этой женщиной. Пока Смерть Не Разлучит Нас. Я отвела глаза, и взгляд мой упал на маленькую брошку на груди одной из спутниц вдовы: золотая веточка, а на ней черные эмалевые дрозды. Симпатичная вещица.

– Мэдж, пора в церковь. – Дама с брошью мягко подтолкнула новоиспеченную вдову к лестнице. Обрадовавшись возможности сбежать, я вернулась к Бену.