Он выходит в коридор и идёт к лестнице. Дорин семенит сзади, волоча шубу за собой - хуже той уже не будет.

   В Кастл Макрайан стоит тишина. Подходя к лестнице, Дорин напряжённо прислушивается: она ещё не забыла про то, что находится по соседству. Ни шороха. Ни звука. Глыба голого камня, где, наверное, нет даже крыс. Не капает вода, не шебуршатся подменыши - просто потому, что их тут нет. Дорин не думает, что за несколько лет хозяин изменил своим привычкам и здесь появился хоть один прислужник, который бы протянул дольше недели.

   Наверху тоже голый камень, но тут хотя бы больше воздуха и света. Под самой крышей, оказывается, есть каморка; по полу раскидано сено, наполовину превратившееся в труху, а окошко заляпано птичьим помётом. Там стоит деревянная кровать и даже кривоногий стол, а в углу свалены поломанные табуретки. Подумаешь, экая беда. Из нескольких увечных можно будет попробовать сделать одну пригодную.

   - У вас есть метла? - спрашивает Дорин.

   - Теперь это твои проблемы, - Макрайан отвешивает издевательский поклон, жестом радушного хозяина вверяя ей всё своё владение.

   Метлу Дорин находит спустя час. Она старается попросту поменьше вспоминать о подвалах, передвигаясь по коридорам сначала пугливо, как мышь, а потом всё смелее и смелее. Тем более, пока ничто не говорит о том, что всё по-прежнему; кто знает, может, теперь милорд Уолден устроил там погреб? Она решает отныне думать именно об этом и принимается приводить в порядок своё новое обиталище. Каморка Золушки, пусть так. Пусть хозяйская плётка, или сапог - и гора нечищеной посуды. И гора, спавшая с плеч. Одна часть её существа ещё пытается схватиться за голову и причитать "ужас-ужас", а другая часть уже деловито орудует метлой, пробуя напевать.

   Помимо всего прочего, Дорин проще бояться нелюдя, делающего себе юбки из одеял, чем смириться с тем, что она рехнулась.   

   Уолден Макрайан не знает, рад он или нет. Пожалуй, рад: девчонка будет посимпатичнее подменыша - что ни говори, в человечьей прислуге есть своя изюминка; и не рад - тому, что её нельзя тронуть. Он без зазрения совести исколотит её за дело, за малейшую провинность, но, тем не менее, человек, принадлежащий Семье Близзард, должен остаться цел. Даже если одному только Создателю известно, где носит саму Близзард, если каким-то образом она всё-таки жива.

   Славные были деньки. Теперь он редко развлекался, боясь выйти из тени. Давно не был нигде дальше соседних городишек; как вор, ненадолго выходил из полумрака - и снова скрывался под защитой опеки.

   Хотя какая, к дьяволам, защита? Там, снаружи, что-то случилось, что-то дерьмовое. Близзард-Холла больше нет, хозяин неизвестно где. Просто где-то - но для Макрайана этого достаточно, значит, не всё потеряно, нужно только переждать.

   Что там, снаружи? Наверное, опять Сектор, опять новый Круг, состоящий из чёрт-те кого, а для них, для старого, истинного Круга снова припасены утгардские камеры и небо Межзеркалья. Мир изменился, мир опять перевернулся с ног на голову. Всё шло к этому, и он заранее озаботился безопасностью, разбив зеркало, но полукровые свиньи приходили и сюда, и им нипочём была опека. Да вот только под Кастл Макрайан тянулась паутина подземных ходов, где заблудился бы и он сам, но в тот, пока единственный, раз они сослужили хорошую службу. Макрайан хохочет и показывает кому-то невидимому грязный кукиш.

   - Накося, выкуси, - с издёвкой говорит он.

   Пролетает неделя. Грязные кастрюли, кажется, подходят к концу, кожа на пальцах потрескалась и огрубела. Тем не менее, Дорин загодя начинает придумывать что-то ещё - сидеть, сложа руки, гораздо хуже.

   Она уже расставляет посуду по вымытым шкафам и как раз берёт метлу, чтобы внести в картину порядка последний штрих, как в кухню входит Макрайан. Дорин уже привыкла к тому, что он, если не спит и не бродит невесть где, может часами шататься туда-сюда или просто сидеть и пялиться ей в спину. Приятного мало, но делать нечего: телевизоров, футбола и прочих благ цивилизации тут не предусмотрено.

   Однако сейчас он передвигается осторожно, точно боится разбудить спящего, и поминутно останавливается, прислушиваясь. Дорин не успевает удивиться, как Макрайан больно хватает её за руку, другой рукой зажимает рот и тащит к очагу в противоположном конце кухни. Там он притискивает её к груди, не отнимая от губ грязной пятерни, а другой рукой возит по камням справа от каминной полки. Вдруг задняя стенка очага вздрагивает, и, взметнув в воздух облачко сажи, сдвигается в сторону, открыв крохотную нишу. Через секунду оба оказываются внутри, тайник закрывается и они остаются в кромешной темноте.

   - Что... - начинает было Дорин, едва только его хватка чуть ослабевает - и тут же получает тычок в бок.

   - Заткнись, или я сверну тебе шею, как цыплёнку, - шипит Макрайан прямо в ухо.

   У неё хватает сообразительности захлопнуть рот и все свои вопросы оставить на потом. Если это потом, конечно, наступит.

   Что может заставить ленного лорда Макрайана прятаться в дыре за камином?! Люди? Много людей? Но люди вряд ли минуют опеку владетеля. Не люди? Если только Милорд? Но Дорин сильно сомневается, что от Милорда было бы возможно скрыться даже на дне Северного моря. Но кто может угрожать наместнику округа Эдинбург... если, конечно, Макрайан по-прежнему наместник округа Эдинбург?

   Мысли вихрем проносятся в её голове, не предвещая ничего хорошего, кто бы нежданный не оказался там снаружи. Люди не станут церемониться даже с мышью, живущей в этом месте, Милорд же раздавит мышь, не заметив. И неизвестно что может сделать неизвестно кто ещё: таинственный, но опасный некто, у кого пока ещё нет названия. Неизвестность - худшая из зол, Дорин знает это на своей собственной шкуре.

   "Похоже на то, что теперь вы не наместник, мистер-волосатые-штаны", - думает она - но приходит к неутешительному выводу, что это мало что меняет. Волк, гуляющий на свободе, пожалуй, менее опасен, чем волк, обложенный охотниками. К тому же Дорин не уверена, что охотники окажутся лучше волка.

   Поначалу она даже забывает о том, что стоит, вплотную прижавшись к Макрайану и уткнувшись носом в рукав его благоухающего наряда. Они оба замерли, не шевелясь и едва дыша. Проходит десять минут, или час - Дорин не знает; кажется, время в темноте течёт по-другому. Зато она замечает весь букет ароматов, бьющих ей в нос. Дорин крепится изо всех сил, понимая, что ещё чуть-чуть - и она потеряет сознание; ей уже начинает мерещиться, что в тайнике становится нечем дышать, она видела такое в каком-то фильме про кладоискателей, - как вдруг в глаза бьёт дневной свет.

   Дорин выпадает из камина, рассыпая по полу золу, и жадно хватает ртом воздух. Вокруг всё, как и было, нет ни толпы с дрекольем, ни кого-то ещё. Позади слышатся глухие удары: Макрайан хлопает себя по бокам, выбивая из одежды остатки сажи, а потом с отвращением сплёвывает на пол. Дорин с удивлением замечает, что штанов на нём уже нет, только кое-как завязанный на узел старый плед, который вот-вот грозит упасть. Это открытие поражает не тем, что он принял к сведению её язвительное замечание, а тем, что она Бог знает сколько времени простояла прижатой к мужчине, завёрнутому в одеяло, под которым ничего больше нет.

   - Показалось, - с облегчением говорит он. Дорин тут же приходит в голову совсем невесёлая догадка, что это лазанье по каминным трубам происходит не в первый и далеко не в последний раз.

   - Подойди, - приказывает Макрайан, придерживая рукой этот свой плед в уютную клеточку.

   Она повинуется.

   - Иногда за полчаса многое случается. - Как, разве прошло всего полчаса?

   Он наклоняется и сильно втягивает носом воздух, а потом и вовсе рывком дёргает её к себе, схватив сзади за шею; словно зверь, обнюхивает волосы, ухо, висок.