- Теперь - нет. Не конфискуют, - удовлетворённо говорит он. - Теперь только если вы загремите на пожизненный, так что будьте осторожнее, если надумаете развлечься.

   Ну уж нет. Покорно благодарю, - про себя произносит Дорин. Ничего этого не будет. Никогда.

   - А если б даже они и захотели - не смогли б остаться, - доносится до неё.

   Дорин, наверное, побывает в Кастл Макрайан. Может быть, даже возьмёт с собой фотоаппарат. Приедет. Один раз.

   - Макрайан?

   - Хейс?

   - Ну как оно?

   - Спасибо, Хейс!

   - Кушай на здоровье, Макрайан.

   Дорин говорит это "спасибо" совершенно искренне. Всё-таки сегодня был хороший день.

   ...Кэтрин уходит на свободу через три месяца.

   - Ну, что ж, ваше величество, без тебя будет скучно, - говорит Дорин.

   - Зато там, - Кэтрин машет рукой куда-то в сторону, что должно означать внешний мир, - мне сейчас будет весело. Даже чересчур, уверяю тебя.

   Да, Дорин знает, что ждёт освободившуюся каторжницу, находящуюся под надзором. Вдове бывшего утгардского коменданта не предстоит испытать ничего приятного. Впрочем, как и жене бывшего эдинбургского наместника.

   Если только она сама до скончания веков будет считать себя женой эдинбургского наместника, а не Дорин О`Греди из Килларни.

   - Ты тоже выйдешь отсюда, - подбадривает её Кэтрин. - Совсем скоро. В Кастл Макрайан, говорят, мрачновато и грязновато, но, знаешь ли, чем древнее вещь, тем выше она ценится. Даже если почти превратилась в труху.

   - Я ни за что не вернусь туда, где кому-то проломила башку, Хейс, - Дорин так и не знает, кому - кому-то из Сектора, вот и всё, и ей об этом не сообщали.

   - Нельзя так вот просто уйти из Семьи, - Кэтрин с сомнением качает головой.

   - Ты считаешь, это просто, Хейс?! Да уж, проще пареной репы. Заполучить принца, хоть и не похожего на принца, да ещё и против своей воли, совершить непоправимое, и помнить об этом всю оставшуюся жизнь.

   - Послушай, что тебя гнетёт? - весьма прозорливо спрашивает Кэтрин.

   - То, что я убила человека.

   - И что? За это тебе выжгли клеймо. Ты полгода гниёшь в тюрьме и кормишь вшей.

   - В своём, - Дорин кивает в пространство, - в своём мире я бы кормила вшей гораздо дольше, - она скромно умалчивает о том, что её мало волнует вопрос клейма. Боль проходит, раны заживают, рука цела, а эстетическая точка зрения - это всего только эстетическая точка зрения.

   - Утешь себя тем, что, в отличие от, - Кэтрин делает ударение на слове "от" и брезгливо морщится, - во второй раз ты отсюда не выйдешь.

   - Второго раза не будет, Хейс, - твёрдо говорит Дорин.

   - Я сказала: утешь себя. Вот этим, - Кэтрин начинает раздражаться.

   - Я убила человека, - твердит Дорин, как заведённая, снова вспоминая тот день и подсвечник, но испытывая что-то ещё. А что - она не знает.

   - И что с того? - спрашивает Кэтрин.

   - Ведь я тоже человек, Хейс. Живое существо, - Дорин пытается объяснить.

   - Пока живое. Извини, я пошутила, - смеётся та - и мгновенно серьёзнеет. - Живое, но уже не человек.

   - А кто?! - У неё выросли клыки? Она теперь станет оборотнем и будет питаться людьми? Да что за ерунда!

   - Ты - Макрайан. Часть Семьи, - говорит Кэтрин. - Поэтому будь... осторожнее.   

      Дорин уходит через три месяца после Кэтрин - и всё ещё помнит эти слова. "Ну, нет, ваше величество, что бы вы все там не говорили, а развлекаться я буду как-нибудь по-другому", - думает она, предвкушая душ, телевизор, новую одежду и новую, с чистого листа, жизнь.

   Но для начала Дорин долго сидит перед дверью в каком-то отделе Сектора и ждёт, когда её соизволят отпустить. На все четыре.

   - Где остановишься? - первым делом спрашивает Дориш.

   - А вам что за забота? - вызывающе говорит она.

   - Ты под надзором, не забыла? - он смотрит ей в лицо, зрачки в зрачки. Человек с холодными глазами, пришедший с той стороны полуночи.

   - Не забыла, - Дорин не боится, вот ещё! Непонятно откуда взявшаяся ненависть поднимается в ней, заполняя до краёв, и она не отводит взгляд. - Выслеживайте, а вот я не пророк. И, да - надзор не бесконечен.

   - Я буду за тобой присматривать, Макрайан, - в таких простых словах скрыта угроза. - Оглядывайся. Думаю, тебе сильно повезло, что Олдгейт это не Межзеркалье.

   - Я О`Греди, - назло ему говорит Дорин ту фамилию, которую только начинает вспоминать заново. - Понятия не имею, что такое Межзеркалье.

   Она дерзко смотрит ему прямо в лицо; что ж, если хочет, может сделать с ней всё, что угодно. Это тоже приятно, ведь так, мистер? И вдруг она понимает, что он похож на волка, ждущего восхода луны - чтобы с тоской повыть на неё, рассказав что-то своё одной только ночи.

   - Поживём - увидим. Вчера нападение на служащего Сектора, завтра чья-то смерть. И вот тогда ты почувствуешь её вкус - и не сможешь остановиться.

   Позвольте. Просто нападение на служащего Сектора?! Значит, тот человек в коридоре Кастл Макрайан не был мёртв?! Значит, вовсе не случилось самого жуткого, ужасного, того, что нельзя смыть, забыть и похоронить в глубинах памяти?! Каково это, шесть бесконечных месяцев терзаться тем, что что-то в ней изменилась навсегда - и вдруг снова увидеть прямо перед собой путь назад? Чёрт с ними, с шестью месяцами, Дорин забудет эти полгода, как дурной сон. Перед ней снова есть дорога обратно.

   - Скоро встретимся, - насмешливо говорит Дориш. - Миссис.

   Она вздрагивает. А что у неё на руке до сих пор делает кольцо? Сейчас он будет целую вечность с издёвкой смотреть, как Дорин скручивает его с пальца, но нет: кольцо теперь точно впору. Должно быть, она сильно похудела.

   "Я просто Дорин, мистер Дориш, - забавно, ведь правда?" - думает она, выходя. Но впереди совсем другая история: целый мир и жизнь, где теперь непременно случится что-то хорошее.

   На улице весна. В кое-как починенном платье холодновато, но это мелочи. Вокруг поля, какой-то лес и ни души поблизости. И впрямь на все четыре, иди, куда хочешь. Но не думала же она, в самом деле, оказаться в центре города? Через поля проходит шоссе и Дорин видит указатель: до Лондона всего ничего. На столбе кто-то заботливо прилепил неумело завязанный мужчиной или ребёнком зелёный бантик в виде трилистника. Надо же. Семнадцатое марта... День Святого Патрика.

   Теперь нужно добраться до города, а там будь что будет. Ещё одна из её жизней. Дорин просто бездумно идёт по дороге, как тогда, когда покинула Близзард-Холл. Идёт, размышляя о том, что наконец-то никто не решает за неё, куда направляться и где находиться. Ведь это же хорошо... Ведь это же хорошо?

   Если оглянуться, Олдгейта, наверное, уже не видать. Или видать, но только оглядываться не стоит. Дорин О`Греди нужно идти вперёд - и начинать всё заново. Дорин О`Греди - свободной, как весенний ветер. Чудом сбросившей с себя груз, тяжёлый, словно мельничный жёрнов. Она снова ускользнула с целыми руками, ногами и головой - и она не сделает второй раз такой же ошибки.

   Дорин доходит до автобусной остановки и замедляет ход: в карманах всё равно нет ни пенни.

   Господи боже, да если бы даже она захотела, чем она может помочь Макрайану?! Всего только человек, никто, чужой для них и, хуже того, бессильный! Это не кино, а реальность, и теперь ей надо как-то строить свою жизнь заново, сполна расплатившись за собственную глупость. Теперь она хотя бы знает ответы на вопросы.

   Подходит автобус... и уезжает, равнодушно захлопнув двери. Зачем ждать, если мисс никуда не едет? Мисс, верно, уже с самого утра мешала "Гиннес" с ирландским.

   ...Кружки с "Гиннесом", несколько тяжёлых кружек, пиво плещется на пол. Телевизор и один сплошной долгий матч "Дублин - Эдинбург". Пабы. Блокнотики для заказов. Кредитки. Счета. Вечеринки. Почта. Запах бензина. Метро в час пик. Смог над вечерним городом.