Несмотря на хорошую погоду, ласковое солнышко и легкий, почти незаметный ветерок, полтора часа на маленьком, игрушечном мотороллере превратили Климовского в подобного транспортному средству игрушечного монстра, с ног до головы заляпанного грязью — трехдневный дождь, даже завершившись минувшей ночью, оставил на земле и асфальте свои следы.
…Судя по спидометру, то место, куда отправились Герд и Зина, должно было вот-вот появиться в сторонке от трассы, и Кудесник сбросил и без того мизерную скорость своего «конька-горбунка» почти до пешеходной…
Дом под красной, нарядной черепицей он увидел почти за полторы версты, удивился: «Каким же ненормальным надо быть, чтобы здесь организовывать нечто подобное… да и денег, небось, в ремонт и обустройство бывшей заброшенной халупы потрачено было немеряно…» Иногда, впрочем, совсем редко, Кудеснику казалось, что на такие чудачества, как содержание никому не нужной бензоколонки со странными «найденышами» в качестве персонала, способен только он.
Загнав подальше в придорожные кусты мотороллер, по возможности прикрыв его ветками от посторонних глаз — хотя, какие тут глаза? за все утро, кроме микроавтобуса со странными товарищами Герда и Зины, по трассе не прошло ни единой машины, да и вчера, помнится, проскользнула за пеленой дождя черная тень какого-то авто высокого класса и все, — Кудесник двинулся к дому, обходя его по дуге, чтобы зайти со стороны каких-то, кажется, совершенно не функционирующих хозяйственных построек у опушки подступающего леса.
Может быть, анархист и пробрался бы поближе, к самому дому, постарался подслушать, о чем таком необычном говорят собравшиеся на первом этаже, в зальчике небольшого кафе, но на пути Кудесник буквально наткнулся на некую эфемерную преграду, остановившую его. Никаких угроз, ничего опасного он не почувствовал, но даже не шестым — седьмым, восьмым или девятым чувством ощутил нечто… пожалуй, больше всего из привычного ему напоминающее сигнализацию. И это остановило движение анархиста буквально на полушаге.
Оглядевшись, Кудесник выбрал для себя местечко в полусотне саженей от стен домика, на небольшом взгорке, который даже холмиком язык не поворачивался назвать, прилег на удачно здесь оказавшуюся кучку хвороста и решил понаблюдать за происходящим сначала издалека. «Не будут же гости в такую погоду весь день сидеть в помещении, — рассудил Кудесник. — Обязательно потянутся на солнышко, может, просто так, может, покурить и погреться… тогда хоть что-то можно будет понять или, для начала, разглядеть друзей Герда и Зины не в окошке автобуса, а на своих ногах, в движении…»
Какое-то время вообще ничего не происходило, просто сияло солнышко, ласкал кожу ветерок, подсушивая на ней брызги грязи, иногда пробегали по небу легкие облачка, впрочем, солнышка не задевая, шелестели упавшие листья, даже, кажется, где-то очень далеко чирикала пташка… как долго это продолжалось, Кудесник не мог сказать, сейчас он полностью абстрагировался от времени, чтобы превратить ожидание из нудного и тягучего занятия в простое, бессмысленное лежание на кучке хвороста.
Но вдруг в маленьком дворике кафе рядом со стоянкой, на которой виднелся уже знакомый микроавтобус, роскошная гоночная машина из каких-то импортных, редко встречаемых на дорогах Империи и старенький, но крепкий еще местный автомобиль не для богатых, мелькнули чем-то очень знакомые фигуры… Сначала Кудесник даже не поверил собственным глазам, слишком неожиданными, лишними, ненужными были здесь эти люди, но… От трассы через дворик ко входу в кафе уверенно, как-то даже по-хозяйски прошли знаменитая Ника, которую первый раз живьем анархист увидел в прошлом году, в Столице, и её не менее известный друг, литератор Карев. И тут же воскресло, ожило в памяти, казалось, погребенное навсегда… ведь именно они должны были находиться в том самом номере уездной гостиницы, где его и еще одного мальчишку из инсургентов встретила на пороге — Серая Тень…
«Что здесь за сборище такое? — с невольным, подсознательным страхом подумал Кудесник. — И почему это они пришли пешком, а не приехали на машине?.. Может, я не заметил? Нет, себя-то не обманешь, никто не проезжал по трассе…» Впрочем, через какое-то время, когда Ника и Карев скрылись в помещении кафе, до анархиста дошла и спасительная, вернувшая его в относительно нормальное состояние мысль, что танцовщица и романист могли приехать сюда раньше и теперь просто возвращались с прогулки, на которую вышли в ожидании остальных гостей. Но эта мысль показалась Кудеснику похожей на откровенное, боязливое самоуспокоение.
А еще через полчасика наблюдения на крылечке кафе появились всё те же персонажи, но теперь в сопровождении — Тени. Вот это уже напоминало безумие, странную фобию, паранойю… но пока анархист перечислял про себя известные ему психические заболевания, следом за Никой, Каревым и Тенью на улице появились Герд и Зина.
Тяжело вздохнув, Кудесник решил, что просто видит чудовищный в своей правдивости сон. Ну, никак и ни за что не могли эти люди собраться вместе… да еще здесь, неподалеку от Сумеречного города, в странном, нелепом кафе на пустынной, давно неиспользуемой трассе.
После короткого, неслышного издали разговора, Тень деловито, по-хозяйски, пригласил всю странную компанию за маленький, на четверых-пятерых и рассчитанный столик, притулившийся у глухой, без окон, стены дома. Там они просидели долго, очень долго, временами пуская по кругу знаменитую фляжку писателя и, похоже, выслушивая историю жизни Герда, которую тот излагал, судя по жестам и выражению лица, достаточно эмоционально. При этом Кудесник заметил, что и равнодушная, молчаливая Зина нервничает, откровенно чувствует себя не в своей тарелке… впрочем, к концу этого разговора настроение его «найденышей» заметно улучшилось, и Герд стал чаще улыбаться, правда, почти сквозь слезы, и спина Зины, казалось, одеревеневшая в своей прямоте, расслабилась, успокоилась…
Потом сперва Карев, а за ним и все остальные поднялись из-за столика, двинулись, вроде бы, ко входу в кафе, продолжая разговор, частенько останавливаясь на полушаге… вот только — и как этого Кудесник не заметил сразу? — Серая Тень куда-то исчезла… может быть, его и не было вовсе…
Но тут, совершенно, как в дурном сне, анархист услышал позади себя голос, деловитый, сухой и шелестящий, как опадающая листва:
— Не делай резких движений… где твое оружие?..
…—…за поясом, — севшим от самого настоящего страха, пробившего всё существо анархиста, хрипловатым голосом честно ответил Кудесник. — На спине…
И слегка, чуть-чуть, кашлянул, пытаясь прочистить горло.
— Пусть там и остается, — сакраментально посоветовал Серый. — Руки держи на виду. Будешь вести себя правильно, останешься жив. Или отправишься к драбантам Анаконды…
— А что с ними? — спросил первое пришедшее на ум Кудесник.
— Подносят дрова к адским котлам, — любезно пояснил Мишель. — Другую работу, думаю, им и там не доверят.
— А она сама?.. — зачем-то задал совершенно его не интересующий вопрос анархист.
— У Сербского Владимира Петровича, говорят, сам профессор ею сильно заинтересовался, — бездушно проинформировал собеседника Мишель. — Загадочный случай с полной сил и здоровья молодой женщиной…
— Я сейчас обосрусь, — честно признался Кудесник, испытывая на самом деле сильнейшие позывы к этому.
— Потерпи, недолго, — попросил Серый.
Каким чудом после этих слов анархист сдержал рвущееся из него дерьмо, сказать, наверное, может только бог, хотя в такой ситуации поминать его имя кощунственно вдвойне.
— Что здесь делаешь, кого отслеживаешь? — поинтересовался Мишель деловито.
— Своих… — с трудом подавив невольный кашель, слабенько заперхал горлом Кудесник. — Своих постояльцев…
— Каких-таких постояльцев? — искренне удивился Мишель, ожидая от встречи со старым знакомым гораздо худшего, например того, что инсургенты все-таки добрались до инопланетных мигрантов и хотят использовать их знания в своих, сугубо корыстных и совсем неспокойных целях.
