Проходя мимо упавших и старательно исполняя приказ Мишеля, Максим сильно побледнел, будто только сейчас прочувствовав до конца случившееся, а вот Ника простучала каблучками вполне равнодушно, можно было подумать, что при ней едва ли не ежедневно с таким профессионализмом отстреливают инсургентов.

«Кстати, о профессионализме, — задумался на секунду Антон. — Двигается простой нотариус очень умело, а уж стреляет — так и просто слов нет… интересно, его всему этому еще в бухгалтерском колледже выучили, или специальные курсы для поверенных в делах существуют?..» Завершить обдумывание романист не успел, одернув сам себя, чтобы не потерять концентрацию и внимание, ведь если навстречу им попалась парочка анархистов, то в соседнем дворике вполне могли поджидать еще человек пять, и тогда пока еще не побывавший в действии ствол Карева очень даже понадобится.

Но в соседнем, как две капли воды, по мнению приезжих знаменитостей, похожем на предыдущий, дворике было тихо и пустынно. Попытавшийся предсказать дальнейшие действия поверенного, Антон решил было, что он поведет их вдоль стены дома, прячась за густыми, разросшимися без должного ухода в настоящие джунгли, кустами сирени, но — ошибся. Как ни в чем ни бывало, Мишель двинулся через двор напрямую, по протоптанной тысячами ног дорожке. «И верно, чего метаться? В районе тихо, выстрелы вряд ли кто услышал, а услышал, так и внимания на хлопки не обратил. Да и не могли анархисты, если они, конечно, к Максиму шли, выдвинуть сюда взвод, такие дела тайком творят, без многочисленных помощников, с которыми потом делиться надо будет», — опять отвлекся от окружающей обстановки Антон. Хорошо, что его расслабленность и минутная задумчивость не принесли никакого вреда, но сам романист все-таки пожалел об этом, отметив про себя, что стал терять те запасы психологической и физической формы, которые дала ему служба в парашютных войсках.

Массивная, из темного красного кирпича, побитого ветрами, дождями, снегом, изрисованного мальчишками, с высоким цоколем потемневшего от времени бетона, трансформаторная будка выглядела так, будто стояла здесь, за поворотом высокого старого дома, с начала времен и строили её едва не параллельно с египетскими пирамидами. Но самым главным достоинством строения — и Мишель, и Антон это отметили сразу — было то, что ни из окон дома, ни из дворика оно не просматривалось. Со всех четырех сторон, в каждой из стен, были сделаны невысокие арки, прикрывающие тяжелые, когда-то окрашенные в черный цвет металлические двери. Максим уверенно, по-хозяйски, показал влево, а когда вслед за поверенным подошел к дверям, вытащил из кармана штанов прикрепленный к металлической, солидной на вид цепочке плоский белый ключ.

Тяжелая, со слегка проржавевшими петлями защитница промзоновской тайны открылась на удивление легко и бесшумно. Максим шагнул внутрь помещения первым, хозяйским жестом пошарил где-то слева от входа и зажег свет. Следом за ним, почему-то разволновавшись и толкая друг друга, стремясь побыстрее скрыться за стенами, прошли Антон и Ника, а замыкал — Мишель, предварительно профессионально-внимательным взглядом окинув окрестности.

— Дверь просто прихлопни, — попросил его пролетарий. — Там автоматическая защелка…

Антон огляделся. Непонятного для него назначения металлические шкафчики виднелись по углам в слабеньком освещении единственной лампочки «двадцатки» над той самой дверью, через которую они вошли внутрь. В центре маленького зала громоздилось нечто цилиндрическое, снабженное непонятными циферблатами с подвижными или мертво замершими стрелками. Пара огромных рубильников замерла в поднятом, верхнем положении в пазах-прорезях на поверхности металлического кожуха трансформатора. И всё это хозяйство непрерывно тихонечко гудело равнодушным, механическим гулом, а из ребристых вентиляционных щелей тянуло горячим воздухом с запашком разогретого машинного масла.

— Он что ж — рабочий? — с легким удивлением поинтересовался Антон.

— Конечно, — недоумевающе пожал плечами Максим. — Как же иначе? Иначе тут бы давно притон какой организовали… такие помещения в районе не простаивают впустую…

— И… что же дальше? — поинтересовалась Ника, чтобы не смущать пролетария отодвинувшаяся от него поближе к Кареву.

— А дальше — поедем в Промзону, — пожал плечами пролетарий.

— Поедем? Это как? Верхом на трансформаторе? — насмешливо уточнила блондинка, задавая вопросы за своих мужчин, которым показаться технически неграмотными перед Максимом не хотелось.

— Стоп, — попросил поверенный. — Что там будет?

Его несколько странный вопрос каждый расшифровал, разъяснил себе по-своему, но все поняли, что Мишель озабочен сейчас только лишь степенью безопасности предстоящего путешествия.

А еще — ставший в последние часы непредсказуемым и загадочным сухарь-нотариус брал для себя маленькую паузу на раздумье: не нужно ли ему остаться в городе? Впрочем, через час-другой на улицах уездного центра должны были появиться парашютисты, а может быть и — штурмовики из имперских батальонов. И тогда начнется такая зачистка, что чертям станет тошно, недаром же уезд блокировали еще с утра так, чтобы никакой излишней информации, да и её носителей, отсюда не просочилось наружу. В городских, уличных боях значение одного человека практически нулевое, да и не получал Мишель никакого задания на участие в этих действиях, сам себе поставив задачу лишь на обеспечение безопасности Ники и Антона. Кстати, их, а главное — его, опознанного одним из инсургентов, исчезновение из гостиницы и в целом из поля зрения захвативших городок анархистов сыграет только в плюс… Мишель, приняв правильное решение, резко и как-то очень заметно для окружающих моргнул, отгоняя лишние уже мысли.

— Увидите…

Пролетарий кивнул себе за спину, на металлический гудящий цилиндр трансформатора, и, повернувшись к нему, положил руку на маленький, не бросающийся в глаза пультик с десятком кнопок, смонтированный в небольшом углублении. Следом за этим Максим ловко понажимал что-то и… цилиндр будто распался, раскрылся, как распускаются цветы под солнцем, на две половинки. При этом трансформатор продолжал гудеть, перемигиваться огоньками и дрожать нужными стрелочками циферблатов, как ни в чем ни бывало. А раскрывшаяся сердцевина цилиндра оказалась заполненной блестящей, зеркальной кабиной, вызывающей ассоциации с чем-то ослепительно чистым, стерильным и при этом невероятно технически сложным.

— Там будет сказка… — улыбнулся Максим блондинке, зачарованно глядящей на чудо-кабину.

— Страшная? — деловито осведомился Мишель, поправляя под пиджачком кобуру с пистолетом.

— Почему же непременно страшная? — пожал плечами пролетарий. — Просто сказка… так что — ничему не удивляйтесь…

Часть вторая. Госпожа инспектор

Вей, бей, проруха судьба,

Разбуди слов рябиновый слог.

Постучи в дверь, пораскинь снег

По лесам век, да по полям рек.

Кто-то не волен зажечь свет,

Кто-то не в силах сказать нет,

Радугой стелется судьба-змея,

Пожирает хвост, а в глазах лед.

А в груди страх, а в душе тоска,

Больно, ей больно, да иначе нельзя.

Но только вей, бей, проруха судьба,

Разбуди слов рябиновый слог.

Постучи в дверь, пораскинь снег

По лесам вех, да по полям рек.

И.Сукачев

12

В кабине лифта, куда следом за Максимом шагнули его незваные гости, как-то сразу стало тесновато, хоть и казалась она, на первый взгляд, просторной, едва ли не больше по объему, чем скрывающий её трансформатор. Как-то невольно забившись в уголок, отгороженная от входа плечами своих спутников, шедшая первой за пролетарием, Ника с легким волнениям огляделась по сторонам. Мишель, по въевшейся, видимо, уже в кровь привычке, вошел в лифт последним и теперь внимательно приглядывался к внутренней обшивке кабины, оказавшейся отнюдь не металлической, как показалось снаружи, а выполненной из какого-то странного пластика — ослепительно, зеркально блестящего, но — теплого на взгляд. А Антон первым делом обратил свое внимание на пару странных крупных кнопок, расположенных возле самых входных дверей и снабженных пояснительными, тоже крупными и длинными стрелками, указывающими вверх и вниз.