Литмир - Электронная Библиотека

— О, Джереми, ты выиграл! — Глаза Мередит, сверкали от гордости за него.

Рука, поднявшая ее в седло, обвилась вокруг шеи и повернула лицом к Девлину. Его губы погрузились в мягкость рта Уитни. Тепло, скопившееся у нее в животе, теперь разлилось по всему телу. Мередит даже не вспомнила об остальных зрителях. Она обвила рукой крепкую шею Джереми и сама прижалась губами к его устам. Он был горячим, а рубашка — влажной. Ее ноздри наполнились острым запахом лошади и мужского пота. Смело, почти инстинктивно, выскользнул ее язычок, чтобы слизать крошечные капельки испарины на верхней губе Девлина. Это движение прервало поцелуй, но Джереми, похоже, нисколько не возражал. Из его горла неожиданно вырвался едва слышный сдавленный, почти животный, стон. Свободная рука скользнула под ее пышную накидку, прижимая ее к своему телу, и он поцеловал Мередит с еще большей страстью, пожирая языком сладость женского рта. Наконец Девлин оторвался от нее и прошептал:

— Ведьма! Что ты пытаешься сотворить со мной? — Его слова звучали очень сурово, но лицо освещалось улыбкой, а глаза сияли синевой. — Как я теперь смогу спешиться и предстать перед толпой с таким бугром в бриджах?

— О!

Мередит смущенно опустила глаза и сглотнула набежавшую слюну. Внезапно она осознала, как скандально вела себя перед всеми, кого только знала. Лицо вспыхнуло до самых корней волос. Джереми усмехнулся и издал какой-то необычайно теплый и сладострастный звук, от которого ее живот подвело от желания.

— О, нет… — простонала Уитни и спрятала покрасневшее лицо на груди Девлина.

Он внезапно обнаружил, что ему очень нравится ощущение прикосновения ее мягкой щеки и рта да и порхающих ресниц тоже, которые касались его обнаженной груди в распахнутом вороте рубашки.

Джереми нежно покусывал волосы Мередит.

— Не беспокойся. Обрученной паре все прощается.

— Как стыдно…

Голос Уитни звучал приглушенно, а движение губ на его коже, когда она говорила, создавало трепет в руках, удерживающих ее и Акробата. Губы Мередит ощутили, насколько просолилась кожа Девлина от пота, и вдруг ей неудержимо захотелось пробежаться языком по его груди. Понадобилось все самообладание Уитни, чтобы только не сделать этого. Что же с ней происходит?

— Ты можешь прятать свое личико весь остаток дня, — хрипло прошептал Джереми. — Я не возражаю. Тем более, сие очень приятно.

— Тише, — остановила она его, хотя чувствовала то же волнение внутри себя.

— Ты не в ответе перед ними. — Под прикрытием накидки он касался ее груди, а потом отыскал и погладил твердый бутон соска. — С этих пор ты несешь ответственность только передо мной… Разве не верх приличия исполнять желания своего мужа? А я желаю, чтобы ты продолжала начатое.

— Джереми, — пробормотала Уитни, испытывая головокружительное наслаждение от прикосновений его руки, — пожалуйста, нет. Ты не должен…

— Не думаю, что смогу дождаться нашей брачной ночи… — простонал он где-то у ее уха. — Я приду к тебе в спальню сегодня ночью.

— Нет! — в ужасе воскликнула Мередит. — Ты не должен… Не должен делать этого.

— Кто узнает, что мы опередили свадьбу на несколько дней?

— Бетси, — поспешно ответила она. — По простыням… которые…

Он сразу же понял, что Мередит имеет в виду.

— Ах да, моя дорогая, сладкая девственница… Или мне следует сказать, моя очень дорогая, очень сладкая девственница?

— Не говори ни того ни другого, а просто опусти меня на землю.

— Ладно, — неохотно протянул он и вздохнул, натягивая поводья.

Поцеловав Мередит еще раз, Девлин осторожно поставил ее на твердую почву, обхватив, словно железным обручем, рукой за талию. Уитни пониже надвинула шляпку, чтобы спрятать лицо, и поспешила через толпу мужчин и лошадей, игнорируя гиканье и свист, взорвавшиеся за спиной, когда все стали поддразнивать Девлина по поводу их поцелуев. Джереми принимал подтрунивания спокойно, слишком переполненный радостью и победой, чтобы обращать внимание на их болтовню.

Его влечение к Мередит превратилось в тупую сладостную боль в паху. Он знал, что обязательно дождется брачной ночи, дабы уберечь Уитни от сплетен слуг. Но потом… Потом… Девлин тяжело сглотнул и с трудом натянуто улыбнулся.

В отличие от Джереми, Мередит не могла вынести понимающих взглядов окружающих ее людей. Опустив голову, она почти побежала к своей карете и поспешно забралась в нее. Уитни встретила лучезарная улыбка Лидии, и она снова покраснела. Смущенная и несчастная, она забилась в уголок, пока Дэниэл расхаживал вокруг, принимая поздравления и купаясь в лучах славы своей лошади и наездника.

А Мередит в это время ругала себя за свой неосмотрительный поступок, уверенная, что больше никогда не сможет посмотреть в глаза всем соседям по колонии.

ГЛАВА 15

К счастью, Мередит не пришлось видеться с соседями до свадьбы, а в тот день она слишком нервничала, чтобы беспокоиться о том, что о ней думают. Да и с Джереми ей не так уж часто доводилось встречаться тет-а-тет.

Девлин принимал на себя все больше и больше обязанностей Дэниэла. Он встречался с капитанами и купцами для продажи остатков урожая, ездил по полям, присматривал за деятельностью управляющего и по-прежнему продолжал вести счета плантации, подолгу просиживая в кабинете и обсуждая вместе с Харли свою работу. Джереми радовался такой занятости — это давало возможность пореже видеться с Мередит. Ведь ему становилось все труднее сдержать свое слово и не заняться с ней любовью до свадьбы. Даже после изнурительнейшего дня Девлин не спал по ночам, размышляя об Уитни, лежащей в постели всего в нескольких шагах по коридору, и отчаянно желал пойти к ней.

Почему эта женщина так околдовала его? Он застонал и спрятал лицо в подушку. В его жизни бывали другие, куда более привлекательные подруги. Джереми знал шлюх, которые могли превратить мужчину в безвольную медузоподобную массу. И тем не менее, эта высокая невзрачная колониальная девчонка разжигала его кровь больше, чем любая из них. Возможно, так происходит потому, что он очень долго не встречался с женщинами. Но почему тогда не воспользовался предложением Лидии? Или не принял аванса той ненасытной красотки Опал Гамильтон? Это не может быть только из-за воздержания. Он просто хочет Мередит, мечтает о восхитительно длинных ногах и полной груди, спрятанной под невзрачными нарядами.

Девлин улыбнулся, подумав, как превратит ее колкую язвительность в мягкую любвиобильную нежность. Вспоминая о робких, неопытных прикосновениях Уитни в ночь вечеринки, он погрузился в головокружительный вихрь желания. Может быть, все дело в ее свежести и проблесках нежности привлекательной женщины под застенчивой строгостью? Или во всем виновато его желание повелевать никому неподвластной Мередит? А вдруг ему просто приятно общество Уитни: ее остроумные колкости и неожиданный чистый смех при их горячих словесных перепалках? Словом, Джереми не был уверен ни в одном из своих умозаключений. Известно только то, что каждую ночь он ворочается в постели, терзая себя образами обнаженной Мередит, пылающей и извивающейся от страсти в его объятиях.

«Это ненадолго», — напомнил себе Девлин. Он страстно желал в своей жизни и других женщин, возбужденно-взволнованно добиваясь своей цели. Но когда достигал желаемого, их красота становилась знакомой и скучной. Даже уловки и искусство прославленных шлюх вскоре приедалось. И тогда Джереми переходил на более зеленые пастбища, как, он сильно верил в это, случилось и в сей раз. Лишь только он всласть насытится величавым телом Мередит я научит ее доставлять ему удовольствие, лишь только она признается, что любит, его интерес, без всякого сомнения, померкнет. После этого Девлин начнет искать щедрости других женщин.

Работа тоже потеряет свою привлекательность. В данный момент колониальная жизнь не кажется ему скучной. Управление фермой — это ново, это вызов, так же, как и сама Мередит. Конечно, приятно освободиться от тяжелого труда в конюшне, но постепенно и это приестся ему, лишь только померкнет искра радости от того, что он стал принадлежать к элите, к земельной знати. Все в жизни пресыщает его рано или поздно. Даже карты или выпивка, или самые утонченные женщины. Девлин знал, что его нынешнее состояние долго не продлится, и он должен приготовиться к этому. Что произойдет, когда однажды, оглянувшись вокруг и заметив, что Мередит больше не привлекает его или что колонисты — жуткие зануды, а землевладение — один лишь тяжелый, изнурительный труд и ничего больше? Что он тогда сделает, привязанный к «Мшистой заводи»? Земля, хотя и оставленная Уитни, будет находиться в полном его распоряжении — муж имеет полную власть над собственностью своей жены. Джереми знал, что может продать плантацию, забрать деньги и уплыть в Лондон, вернуться к своим старым излюбленным местечкам и занятиям. Когда бы такая мысль ни приходила ему в голову, он почему-то испытывал горькую необъяснимую тревогу. Неужели вся жизнь — не более чем сплошные кутежи и швыряние денег на ветер? Девлин вспомнил ту нежность, с которой Мередит промывала и бинтовала его раны. Он не хотел причинить ей боль. А ведь если Уитни полюбит, то будет страдать, когда он покинет ее. Чем она сможет заняться в случае продажи «Мшистой заводи»? Без собственности и без мужа Мередит будет оставлена на милость родственников. Джереми прекрасно понимал, насколько это немилосердно. Будучи замужем, она не сможет найти нового супруга, а женщина, оставшаяся в одиночестве, не ведет достойную жизнь. В принципе, Мередит могла бы стать гувернанткой или зарабатывать шитьем, но его сердце больно сжималось от подобной мысли. Или, быть может, взять ее с собой? Но будет ли это лучше и добрее? В Лондоне Мередит окажется в роли рыбы, выброшенной на берег; ее станут презирать искушенные светские львицы, она начнет тосковать по людям, которых знала, и по земле, которую любила.

54
{"b":"16376","o":1}