Джереми вышел, чтобы поздороваться с ней. На его лице играла знакомая кривая усмешка, выглядевшая просто потрясающей, и Мередит знала, что он прекрасно понимает это. Для него происходящее — просто игра, а женщина — игрушка в умелых руках. Девлину наплевать на честь, на доверие или верность. Например, Дэниэл… Он так хорошо относится к этому негодяю, а тот отплатил ему подлостью.

Мередит посмотрела на Джереми без малейшего намека на улыбку. Он нахмурился и резко бросил:

— Я оседлаю лошадей.

Вернувшись, он молча помог ей сесть в седло, при этом его лицо сохраняло ту же угрюмость, что была на лице Уитни.

Они поскакали со двора к насыпной дорожке и вскоре пустили лошадей в галоп. Мередит даже изумилась, как быстро бешеная скачка успокаивает нервы. Злость и разочарование улетали прочь, когда она пригибалась к лошадиной шее и шпог рами заставляла Мерси нестись вперед. Неожиданно Уитни поняла, что стала намного лучше держаться в седле, как Джереми и говорил Дэниэлу. Еще несколько недель назад она бы беспомощно льнула к гриве скакуна, вздумай ее иноходец понестись, как сегодня. Теперь Мередит понимала, что значит сливаться с лошадью и сохранять контроль с помощью поводьев.

Они ворвались на поляну и позволили животным походить бесцельно в течение нескольких минут, чтобы они успокоились, Девлин спешился и подошел к ней. Уитни едва взглянула на него. — У меня нет желания спускаться на землю. Пожалуйста, заканчивайте свои упражнения побыстрее и отправимся обратно,

Джереми вскинул голову.

— Что с вами, черт побори? Слезайте с лошади.

— Нет!

Все тревоги, раздражение и неудовлетворенная страсть последних дней прорвались наружу. Девлин схватил ее за талию и вытащил из седла, но не поставил ее на землю, как обычно, а притянул ближе и дал соскользнуть на траву, так что тела их тесно соприкоснулись. Когда Мередит почувствовала под ногами твердую почву, он зажал ее лицо между ладонями и с ожесточением поцеловал. Губы Джереми впились в ее уста, заставляя рот раскрыться и принять его язык. В ярости Уитни уперлась ему в грудь руками и оттолкнулась изо всех сил. Она застала Девлина врасплох, и он слегка откачнулся назад, выпустив ее из своих крепких объятий. Мередит ударила Джереми по лицу.

— Как ты посмел?! Ты… — она запнулась от ярости, не в состоянии собраться с мыслями. Ноздри Девлина раздулись, а в глазах вспыхнули яркие искры гнева.

— Сука, — почти бесстрастно процедил он, скривив рот в ухмылке. Она столько дней мучила его, возбуждала, а потом отстранилась. Джереми старался быть с нею мягким, неторопливым и терпеливым, чтобы не напугать. Он даже отказался от тела рыжеволосой. И она так отплатила!

— Подлая шлюха!

Девлин схватил Мередит за плечи и рванул на себя, захватив в плен своих железных мускулов. И снова он поцеловал ее, заставляя принять его язык. Вначале поцелуй был резким и злым, более требованием, чем выражением чувств, но от ощущения мягких губ Уитни недолго оставался таким. Уста Джеремя смягчились, когда он вкусил сладость ее рта. Он исследовал Мередит языком, губами и зубами до тех пор, пока она со стоном не ответила на сей призыв и ее руки не поднялись, обвивая его шею. Язык Уитни встретился с языком Джереми, неуверенно скользнув к нему в рот.

Джереми задрожал, отброшенный в царство запредельного разума, не осознавая ничего, кроме наивысшего наслаждения, вернее, его объекта, бившегося в кольце его рук. Он покрывал неистовыми поцелуями лицо Мередит, пробовал мягкую плоть нежного горла, покусывал чувствительные мочки ушей. Уитни извивалась в его руках, не в силах вобрать в себя то множество сладчайших ощущений, которыми Джереми награждал ее. Его ладони поднялись, нечаянно сбросив с нее шляпку, и пальцы Девлина погрузились в волосы Мередит. Она почувствовала прикосновение его рук кожей головы и одновременно — болезненное покалывание деревянных шпилек, высыпающихся из прически. Одна ладонь Джереми двинулась вниз, скользя вдоль гладкой колонны шеи, стягивая кружева у горла и открывая рубашку. Жесткий жилет препятствовал дальнейшему продвижению, и Девлин принялся расстегивать пуговицы, продолжая покрывать ее губы и шею страстными поцелуями. Уитни таяла, удерживаясь на ногах лишь благодаря твердой опоре его рук. Она запрокинула голову и подставляла шею губам Джереми. Она находилась почти в полуобмороке, совершенно не сознавая, где находится и кто такой этот мужчина, держащий ее в объятиях. Мередит лишь знала, что безумно желает, чтобы он прикасался к ней.

Когда Девлин расстегнул жилет, его рука скользнула под ворот рубашки, лаская кремовые вершины грудей. Он стащил сорочку с плеча, рывком распахнув верх одежды. Оборка нижнего наряда поддерживала грудь, словно обрамляя округлые полушария. Розовато-коричневые соски дерзко выступали вперед, твердые и припухшие от возбуждения. Джереми залюбовался обнаженным телом, смакуя ее красоту и очарование, прежде чем опустить голову и зарыться губами в этой трепещущей мягкости. Мередит застонала и стиснула прядь его волос, когда шершавый язык обвел вершину груди, лаская ее до тех пор, пока ей не показалось, что она вот-вот умрет от блаженства. Рот Девлина оказался нежен, непослушные пряди золотых волос щекотали кожу, его горячее тяжелое дыхание обжигало ее грудь.

Вдруг другая картина промелькнула в сознании Мередит, промелькнула и тут же исчезла, но этого оказалось достаточно, чтобы вырвать ее из паутины страсти. Она вспомнила Лидию и Джереми, лежащих на кровати, его рот, ласкающий грудь Лидии… Эта сцена подействовала на нее, словно ушат холодной воды, выплеснутой прямо в лицо. Девлин соблазняет ее, как соблазнял Чандлер, делает с ней то же, что делал с любовницей Дэниэла. Сначала Лидия, теперь — хозяйка всей плантации. Он же использует ее, унижает, а она помогает осуществлению подлых планов Джереми, помогает с пугающей ее саму готовностью. Как можно поддаваться на его любовные уловки?!

Мередит уперлась ладонями в плечи Джереми и изо всех сил оттолкнула. Ярость и стыд поглотили ее полностью, вытеснив страсть, сохраняя напряженность и неистовство. Толчок Уитни оказался таким резким и неожиданным, что Девлин отлетел назад. Каблук его ботфорта зацепился за бревно, на котором обычно сидела Мередит, он споткнулся и упал на землю, непонимающе уставившись на нее. Тело Джереми пульсировало от желания, не в состоянии приспособиться к внезапной смене обстоятельств.

— Ты свинья! — обрушилась Уитни на него, задыхаясь от ярости и гнева: он унизил ее несказанно, превратив тело в предателя, отвечавшего на мужские ласки, несмотря на то, что она не хотела этого. — Я ненавижу тебя! Ненавижу!

Мередит бросилась к лошади, натягивая рубашку и блузку, чтобы прикрыть обнаженную грудь. Подгоняемая слепой яростью, она сумела взобраться в седло без посторонней помощи и вонзила каблуки в бока скакуна. Мерси сорвалась с места и понеслась во весь опор.

Джереми с секунду оторопело смотрел вслед, потом рванулся к своей лошади и взлетел на ее спину. Если бы он подумал, то не погнался бы за Уитни, а дал бы время улечься ее гневу, но подстегиваемый распаленной страстью, Девлин оказался таким же неистовым и безумным, как и она.

Акробат был более быстрой лошадью, чем Мерси, и обычно Джереми легко нагонял Мередит. Но сейчас Уитни оказалась далеко впереди; в своей решительной ярости она скакала с естественной грацией и изяществом, низко склонившись к шее животного, почти сливаясь с лошадью. Мерси, немало напуганная наездницей, которая внезапно стала незнакомой, неслась что есть духу. Мередит ворвалась во двор конюшни, намного опередив Девлина. Она резко остановилась, соскользнула на землю, не успев по-настоящему успокоить лошадь. Та рванулась вперед, и Уитни запуталась в стремени. Мерси продолжала беситься, вследствие чего Мередит не удержалась, упала и ударилась головой о твердый ком земли, как нельзя некстати валявшийся посреди хозяйственного двора. Девлин, влетев следом, тут же соскочил с Акробата и бесцеремонно, рывком, подхватил Уитни.