Записка. Он выскочил из передней двери и, перебежав улицу, оказался у дома Мейбл. Стоял такой теплый вечер, что дверь была открыта, и Фарли увидел, что у соседки включен телевизор. Он положил руки на дверную сетку и позвал:

— Мейбл!

Старуха в пижаме, халате и ворсистых тапочках зашаркала из задней спальни коттеджа.

— Фарли? Что ты тут делаешь?

— Ты знаешь, где Олив?

— Нет, а что?

— Она оставила записку, что пошла к тебе ужинать.

— Да, мы поужинали. И Олив нашла Тилли под вашим домом, где она соорудила себе маленькое уютное гнездышко. Тилли сейчас в моей спальне, негодная шалунья. Мне так и не удалось полностью приручить ее.

— Олив сказала, куда идет?

— Да, домой.

Когда Фарли вернулся домой, ему пришлось сесть, чтобы обдумать положение. Последнее время все шло наперекосяк. Разваливался весь его мир. Это беззубое вонючее чучело без единого доллара в кармане его бросило! Это было невероятно! Безмозглая тупица Олив Ойл бросила Фарли Рамсдейла, который дал ей все!

На этот раз в постели, пытаясь унять пульсирующую головную боль, лежал Козмо. Он сразу же рассказал Айлии, что произошло, потом упал на колени рядом с креслом и начал целовать ей руки.

«Он проиграл, — подумала Айлия. — Козмо плачет по мамочке». Теперь он больше ее не ударит.

Айлия приготовила третий стакан чая, прикурила сигарету от окурка последней и наконец сказала:

— Козмо, это полный облом.

— Да, Айлия, — с болью произнес он.

— Я думаю, нужно собирать чемоданы и готовиться у отлету.

— Да, Айлия. Я сделаю так, как ты скажешь.

— С другой стороны, — продолжала она, не глядя на него, чтобы подчеркнуть важность своих слов, — мы точно не знаем, что наши деньги у Фарли.

— Айлия, прошу тебя! Деньги пропали. Фарли пропал. Я не могу дозвониться ему по сотовому. Фарли всегда носит сотовый с собой. Он наркоман. Наркоману необходим сотовый телефон.

— Есть только один способ узнать наверняка, — сказала она. — Сядь, Козмо.

Он мгновенно подчинился.

— Позвони Фарли. Продолжай выполнять свой план. Скажи ему, что Грегори нужны карточки-ключи. Много. Он заплатит хорошие деньги. Посмотрим, что он ответит.

У Козмо слишком сильно болела голова, но он не посмел не послушаться. Он чувствовал себя так, словно опять находился в Советской Армении и выполнял приказы секретаря партбюро. Теперь Козмо боялся Айлию. Он послушно набрал номер.

— Алло! — крикнул Фарли на другом конце провода.

Козмо был ошарашен. На секунду он потерял дар речи, и Фарли снова закричал:

— Олив? Это ты?

Глядя на Айлию, Козмо ответил:

— Это я, Фарли.

— Козмо? — спросил Фарли. — Я думал, это Олив. Эта гребаная наркоманка исчезла!

— Олив? Она ушла? — Он заметил ироническую улыбку в уголках губ Айлии и спросил: — Ты знаешь, куда она ушла?

— Нет, — сказал Фарли. — Сучка! Не имею понятия.

Айлия движениями губ подсказала: «Карточки», — и Козмо произнес:

— Мне очень жаль, Фарли. Ты знаешь Грегори? Ему срочно нужны карточки-ключи.

— Карточки-ключи? Козмо, ты забыл, что у нас есть незаконченные дела? Думаешь, я намерен долго ждать? Думаешь, буду связываться с какими-то карточками-ключами?

— Пожалуйста, Фарли, — продолжал настаивать Козмо. — Сделай это ради меня. Я в большом долгу перед Грегори. Просто сегодня вечером оставь карточки на его дворе. Он работает до полуночи и даст тебе сто пятьдесят долларов. Ты купишь «снежок».

Слово «снежок» вызвало глубокий отклик в душе Фарли. Сейчас ему хотелось покурить, как никогда в жизни. Он отчаянно нуждался в Олив. Если бы она была с ним, он отвез бы ее на кладбище автомобилей и послал продать карточки. Если Козмо хотел убрать их, ему пришлось бы довольствоваться Олив. Черт ее подери!

— У меня остался всего десяток первоклассных карточек, — сказал Фарли.

— Этого достаточно. У Грегори несколько новых рабочих, которым нужны водительские права. Грегори платит так мало, что у него мало кто задерживается. Всегда новые рабочие.

— Во дворе есть собака?

— Я скажу Грегори, чтобы он ее привязал. Нет проблем.

— Скажи Грегори, чтобы он мне позвонил. Если он попросит приехать, я приеду. Он не бандит. Он бизнесмен. А насчет тебя я не слишком уверен.

— Хорошо, я сейчас позвоню Грегори. А если он попросит приехать?

— Тогда я буду у него в девять часов. Скажи, чтобы Грегори положил деньги в конверт и просунул его в ячейку сетки ограды. Если деньги там будут, я заеду и отдам карточки.

— Ладно, Фарли, — сказал Козмо и добавил: — Позвони, если Олив придет домой.

— Зачем?

— У меня есть для нее хорошая работа.

— Ты лучше побеспокойся о баксах, которые отдашь в эти выходные, — пробурчал Фарли. — А об Олив, если она вернется, я позабочусь сам.

Когда Козмо закрыл сотовый телефон, Айлия глубоко затянулась и, не выдыхая дым, сказала:

— Если он приедет сегодня на кладбище автомобилей, он ничего не знает об ограблении банкомата.

— Но я все равно его убью. Прекратится хотя бы шантаж с бриллиантами.

— Шантаж продолжится, Козмо. Наши деньги у Олив, она знает об обоих наших делах. Для нас опасен не столько Фарли, сколько она.

— Но я все равно должен его убить?

— Да, он должен умереть. Олив, возможно, не станет нас шантажировать. Сейчас у нее много денег. Она накупит кучу наркотиков и умрет счастливой через два-три года.

— Наших денег, — сказал он.

— Да, Козмо. У нее наши деньги. Звони Грегори. Повтори все еще раз и заставь его поверить, что ты только хочешь напугать Фарли, чтобы он вернул долг. Скажи Грегори, что заплатишь за «мазду» в понедельник.

Прежде чем набрать номер Грегори, Козмо спросил:

— Скажи, Айлия, когда Грегори привозил ключи от своей мастерской, ты с ним трахалась? Нет?

— Конечно, да, Козмо, — сказала она. — А что?

— Если Грегори не захочет связываться с Фарли, побоится пускать под «мазду», можно я скажу, что ты еще раз хочешь приготовить для него стакан чая? Чтобы успокоить его?

— Конечно, Козмо, — ответила Айлия. — Мой чай — лучший в Голливуде. Спроси у Грегори. Спроси у всех, кто пробовал мой чай.

Экипаж «6-Х-72» получил вызов через двадцать минут после того, как отъехал от «Дома Чан». Нейт Голливуд развернулся и вжал педаль газа в пол.

Когда они вернулись в ресторан, миссис Чан кивком указала в сторону кухни. Там они нашли Тедди Тромбона, сидящего рядом с чурбаном для рубки мяса у задней двери и счастливо уписывающего за обе щеки огромную миску поджаренной лапши.

— Тедди, — спросил Нейт, — ты нас помнишь?

— Я не причиняю никаких неприятностей, — забеспокоился Тедди. — Меня сюда пригласили.

— Никто не говорит, что ты причиняешь неприятности, — сказал Нейт.

— Всего пара вопросов, и можешь продолжать наслаждаться своей лапшой, — сказал Уэсли. — Помнишь драку на бульваре? Мы приехали на вызов. Ты дал нам карточку с записанным на ней автомобильным номером. Помнишь?

— О да! — ответил Тедди. К его бороде прилипла лапша. — Тот сукин сын ударил меня исподтишка.

— Точно, — согласился Нейт. — У тебя сохранилась карточка? Та самая, с автомобильным номером.

— Конечно. Но она никому не нужна.

— Она нужна нам, — сказал Уэсли.

Тедди Тромбон положил вилку, залез в карман грязными пальцами и вынул визитную карточку «Дома Чан».

Уэсли взял ее, взглянул на номер и кивнул Нейту, который сказал:

— Тедди, на какой машине ездил тот почтовый вор?

— Старый синий «пинто», — ответил Тедди. — Я записал это на карточке.

— А как выглядел тот парень?

— Я мало что помню. Белый мужчина лет тридцати. Может, сорока. Злобный, раздражительный. Оскорбил меня. Поэтому я и записал автомобильный номер.

— А его подельник? — спросил Уэсли.

— Женщина. Это все, что я запомнил.

— Ты узнал бы их, если бы встретил еще раз? — спросил Нейт.

— Нет, они были для меня просто темными тенями. Он был просто темной тенью, которая грязно ругалась.