— Скажи, мы точно не ошиблись местом, а то у меня все больше складывается впечатление, что кто–то завел нас в юньский гарнизон, а не в крепость лояльную Нефритовому престолу? — привычно подначила Ли къёкецуки.

— А ведь я говорил, что соваться в Циндао, будет плохой идеей, но кто же будет слушать ворчание глупого кривоногого степняка, — Удей не удержался от напоминания об их последней беседе, в которой Хань занял категоричную позицию, отказываясь принимать на веру, что ситуация с чжу может быть настолько тяжелой.

— Да, я уже понял, — сдался Ли. — Наше появление здесь стало ошибкой, и гораздо лучше было бы оставаться с основной армией в главном лагере. Но сейчас уже поздно что–либо менять. Если мы вернемся в Долину Котлов, то Юэ однозначно воспримут это, как еще одно оскорбление, а усиливать напряженность ситуации нам не стоит.

— Все эти человеческие традиции и правила порой начинают раздражать меня просто до крайности, — презрительно хмыкнула Таката.

Добавить еще что–нибудь колкое, мертвому демону не дал голос, грубо окликнувший Ли.

— Эй, тайпэн!

Не менее десятка людей нагоняли группу Ханя быстрым шагом по вымощенной дорожке сада. Человек, обратившийся к императорскому вассалу, и возглавлявший этот небольшой отряд, был облачен в синий обрезанный каймон, а на его широком поясе висел прямой палаш в черных кожаных ножнах. Чуть вытянутое лицо, лишенное усов, сразу же выдавало семейную принадлежность этого молодого мужчины, равно как и остальных его компаньонов. Краем глаза Ли успел отметить, что их провожатый уже куда–то «запропастился».

— Всего пару слов! — все в той же намеренно грубой манере рявкнул Юэ.

— Назовись! — резко осадил наглеца Хань, выступая вперед и демонстративно кладя руку на то место, где у него могла бы быть рукоять меча.

Верзила в синем остановился на расстоянии вытянутой руки от Ли и ответил, глядя тому прямо в глаза.

— Ву–Мин Со, сын Со Ши из рода Юэ, старший земельный пристав провинции Чжу, — говоривший специально с силой выделил голосом слова «Чжу» и «Юэ». — Я хотел напомнить тебе, лишенный рода, кое–что важное.

— Изволь, — мрачно прищурился Хань, с заметным усилием подавляя ту волну звериного гнева, что всколыхнулась у него в груди.

— Ты недолго был собственностью семьи Юэ, и потому, вероятно, не знаешь всего, что тебе следовало бы знать, — пристав намеренно горячил себя и остальных, будто пытался раздуть огонь своей ненависти еще больше, чем раньше. — Мы не прощаем предательства! И воровства! Не думай, что желания сиккэна Тэна и тайпэнто Синкай способны закрыть нам глаза и оградить тебя от того, что ты заслуживаешь!

Упоминание последнего имени немедленно вызвало в голове у Ли целый ряд вопросов, но перебивать Ву он не стал, решив дослушать до конца.

— Дух законов Империи диктует неотвратимость наказания, соразмерного совершенному преступлению! Поверь, семья Юэ знает, как следует наказывать предателей! И это касается не только тебя!

Взгляд чиновника, полный злобы, переметнулся с Ли Ханя на клейменое лицо Удея, замершего за левым плечом своего хозяина.

— Запомни это!

— Мне показалось, или кто–то здесь неприкрыто решил угрожать воплощению воли самого Избранника Неба?

Таката сделала полшага вперед, и капюшон ее плаща небрежно соскользнул вниз. Черные волосы шелковой волной рассыпались по плечам мертвого демона, а в глубине вертикальных зрачков зажглись кроваво–красные огоньки, пугающие и завораживающие одновременно. Хищная улыбка, делавшая смертоносную красоту къёкецуки полностью завершенной, заставила кое–кого сразу же попятиться назад.

— Так я права?

— Отзови свою тварь назад, — прошипел сквозь зубы Ву–Мин, обращаясь к Ханю.

Кожа старшего пристава заметно побледнела, а рука, стиснувшая рукоять палаша, слегка подрагивала, но этот человек был одним из немногих, кто так и остался стоять на своем прежнем месте.

— Само присутствие этих кровососущих исчадий в Циндао, не менее отвратительно, чем твое появление! Но если ты еще хоть в чем–то намерен следовать поведению истинного тайпэна Империи, которым так привык рядиться, то вот мой тебе совет. Молись, чтобы то благо, которое якобы принесли твои труды, хоть на толику перевесило бы всю мерзость и грязь, что уже налипла на остатках твоей души! Ведь никому неведомо, когда он будет призван в вечное колесо перерождений и будет ли вообще достоин этого!

Резко повернувшись, пристав размашистыми шагами направился обратно, по–прежнему не отпуская рукоять своего клинка. Остальные Юэ с явной поспешностью последовали за Ву. Через минуту Ли и его спутники остались в одиночестве.

— Какая прелесть, — заключила Таката. — Надеюсь, хвостатая, ты теперь просто в восторге?

— Это намного хуже, чем я опасался, — как–то удивленно покачал головой тидань.

— Похоже, мне стоит разузнать, что твориться в замке и в городе, — Фуёко уже вертела в пальцах круглую камышовую шляпу, невесть откуда взявшуюся в руках у кумицо. — Посмотреть, поспрашивать, послушать…

— Я тоже займусь, — предложил Удей. — Надеюсь, некоторые мои знакомые еще помнят бывшего ну–бэй тайпэна Сяо Ханя. И то, чем они ему обязаны.

— Действуйте оба.

Жесткость, внезапно прорезавшаяся в голосе Ли, заставила остальных взглянуть на своего предводителя чуть пристальнее, чем раньше. Костяная маска, в которую превратилось лицо тайпэна Ханя, каждому из них была хорошо знакома.

— Надеюсь, нам придется ограничиться лишь уроком вежливости для тех, кто, похоже, забыл, что они давно не являются суверенными правителями собственных земель. Но если эти люди намерены зайти гораздо дальше то, мы поступим так, как велит имперский закон. Закон, что един и для высокородного чиновника, и для случайного чужеземца, и для последнего уличного бродяги. Потому, что наказание, как сказал Ву–Мин из рода Юэ, должно быть неотвратимо для каждого и соразмерно совершенному преступлению. И в этом я как раз согласен с ним абсолютно и полностью.

— Первая дельная мысль за полтора с лишним года, — судя по плотоядному тону, къёкецуки осталась весьма довольна предложением, которое высказал Ли.

— Это все наше плохое влияние, — рассмеялась Фуёко.

— В конце концов, я ведь все–таки тоже немножко демон, и к тому же грозный придворный ведьмак, — весело усмехнулся Хань. — Придется соответствовать.

Слуги заканчивали приводить в порядок комнаты перед появлением гостей и заносили их вещи, прибывшие в штабном обозе. Немногочисленность пожитков порядком обрадовала прислугу, уже готовившуюся к перетаскиванию бесчисленных сундуков и крытых корзин, из которых, как правило, состоял багаж любого императорского полководца. Однако никто не намеревался давать собравшимся даже малейшую возможность расслабиться.

— Почему я должен лично тыкать носом каждого?! Почему во имя всех предков народа Чжу нельзя делать все сразу и правильно?! — распекал подчиненных невысокий ключник–тиун, переходивший из помещения в помещение.

Темно–вишневый наряд старшего слуги во многом напоминал привычный каймон, если бы не узкие подшитые рукава, открывавшие запястья с тяжелыми железными браслетами. Гербовые знаки Юэ обильно покрывали одеяние, а также органично были вплетены в травяной рисунок, украшавший «оковы» ключника. На его расшитом поясе, сообразно статусу, позвякивала связка длинных гребенчатых и торцовых ключей, исполненных с различной долей мастерства и из разных материалов.

— Иногда мне начинает казаться, что в тот день, когда мне не к чему будет придраться, звезды сорвутся с небес и расколют сырую твердь, освобождая подземных владык!

Замерев посреди прихожей, ключник ткнул носком неправдоподобно чистого варадзи в какое–то смутное пятнышко на одной из лакированных дощечек пола, и ближайший слуга тут же бросился оттирать указанное место.

— Почему нельзя сразу делать все так, как надо?! Неужели это за пределами человеческих возможностей, или я требую чего–то непомерного?!

Удей, появившийся на последних словах на пороге дома, быстро окинул представшую ему картину взглядом и усмехнулся.