Она замолчала и неожиданно повернулась к нему лицом.

— Когда мы прибыли к ним домой той ночью — я пошла вместе со Стюартом на тот случай, если понадобится моя помощь, — Джинни была в полном сознании. Она, конечно, умирала, такая худая, бледная и изможденная, что я с трудом ее узнала. Но ее ум был острым, как всегда. Когда Стюарт приступил к отпущению грехов, она сказала, что это ни к чему, поскольку она не совершала ничего такого, в чем могла бы покаяться. А когда Стюарт ей напомнил, что ее жизнь с мистером О’Мэлли сама по себе греховна, ибо они не были женаты, она только засмеялась…

Слезы пролились из глаз Эммы и заструились по лицу, но она, казалось, не замечала, что они капают на ее сложенные на коленях руки.

— Стюарт, конечно, сказал, что, если она не покается, он не сможет дать ей отпущение грехов. И начал… собирать свои вещи. Он очень устал. Казалось, в каждой семье был умирающий, нуждавшийся в услугах священника. Это было… так ужасно. Но все же… Все же ему следовало подумать о чувствах мистера О’Мэлли. Наверное, ему следовало закрыть глаза на некоторые формальности… но он этого не сделал. И когда мистер О’Мэлли увидел, что Стюарт и вправду собирается уходить, он… он…

Она умолкла. Джеймс шагнул к ней, не в силах видеть, как она плачет.

— Эмма, — сказал он и попытался обнять ее гладкие белые плечи.

Но она подняла руку, удерживая его на расстоянии.

— Нет, — сказала она глухим от слез голосом. — Нет. Я должна все рассказать. Мистер О’Мэлли ударил его. Всего один раз. Но Стюарт стукнулся головой об угол камина и… умер на месте. Но самое ужасное, Джеймс, это то, что, когда мистер О’Мэлли ударил Стюарта, я была рада. — Она издала изумленный смешок. — Я и вправду обрадовалась. Потому что мне нравилась Джинни, и я сама готова была ударить Стюарта за его ханжество.

Она перестала плакать. Ее лицо все еще блестело от слез, но взгляд прояснился, так же как и ее голос, когда она продолжила:

— Но я не хотела, чтобы он умер. Это было… просто ужасно. Мистер О’Мэлли сразу же опомнился. Собственно, именно он бросился за помощью. После смерти Джинни — а она скончалась спустя несколько минут после Стюарта, — у него не оставалось причин жить. Соседи — миссис Мактавиш с сыном и Мак-Юэны — доставили нас со Стюартом домой. На следующий день… на следующий день выяснилось, что возникли трудности с погребением. Мистер Пек сказал, что на церковном кладбище не осталось места, кроме общих могил, из-за большого числа умерших от тифа. Я… я не знала, что делать. Полагаю, я была не в себе. Я знала, что Стюарт должен быть похоронен в освященной земле, но…

— Эмма, — сказал Джеймс, но она снова подняла руку, останавливая его.

— Клара вернулась в ночь после смерти Стюарта. — Взгляд Эммы стал отсутствующим, словно она видела то, что произошло в прошлом, а не то, что сейчас находилось у нее перед глазами. — Она исчезла не сколькими месяцами ранее. Я знала, куда она направилась, поскольку она доверилась мне. Мы были подругами. В сущности, она была моим единственным другом на острове. Жить со Стюартом… было нелегко, как ты можешь себе представить. У нас не было ничего, кроме того, что нам дали Пеки. Я… я оказалась неподготовленной к замужней жизни. Нет-нет, не спорь со мной. — Джеймс закрыл рот. — Все получилось совсем не так, как я ожидала. Я имею в виду брак со Стюартом.

Она сделала глубокий судорожный вздох.

— Но, к счастью, я подружилась с Кларой. А я так нуждалась в друге. Это ведь она подарила мне лиможский сервиз. Клара происходила из очень состоятельной семьи, но отец слишком сильно опекал ее. Ухаживание лорда Маккрея было самым волнующим событием в ее жизни. Вполне естественно, что она ответила согласием на его предложение. Она готова была на все, лишь бы вырваться из-под жесткой опеки отца.

Эмма вздохнула.

— Но затем, приехав в замок Маккрей, она повстречала Шона Стивенса, камердинера барона. Он был очень красив и обаятелен, и, полагаю, мысль заполучить такую богатую невесту, как Клара, показалась ему не менее привлекательной, чем лорду Маккрею. Мне хотелось бы думать, что он хоть немного любил Клару… Она-то влюбилась в него по уши. В конечном итоге, когда он предложил ей бежать, Клара согласилась. Она посвятила меня в свои планы, но заставила поклясться, что я никому не расскажу — даже Стюарту, — куда они отправились. Впрочем, им ничего не оставалось, как бежать, поскольку она ждала ребенка. А когда они поженятся, сказала Клара, они вернутся в дом ее отца как муж и жена…

Джеймс догадывался, что последует далее. Это была слишком знакомая история.

— Я ничего не слышала о ней вплоть до ночи, накануне которой погиб Стюарт. На море разыгрался шторм… шел дождь. Я сидела дома в передней комнате… где стоял его гроб. На следующий день я собиралась предать Стюарта земле, с разрешения мистера Пека или без оного, и уже заручилась обещанием мистера Мерфи и мистера Мак-Юэна помочь мне…

Эмма перевела дыхание.

— Внезапно раздался стук в дверь, и когда я от крыла ее, полагая, что пришел кто-нибудь из соседей — мистер Мак-Юэн или его мать, чтобы составить мне компанию, — то с изумлением обнаружила на пороге Клару, промокшую до Нитки и бледную как смерть, с огромным животом… И она была больна. Не потому, что близились роды. Тиф. Я поняла это с первого взгляда.

— Эмма, — в ужасе произнес Джеймс. — Ты же не могла…

— Что еще мне оставалось делать? — спросила она, вскинув на него глаза, полные жгучих слез. — Она была моей подругой. Моей единственной подругой. Мистер Стивенс, этот негодяй, бросил ее. Кларе было слишком стыдно, чтобы вернуться домой. Как она жила все это время, не знаю, но, судя по состоянию ее одежды, не слишком хорошо. Я уложила ее в постель, ту самую, что мы делили со Стюартом. Там она родила ребенка… здоровую девочку с темными, как у Клары, волосами. Но сама Клара… — Глаза Эммы потемнели от печали. — Она так и не оправилась. Она слишком долго боролась с болезнью, стараясь дать ребенку жизнь. У нее не осталось сил, чтобы бороться дальше. Единственное, чего она хотела — и что просила у меня, — это найти хорошую семью для ее ребенка и никогда никому не рассказывать, ни одной живой душе, что случилось с ней. Она боялась, что правда слишком огорчит ее отца и лорда Маккрея. Сомневаюсь, что ей хоть раз пришло в голову, что все считают, будто барон ее убил.

Джеймс опустился на краешек постели. После душераздирающих откровений Эммы он не был уверен, что в состоянии стоять и дальше. Он сидел, глядя на нее и пытаясь привести в порядок свои мысли.

— А ребенок? — спросил он наконец.

— О, — сказала Эмма, немного оживившись. — Я завернула девочку в шаль и отнесла ее к дому мистера и миссис Пек. Положила на крыльцо, постучала в дверь и убежала. Преподобный Пек открыл дверь и увидел младенца, а миссис Пек внесла его в дом. Она уже отчаялась иметь детей и выдала Оливию — так они назвали девочку — за собственного ребенка. — Эмма грустно улыбнулась. — Я единственная, кто знает правду, но Пеки, разумеется, даже не догадываются об этом, как и о том, кем была бедная мать Оливии.

Джеймс откашлялся. Он не хотел задавать вопрос, ответ на который представлялся достаточно очевидным, но чувствовал, что должен. Ибо наконец-то связь между его кузеном и Кларой Маклеллан начала проясняться.

— А ее тело, Эмма? — мягко спросил он. — Что ты сделала с телом Клары?

Взгляд Эммы наполнился беспокойством.

— Что еще я могла сделать? — сказала она. — Стояла зима. Земля промерзла насквозь. Я не могла похоронить ее сама. — Она с несчастным видом потупилась. — Клара просила так мало. Только мое честное слово, что никто ничего не узнает, дом для своей дочери и… могилу для себя.

Джеймс не мог не улыбнуться. Он попытался сдержать улыбку, но уголки его рта все равно приподнялись. Эмма подняла на него взгляд, охваченная стыдом и отчаянием.

— О, Джеймс! — воскликнула она. — Это было так ужасно с моей стороны. Но что еще я могла сделать? И потом, я подумала, что Стюарт уже недосягаем для таких вещей…