Леди Денем опустилась в глубокое, обтянутое парчой кресло — одно из двух парных кресел, стоявших перед огромным мраморным камином, украшавшим дальнюю стену просторной, роскошно обставленной спальни. Джеймс скрылся в своем кабинете, чтобы просмотреть почту, накопившуюся за время его отсутствия, а Фергюса препроводили в детскую, где он с восторженным изумлением обнаружил целую коллекцию игрушек, сохранившихся с детских лет Джеймса. «Для моих внуков», — объяснила леди Денем, почему-то бросив на Эмму многозначительный взгляд.

Впервые после их прибытия женщины остались наедине, и Эмма решила воспользоваться случаем и выяснить, нормально ли чувствовал себя Джеймс в последнее время и не страдает ли он от падения с лошади. Но когда она повернулась к леди Денем, чтобы задать ей вопрос, то с изумлением обнаружила, что та прижимает к глазам кружевной платочек.

Встревоженная, Эмма поспешила к графине и опустилась на колени возле ее кресла.

— Леди Денем! — воскликнула она. — Что случилось? Вы больны? Может, позвать вашу горничную?

— О нет! — Графиня подняла залитое слезами, но улыбающееся лицо. — Я не — больна, детка. Просто… просто я так счастлива, что снова вижу тебя. Конечно, мы расстались не лучшим образом. Но ты должна понять, дорогая, что это случилось только потому… что вы были так молоды! Мысль, что вы решили поселиться в таких диких местах… была просто невыносимой.

— Я понимаю, — тихо сказала Эмма. — Пожалуйста, леди Денем, не расстраивайтесь.

— Онория. — Леди Денем похлопала ее по руке. — Теперь ты должна называть меня по имени, дорогая. И не смей даже думать, что я виню тебя в том, что произошло со Стюартом. Если уж он что-то решал, не было силы, способной его образумить. Мне так жаль, что он умер. Но он умер счастливым, Эмма. Ведь вы были счастливы там, на островах, правда?

Эмма, нервно кусавшая нижнюю губу, поспешно ответила:

— Да, конечно.

— Я так и думала. — Бледно-голубые глаза леди Денем, так не похожие на переменчивые ореховые глаза ее сына, нежно засветились. — А как могло быть иначе? Но должна признаться, Эмма, я рада, что ты вернулась домой.

Эмма растроганно улыбнулась.

— Я тоже, — сказала она. — Хотя и не думала, что буду испытывать что-нибудь подобное. Леди Денем, я хотела спросить… — Заметив укоряющий взгляд пожилой женщины, она поправилась: — Я хотела сказать, Онория. Вы что-нибудь знаете о моей семье? Вышла ли Пенелопа замуж? Как поживают дядя и тетя? Они здоровы?

— Вполне, — сказала леди Денем, промокнув глаза. — Конечно, они рассчитывали на несколько иной союз между нашими семьями, но не думаю, что они были бы счастливее, сложись все иначе. Мы ждем их на ужин сегодня вечером. Надеюсь, ты не возражаешь. Но когда до них дошли новости, невозможно было заставить их ждать более ни дня.

Эмма, пытавшаяся осмыслить сказанное графиней, спросила:

— Вы хотите сказать, что предупредили их о моем приезде?

— Я? Нет, дорогая. Я здесь совершенно ни при чем…

Их прервал стук в дверь. В ответ на Эммино «Войдите!» дверь распахнулась, и два лакея, за которыми следовал дворецкий леди Денем, Бэрроуз, внесли в комнату огромный сундук. Эмма тотчас узнала монограмму, украшавшую одну из его стенок.

— Но это, — сказала она в некотором замешательстве, — сундук лорда Денема.

— Разумеется, миледи, — торжественно произнес Бэрроуз.

Эмма, смущенная обращением «миледи», но полагая, что Бэрроуз, служивший еще деду Джеймса, с годами стал несколько рассеянным, деликатно заметила:

— В таком случае разве не следует отнести его в комнату лорда Денема?

— О Боже! — Графиня поднялась на ноги и бросила на дворецкого виноватый взгляд. — По-видимому, они и вправду хотели сделать нам сюрприз, Бэрроуз.

— Похоже на то, мадам, — отозвался тот, безуспешно пытаясь подавить улыбку.

Эмма, переводившая взгляд с матери Джеймса на дворецкого и обратно, поинтересовалась с растущим подозрением:

— Какой сюрприз?

Но прежде чем кто-либо успел удовлетворить ее любопытство, в коридоре послышались решительные шаги и на пороге комнаты появился Джеймс.

— Вот ты где, — обратился он к матери и протянул ей карточку, напечатанную на плотной кремовой бумаге. — Я получил это чрезвычайно странное послание по почте. Надеюсь, ты объяснишь мне, что это значит?

Леди Денем, выглядевшая так, словно вот-вот взорвется от избытка радости, тем не менее сдержалась и, в свою очередь, осведомилась:

— Это, случайно, не приглашение леди и лорда Картрайтов на бал в твою честь?

Джеймс взглянул на карточку.

— Да, но не только в мою честь.

— Да, — сказала леди Денем. Затем, не в силах больше сдерживаться, выпалила: — Это в честь тебя и… твоей жены! — Она устремила сияющий взгляд на Эмму и своего сына. — О, мои дорогие! Мы все знаем! Мы в курсе вашего маленького секрета! Судья Риордан нам все написал. Поздравляю, мои милые! Мы так счастливы за вас обоих!

Эмма почувствовала, что земля качнулась у нее под ногами. Она была совершенно уверена в этом. Либо ее колени, никогда прежде не подводившие ее, внезапно превратились в желе.

Как бы то ни было, но она тяжело опустилась в кресло, которое леди Денем только что освободила, не в состоянии держаться на ногах.

— Судья Риордан написал вам? — Ошарашенный вид Джеймса вполне соответствовал ощущениям Эммы. — Когда?

— Мы получили его письмо несколько дней назад. — Улыбка леди Денем несколько померкла. — О, ради Бога, Джеймс, не нужно сердиться. Судья Риордан предупредил нас, что вы хотели, чтобы это был сюрприз, и я могу понять, учитывая все обстоятельства, что некоторая осмотрительность не помешает. Ясно, например, что пока не следует давать объявление в газеты. Разве что короткую заметку в светской хронике. «Недавно девятый граф Денем и миссис Стюарт Честертон», ну и так далее. Никто даже не обратит внимания, дорогой. Ведь Стюарт… — Она взглянула на Эмму. — В сущности, в нашем кругу его почти не знали. Он предпочитал обществу свои книги.

Джеймс, казалось, ничего не слышал. Он продолжал взирать на приглашение, которое держал в руке, но, похоже, его тоже не видел.

— Старый проныра, повсюду сует свой нос! — вымолвил он наконец таким тоном, что не приходилось сомневаться: он имеет в виду судью Риордана.

Но леди Денем, не подозревавшая об истинном положении вещей, воскликнула:

— О, дорогой, ты не должен винить лорда Картрайта, он хотел как лучше. В конце концов, мы старые друзья. И все так довольны. Слышал бы ты Ван Кортов, когда они были здесь пару дней назад. Они примчались сюда, как только тоже получили письмо…

Эмма, вцепившись пальцами в подлокотники кресла, воскликнула:

— Мои дядя и тетя? Он им тоже написал?

— Разумеется, — ответила леди Денем, переводя растерянный взгляд со своего сына на Эмму. — Ты же не сердишься? По-моему, это очень мило с его стороны. Такой приятный, заботливый человек.

Единственным ответом Джеймса на это заявление был горький смешок. Эмма сожалела, что в отличие от него не видит в ситуации ничего забавного. Ибо странный сон, в котором Эмма пусть на одну только ночь, но впервые почувствовала себя глубоко и безоглядно любимой, обернулся отвратительной явью.

Но разве это не произошло раньше, когда она проснулась утром после свадьбы? Разве не ужасно то, что мужчина, любивший ее с таким страстным самозабвением ночью, едва замечает ее присутствие при свете дня?

— Как же вам не стыдно, — сказала леди Денем с мягким укором. — Скрывать собственную свадьбу! Я, конечно, понимаю, что вам не хотелось афишировать то, что вы поженились так скоро после смерти Стюарта, но пытаться утаить это от меня! Вам следовало бы знать, что с моей стороны вы встретите полное понимание.

— Матушка… — начал было Джеймс, но леди Денем весело продолжила:

— В конце концов, каждый, кто видел год назад, как вы ссорились — как кошка с собакой! — догадывался, что в один прекрасный день вы окажетесь у алтаря…