— Вот, сэр, ваш завтрак. Пальчики оближете.

Джеймс взглянул на тарелку, которую Мэри поставила перед ним. Большой кусок сыра, ломоть хлеба, немного пикулей, что-то непонятное серо-коричневого цвета и лук. Очевидно, это была пища, которой приходилось довольствоваться местным жителям.

Заметив выражение его лица, Мэри ткнула пальцем в горку дымящейся еды непонятного происхождения на его тарелке и сказала:

— Хаггис, сэр.

Джеймс поднял на нее глаза и выдавил улыбку:

— Премного вам благодарен.

Это было ошибкой, поскольку Мэри радостно заулыбалась, и он снова удостоился возможности лицезреть ее голые десны.

— Кушайте на здоровье, — сказала она и заторопилась прочь, чтобы обслужить другого посетителя, мужчину средних лет, который только что вошел.

Трактирщик, отзывавшийся на имя Мактавиш, дружелюбно усмехнулся, поглядывая на Джеймса, ковырявшего вилкой в тарелке.

— Вы здесь по делу или как? — поинтересовался он.

Джеймс наколол на вилку капустный листок и коротко отозвался:

— Вроде того.

— Понятно. Я сразу догадался, что вы не к лорду Маккрею пожаловали. Его гости редко сюда заглядывают. Предпочитают останавливаться в замке. Слишком гордые, чтобы якшаться с такими, как мы.

Джеймс, сосредоточенно жевавший сыр, кстати, неплохой, встрепенулся. Так-так. Похоже, он может получить ответ на один из вопросов, мучивших его весь день.

— А кто такой, — сказал он, запив сыр глотком пива, — этот лорд Маккрей?

— Вы что же, никогда не слышали о замке Маккрей? — Джеймс отрицательно покачал головой, и трактирщик охотно продолжил: — Это там, чуть выше по дороге. В хорошую погоду его можно видеть даже с противоположного берега. Построен в XVI веке, ну и выглядит соответственно. У нынешнего владельца, Джеффри Бейна, восьмого барона Маккрея, нет ни фартинга за душой. Однако они с сестрой, мисс Бейн, любят поразвлечься. Моя мамаша иногда готовит для них. Только мне не нравится, когда она туда ходит, так что это случается нечасто.

— А почему вам не нравится, что она ходит в замок? — с любопытством спросил Джеймс.

— Да так, ничего особенного. — Трактирщик явно смутился. — Глупые байки по большей части. Ну, вызнаете. Обо всяких там духах и прочей нечисти, слоняющейся по коридорам. С тех пор как невеста лорда Маккрея исчезла…

— Исчезла? — переспросил Джеймс. Разговор становился все интереснее.

— Ну, сбежала, если верить Маккрею. В прошлом году. С его камердинером. Может, и правда. А может, и нет. Только не думаю, что кто-нибудь, кроме самого Маккрея, знает, что там на самом деле случилось. А люди разное болтают. Будто бы она вовсе не сбежала, а Маккрей застал ее с другим, ну и убил обоих. Если хотите знать мое мнение, Маккрей сам подогревает эти слухи. Завел себе черного жеребца, одевается во все черное. По крайней мере с тех пор, как узнал о завещании О’Мэлли.

Джеймс положил сыр на ломоть хлеба и откусил.

Надо же, вкусно!

— Завещание О’Мэлли? — переспросил он, прожевав кусок.

— Как, вы и об этом не слышали? — Мактавиш взял очередную кружку и принялся ее вытирать. — Один из местных, по имени О’Мэлли, убил человека примерно полгода назад. Непредумышленно, конечно. Китобой О’Мэлли был крепышом. Характер у него был вспыльчивый, а силища такая, что ума не надо. В общем, стукнул он как-то одного парня, а тот возьми да и помри. Ну, О’Мэлли за это, само собой, повесили, хотя он и раскаивался. Да так, что попросил судью, того самого, что вынес ему приговор, помочь ему написать завещание, и оставил все свое добро вдове убитого.

Мактавиш отставил кружку и потянулся за другой.

— Никто, конечно, и подумать не мог, что у О’Мэлли прорва денег. Если все сложить, то набегает аккурат десять тысяч фунтов. — Мактавиш хмыкнул. — Лорд Маккрей как узнал об этом, так зачастил в город. — Он подмигнул. — Из-за вдовы викария, ну, того парня, что помер. Славная штучка, а теперь еще и богатая. Ну, вы меня понимаете.

Джеймс, однако, не понимал, на что намекает трактирщик. Единственное, что он был в состоянии понять, так это то, что хлеб с сыром, который он пытался проглотить, внезапно застрял у него в горле. Он поспешно схватил кружку и залпом проглотил остатки пива. Это протолкнуло застрявший в горле кусок, но никак не повлияло на ужас, постепенно им овладевавший.

Склонившись над пустой кружкой, он спросил сдавленным голосом:

— Вы хотите сказать, что Стюарт Честертон, викарий, был убит?

Мактавиш с любопытством посмотрел на него.

— Да, — ответил он.

— Но этого… не может быть, — сказал Джеймс. — Он умер во время эпидемии тифа, полгода назад.

— Угу, — согласился Мактавиш. — Точно. Только не тиф его убил, а парень по имени О’Мэлли.

Джеймс ошарашенно заморгал, уставившись на трактирщика. Его мысли устремились к тексту письма Эммы. Вообще-то она не указала причину смерти Стюарта, ограничившись сообщением, что он скончался и что из-за карантина она не могла известить их раньше. Джеймс и его мать, естественно, решили, что Стюарт умер от тифа.

Но убийство Стюарта? С какой стати кому-то понадобилось его убивать? Кроме, разумеется, самого Джеймса, которому очень хотелось пристукнуть своего кузена… но только однажды.

— Этот О’Мэлли, — сказал Джеймс. — Почему он это сделал? Я имею в виду, почему он убил Честертона?

Трактирщик пожал плечами.

— Никто толком и не знает. Наверное, был не в себе. О’Мэлли, конечно. Говорят, викарий отправился соборовать его жену, а что у них там вышло, сие мне неведомо…

Джеймс был настолько ошеломлен, что даже не заметил, как Мактавиш снова наполнил его кружку. Он сделал солидный глоток и спросил:

— Так вы говорите, что жена викария — миссис Честертон — унаследовала десять тысяч фунтов от убийцы своего мужа?

— Как одну копеечку, — охотно подтвердил Мактавиш, — как только снова выйдет замуж.

Джеймс удивленно воззрился на него.

— Когда выйдет замуж? Ничего не понимаю. Так унаследовала она эти деньги или нет?

— Нет, — раздался сзади раздраженный голос. Джеймс обернулся и увидел пожилого мужчину, который, отбросив салфетку, с неудовольствием взирал на них со своего места за столиком у окна. — Спасибо тебе, Шон, что заговорил об этом как раз тогда, когда я собрался спокойно поесть. Ведь знаешь, что это отбивает у меня аппетит. Даже к хаггису твоей матушки. — Трактирщик подавил улыбку.

— Прошу прощения, ваша честь.

Джеймс вопросительно уставился на незнакомца.

— Лорд Маккрей? — произнес он, хотя со слов трактирщика у него сложилось впечатление, что Маккрей едва ли является поклонником хаггиса.

— Нет, не Маккрей, — ворчливо отозвался джентльмен. А в том, что это джентльмен — первый, которого Джеймс встретил после прибытия на Шетландские острова, — не приходилось сомневаться. — Главный судья Риордан к вашим услугам. Я председательствовал в суде полгода назад во время моего прошлого приезда на остров, когда слушалось дело О’Мэлли. — Он отпил из своей кружки, поставил ее, рыгнул и не без удовлетворения произнес: — Вот так-то.

Джеймс перевел взгляд с судьи на трактирщика и обратно. После секундного колебания он отодвинул свой стул и поспешил к столу судьи. Тот подозрительно прищурился.

— Прошу прощения, ваша честь, — сказал Джеймс. — Но может, вы позволите к вам присоединиться? Видите ли, я имею некоторое отношение к этому делу…

— К какому еще делу? — Риордан одарил его недовольным взглядом. Плотный и краснолицый, он пока еще не был тучным, но находился на верном пути к этому. Несмотря на суровый вид, в уголках его глаз и рта виднелись смешливые морщинки, заставлявшие предположить, что ему не чуждо чувство юмора. — Нет никакого дела. Оно давно закрыто. О’Мэлли убил Честертона; вдова Честертона получит деньги О’Мэлли, как только снова выйдет замуж. А если вы решили на ней жениться, то вам придется встать в очередь. Впереди вас около двадцати парней, молодой человек.