Луиза отбросила предательские мысли и, усаживаясь в автомобиль, с неохотой спросила:

— Диэнн с нами не едет?

— Диэнн? — На секунду Пол казался удивленным. — С чего вы взяли… — Он осекся, затем вкрадчиво произнес: — Не сегодня. Она не может. Полагаю, я совершил оплошность, не оговорив время заранее. Впрочем, — он откинул назад прямые белокурые волосы и лениво улыбнулся, — мне так больше нравится. Только мы вдвоем!

Он закрыл за Луизой дверцу, сел за руль и поднял руку, прощально салютуя оставшимся на веранде. Раннее утреннее солнце, проникающее через ползучие растения на стенах дома, покрыло лица пестрым узором.

— Увидимся. — Пол подмигнул Луизе и негромко добавил: — Намного позже, я надеюсь!

Красный гравий разлетелся под визжащими шинами, автомобиль развернулся и стремительно рванул по извилистой дороге.

Пока они ехали по длинному прямому шоссе, Луиза ощущала грустное удовлетворение. Фруктопроизводящий район остался далеко позади, но ее не интересовало, где они ехали.

— Надо заправиться. — Пол свернул к бензозаправочной станции. Он вышел из автомобиля и нашел служащего. — Залейте бак.

Рядом остановилась другая машина, большой старый автомобиль. Луиза оглянулась. За рулем сидела Диэнн. Девушка смотрела на Луизу холодным суровым взглядом.

«Глупая Диэнн, так явно ревнует — поскольку, конечно, ясно, причиной ее появления здесь могла быть только ревность. Если бы Диэнн только знала, — размышляла Луиза, — как мало должна дуться на нее».

Пока дежурный отвинчивал крышку бака старого «крайслера», Диэнн вышла из машины и остановилась у открытого окна «ягуара».

— Привет, Диэнн. — Луиза пыталась сделать вид, словно не заметила ее холодности.

— Ты окрутила его, чтобы оставить меня сегодня с носом, не так ли? — Тихий голос, хриплый от избытка чувств, ударил по смятенным чувствам Луизы. — Он все мне рассказал. Но это не ради тебя… — Она задыхалась от волнения, горящие глаза сверкали на побелевшем лице, на полных щеках проступали только пятна болезненного румянца. — Вот что я тебе скажу! Тебя не ждет ничего хорошего… — Ее напряженный голос сорвался. — Если бы ты знала его, как я, то не поддалась бы на обман! И твой дядя! Пол не в курсе, что мне известно, — беспорядочно слетали отрывистые фразы с бледных губ Диэнн, — но как-то на вечеринке он немного перепил и проговорился мне. Поверь, он заигрывает с тобой только потому… — Она умолкла, а бледное лицо залилось краской, поскольку из здания появился Пол. Сунув монету в руку служащему бензоколонки, Диэнн нырнула в автомобиль, с визгом развернулась и поехала по дороге.

Пол застыл, глядя вслед быстро удаляющемуся автомобилю:

— Это старый рыдван Диэнн.

— Да. — Луиза собралась с мыслями.

— Говорили с ней?

Какой-то другой частью сознания, далекой от боли, переполнявшей сердце, Луиза заметила крошечную вспышку настороженности под тяжелыми веками. Она на миг поколебалась.

— Диэнн спешила.

— Да уж! — Пол пожал плечами и сел в «ягуар». — Хорошая девочка Диэнн. — Они тронулись. — Даже если время от времени ею овладевают забавные идеи.

Его тон подразумевал, что Диэнн всего лишь довольно забавный ребенок, но пронизанный болью голос девушки с тревожной настойчивостью докучал Луизе. Она знала, что Диэнн уже не ребенок, а женщина, переживающая муки любви, которая не складывается. Слишком молодая и неопытная, чтобы попытаться скрыть свои чувства, она мучилась дикой безрассудной ревностью.

«Нас таких двое», — уныло думала Луиза, когда они ехали по обсаженным деревьями дорогам. Но в душе она ощущала боль. После приезда в Керикери они с Диэнн провели вместе много счастливых часов. Из всех родственников в городке Диэнн была самой близкой. Луиза сразу прониклась симпатией к юной кузине и до сегодняшнего дня считала, что Диэнн чувствует то же самое. Теперь все изменилось. Возможно, после возвращения она постарается убедить Диэнн, как мало ее интересует общество Пола. Возможно. Но как объяснить, что она просто ухватилась за столь безрассудный шанс спастись от собственной безысходности?

Пол ехал быстро, и скоро сады цитрусовых остались позади, по обе стороны шоссе тянулись зеленые пастбища, на которых паслись овцы. На дороге попадались лесовозы и длинные трейлеры для перевозки скота. Если бы не настроение, грустно думала Луиза, она бы наслаждалась поездкой, просила бы остановиться в маленьких городках, время от времени мелькавших по обочинам шоссе.

Пол беспрестанно говорил, главным образом о себе и своих делах, а Луиза постаралась забыть свое отчаяние, сосредоточившись на его словах. Постепенно она пришла к выводу, что у Пола довольно пестрый жизненный путь. Единственный ребенок, боготворимый богатыми родителями, владельцами обширного овцеводческого хозяйства на просторах сурового ландшафта Южного острова, он получил превосходное образование, хотя, как весело заметил сам, его не научили, как заработать на жизнь. Однако все это не имело значения — тогда. Позднее овцеводческое хозяйство на Южном острове было продано, и родители переехали в более теплый климат севера.

— Когда старик умер, у меня был жуткий шок! — Глаза Пола следили за дорогой. — Можете поверить? Он все спустил — потерял на фондовой бирже! Денег едва хватило на оплату долгов, и только. Полагаю, именно это вскоре и убило маму и еще переживания за меня. Зря беспокоилась. — Внезапно он снова повеселел. — Я могу позаботиться о себе! Нужна только удача, — Пол как-то странно посмотрел на Луизу, — и немного того, что она приносит. Каждый живет как может, более или менее.

«Более или менее?» — Луиза припомнила раритетный «рено», гвоздь парада автомобилей Керикери, и новую модель «ягуара», в которой путешествовала. Впрочем, такому отношению Пола к богатству и имуществу можно найти объяснение. Возможно, молодому человеку, воспитанному в богатстве без мысли о том, что когда-либо придется зарабатывать на жизнь, такие вещи казались само собой разумеющимися.

Они приближались к провинциальному городку, расположенному среди обширных пастбищ.

— Кайкохе, — сказал Пол, тормозя на главной улице с современными магазинами и зданиями. — Подождите меня, — обратился он к Луизе. — Загляну в пару магазинов. Скоро вернусь.

Пол возвратился через несколько минут с двумя большими бумажными мешками.

Постепенно широкие пастбища сменились лесистыми холмами. «Ягуар» петлял вверх по дороге, чайное дерево и папоротник на обочинах были покрыты красной пылью шоссе. Далеко внизу, в овраге, солнечный свет полировал зеленые стрелы местного льна.

Луиза была благодарна Полу за его бесконечные излияния, пусть они и отдавали самодовольством. Она слушала вполуха, как он описывает покупку и восстановление старых автомобилей, которыми увлекался, развлечения в различных провинциальных городах, гонки и шоу, сравнивает различные кабаре в городах Новой Зеландии. О своей работе на ферме Пол упоминал скупо. Но какое это имеет значение, подавленно думала Луиза, раз она избавлена от усилий поддерживать беседу, оставлена наедине со своими мыслями?

Вот не думала, грезила Луиза, что бывает такая любовь. Боль, неописуемая, непреходящая тоска. Труднее всего вынести ощущение предательства и понимание того, что для Фергуса она ничего не значит. Она глубоко и безвозвратно влюбилась, а он… Впрочем, Фергус не говорил о любви, не давал обещаний. Собственное своенравное сердце позвало ее к светлому счастью, которое, как она теперь узнала, было столь же иллюзорным, как лужи на дороге, созданные отблесками солнца на раскаленном асфальте. В памяти с мучительной ясностью вдруг возникли слова песни, которую Кери пела под рыдания своей гитары:

Они проезжали великолепные пейзажи, но Луиза не могла оценить их красоту из-за застилающей глаза пелены слез.

К счастью, Пол не обращал внимания на задумчивость своей спутницы. Или вообразил, что она тихоня, хороший слушатель, так необходимая ему благодарная аудитория.