Облик Ланса преобразился, и она ощутила еще большую любовь к этому человеку. Его обаяние грозило изменить все ее планы. Она призвала на помощь всю свою выдумку и сказала наугад:

— Как долго миссис ван Элдин планирует здесь находиться?

— Лаура всегда остается до Рождества. Тэдди обычно тоже приезжает, но он отправился в путешествие с друзьями, так что его здесь не будет.

— Рождество меня теперь не очень-то радует, но я хотела бы сделать подарок бабушке и дедушке. Я собираюсь провести его с ними.

— Понятно. Теперь мы опять превратились в испорченного ребенка, который хочет бежать к бабушке и дедушке, и те с радостью опять будут баловать нас. Если вы боитесь, что я каким-нибудь образом попробую настоять на своих супружеских правах, то могу вас успокоить на этот счет. Вы вне опасности. — Он перестал улыбаться, и глаза у него заблестели. — В любом случае я прошу только обычной любезности с вашей стороны — остаться до отъезда гостей.

— Ваших гостей, — уточнила она, прервав его излияния, потрясенная его откровенностью. Он заботится о соблюдении приличий — она должна играть запланированную им роль, и только. Так что он пригласил мачеху не для прикрытия их фиктивного брака. Ему это не нужно. Он сам способен справиться с любыми осложнениями. Бесполезно с ним препираться. Единственно правильное решение для нее — скорее уехать. Она, словно раненое животное, стремилась забиться в угол, чтобы зализать свои раны. — Мне жаль, но я твердо решила уехать в Танжер, — сказала она спокойно.

Ланс на мгновение замолчал, и когда в конце концов заговорил, по его голосу она поняла, что выиграла — он отпускает ее.

— Если вы этого действительно хотите, я не буду останавливать вас. — Он выпрямился, давая понять, что дискуссия окончена, и Гейл вдруг ощутила на себе действие странных флюидов. Мимоходом он взял в руки темнокожую куколку. Немного подержав в руках, он положил ее на место и сказал с обезоруживающей мягкостью: — Вы боитесь меня, да, Гейл? Интересно почему? — Он повернулся к девушке, глядя на нее в упор.

Она спокойно встретила его взгляд.

— Просто я хочу провести Рождество с бабушкой и дедушкой, — сказала она, ничуть не покривив душой.

— А не с мужчиной, которого вы ненавидите. — Это была насмешка. — Я не думаю, что у вас есть причины уезжать так поспешно. До Рождества еще достаточно далеко, и все ваши друзья — здесь. — Он сунул руки в карманы. — Я разочарован в вас. Вы так легко прошли путь от «маленькой девочки» до вашего теперешнего взрослого состояния, которое мне нравится больше. И теперь вы рветесь назад к вашим родственникам, как испуганный ягненок.

Гейл вздернула подбородок.

— Да, вы правы, — заявила она. — Конечно, причина моего желания очевидна — я хочу уйти от вашего… вашего участия в моей жизни.

— Вы как будто боитесь нашей дружбы, которая может перерасти в более сильное чувство?

Гейл до глубины души была возмущена его холодными словами и хотела с горечью возразить, что любит его. Но подходит ли слово «любовь», чтобы описать испытываемую ею муку, которая возрастала во сто крат от его близости.

— Я не нахожу, что такое возможно. Вы же с самого начала дали мне это понять.

— Что ж, даже дружбы не возникло между нами за все это время?

— Честно говоря, мы ведь ненавидели друг друга с самого начала, а теперь — извините, я утомлена.

Он вытащил связку ключей из кармана и положил на туалетный столик.

— Ключи к автомобилям в гараже. Вы можете пользоваться любым из них, кроме моей машины. Я закажу вам билет на самолет. Все время до отъезда в Танжер чувствуйте себя так, как будто вы у меня в гостях.

Она подняла глаза и встретилась с его взглядом. При этом каждая клеточка ее тела вздрогнула. «Оставаться с ним, чтобы он узнал ее тайну? Никогда!» — Мысль, что он, возможно, уже догадывается о ее истинных чувствах, не пришла ей в голову.

Гейл нырнула в кровать, будучи крайне утомленной. Столкновение с Лансом сильно истощило ее силы. Поездка, пролагавшая между ними барьер в тысячи миль, была лучшим решением, но и оно не излечивало ее разбитого сердца. Если путешествие в Танжер приводит Ланса в бешенство, то это только потому, что нарушает его планы. Ничего, в компании Джудит Майн он вскоре утешится. Впервые Гейл одержала победу над ним, но она не испытывала восторга и долго еще мучилась бессонницей, после того как выключила свет.

На следующий день во время обеда Ланс сообщил Гейл, что заказал для нее авиабилеты на Танжер.

— Ваш рейс через три недели. Я решил, что нет смысла брать билеты на более ранний срок. За это время вы еще окрепнете, чтобы выдержать дальний перелет.

Гейл спокойно выслушала его сообщение. Ей больше нравилась собственная идея — заказать билет на самые ближайшие дни, но Ланс был способен вообще отменить отъезд. Так что она не возражала. В конце концов, и три недели когда-нибудь закончатся. Гейл ожидала больших препон с его стороны, и столь малое его сопротивление ее решению удивляло. Он, видимо, ничего не говорил своей мачехе Лауре ван Элдин, потому что та в удивлении воскликнула:

— Но на Рождество вы вернетесь, моя дорогая?

— Гейл хочет провести Рождество с бабушкой и дедушкой, — спокойно сказал Ланс. — Ей полезно развеяться.

Лаура тепло и приветливо улыбнулась:

— Пускай так и будет. Вам необходимо погреться на солнышке, и я понимаю стремление Ланса помочь вам окрепнуть вновь. Ведь вы теперь замужем, и надо набираться сил.

Гейл вспыхнула и спрятала глаза от ядовитой улыбки Ланса. Джудит сидела рядом. Судя по ее взгляду, она хорошо обо всем осведомлена. Как газетный репортер, эта женщина имеет нюх на скандалы, и она понимает, что если молодожены проживают отдельно — это что-нибудь да значит. Лаура, чувствовалось, ни о чем не догадывается. Она не подвергала сомнению их действия.

— Дорогая, мне ужасно жаль, что вы уезжаете, — говорила она. — Я надеялась, что вы поможете мне в подготовке к Рождеству. У меня будет столько хлопот! Необходимо отдать распоряжения о покупках, устроить торжество для деревенских детей и посетить больных в госпитале. Но не буду эгоистичной. Вам, без сомнения, нужно увидеться с вашими бабушкой и дедушкой. — Гейл улыбнулась ей, думая, что она, в сущности, очень приятная женщина, хотя и говорит иногда вздор. Лаура продолжала: — Я люблю Танжер. Там всегда светит солнце! — Она бросила хитрый взгляд на пасынка. — Конечно, вы не позволите Гейл отправиться в одиночку, Ланс? Это великолепное место для медового месяца. Только вообразите, ничего не делать весь день, лишь наслаждаться любовью друг к другу, утопая в восточной роскоши.

Джудит рассмеялась:

— Вы прирожденный журналист, тетя Лаура. Вы имели бы успех, печатая свои заметки в газетах. К слову сказать, вы знаете, что Танжер — ближайшее на земле место к аду.

Глаза Лауры светились от сладостно-горьких воспоминаний.

— Возможно, оно также ближе всего к небесам, если вы влюблены, конечно, — сказала она мечтательно.

Ланс усмехнулся:

— Думаю, вы могли бы с успехом вести раздел под названием «Письма несчастным в любви».

Мачеха серьезно взглянула на него:

— Я всегда хотела заниматься чем-то вроде этого.

Все заулыбались, а Гейл вздохнула свободнее, когда Ланс перевел беседу в другое русло. Он стал расспрашивать Джудит о ее творческих планах: командировках и темах, над которыми она работает.

В последующие дни Лаура не спеша занималась хозяйством, устраивала приемы и сама ездила в гости, а с Гейл виделась, только когда у них были званые обеды, но продолжала относиться к ней по-дружески. Предоставленная самой себе, Гейл могла делать что хотела. Она гуляла с Мисти, и их прогулки становились все длиннее. Постепенно Гейл снова привыкла подолгу ходить. По инициативе Лауры не раз устраивались пикники, женщины втроем ехали на машине в какое-нибудь красивое местечко, чтобы насладиться пейзажем и закусить на природе.