на посту, мы выжидали в маленьком отеле в предместье города. И тут появилась Соледад.

Он вернулся в номер со своего дежурства и обнаружил её, обнажённую, в постели. Как перевозбуждённый прыщавый юнец, он даже не задался вопросом, каким образом она нашла его и какого чёрта вообще оказалась там. То был последний раз — до этих выходных — когда он думал не головой, а другим местом. По-хорошему, ему стоило бы усвоить урок…

— Джейк? — мягко выдернула его из воспоминаний Марни. — Если тебе слишком больно говорить об этом, давай сменим тему.

— Для меня в этом нет ничего болезненного, — коротко ответил он. Ничего, кроме того, что за несколько минут его сердце дважды было разбито.

В любом случае, менять тему было уже поздно.

Он снял её руку со своей груди и сел. Затем, не встречаясь с ней взглядом, свесил ноги с кровати.

— О, чёрт. Ну зачем я вообще раскрывала рот? Джейк, прости меня…

Он вспомнил тот гостиничный номер. Полумрак. Жара. Духота. Мелодичные гитарные переборы, доносящиеся из расположенного внизу кабачка, запахи жарящегося мяса и дешёвого вина. Над их разгорячёнными телами жужжала муха.

Он забыл о Танцоре. Забыл о задании. Чёрт, он забыл даже о собственной безопасности.

Пока они занимались любовью, Соледад сказала ему, что беременна. Джейк чётко помнил тот момент: свою радость, изумление чуду, неожиданный дар новой жизни. А затем она полоснула его ножом. Парализующее, неожиданное предательство.

— Она работала быстро, в этом ей не откажешь, — мрачно произнёс Джейк, заново переживая шок. Ошеломлённое недоверие. Оглушающее ощущение глубокого потрясения. Отказ верить в то, что она держит в своей хрупкой маленькой руке смертоносное острое лезвие. И её смех, когда она поделилась своими планами сделать аборт на следующий день. — Пока мы, ну, занимались этим, она перерезала мне горло. А когда я сбросил её с себя — ударила меня по яйцам и попыталась завершить начатое.

— О, ради бога, дай мне минуту, — рыкнула Марни за его спиной, хотя до этого момента всё время слушала молча. Матрас прогнулся. Джейк повернул голову и увидел, что она села, подтянула одеяло, чтобы прикрыть свою красивую грудь, и смерила его полным отвращения взглядом.

— Ты же говорил, что Соледад была хрупкой. Как же такая женщина смогла застать врасплох такого профессионала, как ты?

Потому что он взял с собой в постель сердце и душу, а голову вместе со штанами оставил на полу.

— Мужчина плохо соображает, когда кончает. В этот промежуток времени попадают несколько секунд, когда он думает только своим… как ты там его назвала? Пипихос?

— Я никак его не называю, когда речь идёт о сексе с другой женщиной!

— Ревнуешь?

— Она мертва? — требовательно спросила Марни, сжав челюсти и сверкая глазами.

— Ларч вбежал и пристрелил её.

— Отлично. Надеюсь, она умирала в мучениях.

— Не так быстро, — мрачно добавил Джейк. — Она схватила мой пистолет и выстрелила в Ларча. Я был слишком занят тем, что пытался спастись сам и спасти друга от смерти — он потерял чертовски много крови — и меня совершенно не волновало, как она умерла. Мой лучший друг умер прежде, чем Скалли пришёл нам на помощь. — Он потёр глаза. — Если бы Скалли не вытащил мою задницу оттуда и не привёз меня в больницу, то мы бы сейчас с тобой не разговаривали.

— О Господи, Джейк, — Марни прижалась к его спине, положив руки ему на грудь. Он вздрогнул, но она не убрала руки. — Это ужасно! Невероятно! За несколько секунд узнать, что любимая женщина подарит тебе ребёнка, и тут же понять, что она предала тебя… И пыталась убить! Сука!

Марни поцеловала заднюю часть его склоненной шеи. Затем, слегка обнимая Джейка за плечи, сместилась, чтобы прислониться щекой к его щеке.

— И ты не поймал Танцора?

— К тому времени, как я достаточно окреп, чтобы вернуться, искать было уже нечего. Они стёрли все следы своего пребывания там.

Да уж, это было самое длительное его пребывание в больнице... Ларч умер, спасая ему жизнь. Потом погибли ещё два друга, и он остался последним из мушкетеров. Джейк в тот период и сам не был уверен, есть ли смысл продолжать жить дальше. Но год спустя Танцор вновь неожиданно возник, как чёрт из табакерки, и перевёл свою деятельность обратно в Штаты. Начали циркулировать слухи о новом биологическом оружии, разрабатываемом им на Среднем Западе.

И всю хандру Джейка как рукой сняло.

— С тех самых пор я пытаюсь выследить Танцора.

Марни прижалась подбородком к его плечу.

— Ты же лучший. Ты поймаешь его.

«Да, — подумал Джейк, — поймаю. В конце концов. Или умру, пытаясь».

Но прежде чем вновь отправиться в погоню за Танцором, он должен, во-первых, узнать, кто же, черт возьми, подставил его и разрушил ему карьеру, организовав фиаско в Омахе; во-вторых, избавиться от засевших наверху убийц; в-третьих, вернуть Марни в семью, которая наверняка уже сходит с ума от беспокойства. И между делом постараться, чтобы его самого не убили, пока он вытаскивает Марни отсюда. Что может быть проще!

Сначала Джейк подумал, что разбудивший его шум исходил от скулящей во сне собаки. Но, заметив в тусклом свете мониторов навострённые уши и напряжённый, прикованный к кровати взгляд лежавшей на другом конце комнаты Герцогини, посмотрел на прильнувшую к нему Марни. Та спала, закинув ему на грудь руку, в ладонь которой ритмично билось его сердце. Однако вместо того, чтобы удовлетворённо и расслабленно посапывать после недавних занятий любовью, Марни стонала и хныкала во сне.

— Ах, чёрт, — выдохнул Джейк и мягко обхватил её затылок. — Просыпайся, солнышко, это только сон. Ну же, просыпайся.

Он провёл рукой по изгибу её талии; в беспомощном мужском успокаивающем жесте пропустил сквозь пальцы пряди шелковистых волос... и ресницы Марни, затрепетав, распахнулись.

— Джейк? — окликнула она, вперившись в него незрячими, полными слёз глазами.

— Эй, это всего лишь ночной кошмар.

Марни уткнулась лицом в его голую грудь и зарыдала. И эти отчаянные рыдания сотрясали её с такой силой, что у Джейка мелькнула мысль: как бы они не разорвали её на части.

— Ну-ну, успокойся… Всё будет хорошо.

— Я б-была в б-большом ч-чёрном ящике, и н-не м-могла оттуда в-вылезти, а там было так т-темно и х-холодно, и я была т-так напугана… — сквозь спазмы и дрожь её слова были едва различимы.

— Освещение. Двадцать процентов, — прошептал Джейк, и мягкий свет мгновенно разлился по берлоге. Джейк стиснул Марни в объятиях, зная, что её горе невозможно утешить. Оно было живым, мучительным. Неконтролируемым. И одному богу известно, как необходима ей эта эмоциональная разрядка.

Герцогиня потрусила к кровати и села рядом, переводя щенячий взгляд с Джейка на хозяйку и обратно. Затем положила голову на матрас у плеча Марни и стала внимательно следить за происходящим, морща лоб и подёргивая ушами.

Марни безудержно рыдала, орошая слезами грудь Джейка, и опаляла дыханием кожу, прижимаясь к нему так плотно, насколько это было возможно.

— А п-потом…я с-сама открыла ящик, и б-бабушка… — Её руки крепко обхватили его шею, и Марни уткнулась в неё пылающим мокрым лицом, заставив Джейка вздрогнуть от обжигающей боли, словно на его кожу попали не слёзы, а кислота. И он обвил руками её хрупкое тело, шепча слова утешения, словно поранившемуся ребёнку.

Он никогда не успокаивал ребёнка. Никогда не держал в руках женщину с разбитым сердцем. И то, и другое неделю назад могло бы показаться ему немыслимым. Теперь же он был благодарен небесам за то, что сейчас находится рядом с Марни. Благодарен, что именно он обнимает её, когда ей так плохо. И хотя Джейк опасался, что надрывный плач не слишком полезен для её сердца, он не хотел, чтобы она останавливалась, пока не выплеснет вместе со слезами частичку своего горя.

— Б-бабушка б-была в г-гробу. Но о-она не была моей бабушкой. О-она выглядела жутко. Как в фильмах ужасов. Л-лицо таяло; рот б-был открыт, словно о-она... была напугана, а я кричала и кричала, п-потому что х-хотела вернуть б-бабушку, а не это …это с-существо. А п-потом я открыла глаза, и в гробу был ты, Джейк. Ты б-был в-весь в крови, и о-они... они заставили меня забрасывать тебя землёй. Ты б-был м-мёртв, и я т-тоже х-хотела умереть…