– Этой ночью ты умрешь. Смерть твоя настигла тебя за грехи, совершенные в прошлом. Ты умрешь не за то зло, которое хотел причинить сегодня, не за ту мерзость, которую творил последние двадцать лет. Ты умрешь за горе, причиненное тобою двадцать лет назад одной женщине на Мальте. Ты умрешь из-за матери, которая часто сидела на каменной стене, чтобы хоть издали увидеть своего сына, которого зачала от тебя и которого ты угрозами и силой вынудил ее бросить.

Гамель Гудрис пытался осмыслить слова человека в черном, вспомнить, что произошло двадцать лет назад, но тот опустил автомат, протянул квадратные лапищи к его шее и медленно задушил верховного предводителя «Синей сети».

Девочки разошлись по домам. Блонди сидела у себя в перегруженной мебелью комнате и накручивала волосы на бигуди. Раздался звонок в дверь. Она мастерски выругалась на трех языках, бросила взгляд на часы, встала и пошла к двери комнаты. Открыв ее, она услышала, как Рауль идет по коридору, также на все лады тихо кляня белый свет. Какой бы пьяный, сексуально озабоченный идиот ни решил завалиться к ней в заведение в четыре часа утра, Рауль уж точно задаст ему жару.

Она стояла на верхнем пролете лестницы и слушала, как Рауль открывает дверь. Из прихожей донеслись тихие неразборчивые голоса. Но голос Рауля злым почему-то не был. Блонди накинула цветастый ночной халат и спустилась вниз. Теперь голоса доносились уже из кухни. За кухонным столом сидел Кризи. За все долгие годы знакомства с ним она еще ни разу не видела, чтобы у него были настолько усталые глаза. Казалось, все тело его как-то обмякло.

– Что с Майклом? – взволнованно спросила она.

– С ним все путем.

– Тогда – марш в постель. Утром все расскажешь.

Он вздохнул, с трудом встал на ноги, выдавил из себя улыбку и проговорил:

– Ты мне за завтраком компанию составишь?

Блонди улыбнулась ему в ответ.

– И приготовлю его, и посижу вместе с тобой, пока ты будешь есть.

Все было как в добрые, старые времена. Он взглянул на тарелку: шесть солидных ломтей ветчины, яичница из четырех яиц, картошка с хрустящей коричневатой корочкой и обжаренные в духовке на гриле помидоры с почками.

Кризи все это умял, запил двумя чашками кофе, скосил глаз на Блонди и спросил:

– Хочешь, наверное, чтоб я все с самого начала тебе рассказывал?

– Конечно.

Это заняло почти час. Она ни разу его не перебила.

Когда Кризи закончил рассказ, Блонди сказала:

– Я, конечно, читала в газетах об их последней «черной мессе». Сообщения об этом взбудоражили всю Европу. Но, честно тебе скажу, что очень на тебя зла за то, что ты приехал мне все рассказать только две недели спустя. – Отчитав его, она перешла к многочисленным вопросам. – Как идут дела у Сатты?

Он поднял голову и с усталой улыбкой сказал:

– Полковник Сатта вот-вот должен получить генеральские погоны. Конечно, это не уменьшит постоянной боли от утраты Беллу, но дел у него прибавится. Он сейчас разматывает клубок коррупции, опутывающей Италию. У него теперь новый помощник – капитан Брисчи. Сейчас Сатта подбирается к самому Бенито Массаро. За развитием событий надо будет следить обязательно.

– А что случилось с ребенком, лежавшим на алтаре?

Кризи с удовлетворением вздохнул.

– Мать Сатты, почтенная синьора София, проявила к девочке интерес. Ее старший сын Джованни вот уже десять лет как женат, но детей у него пока нет. – Он пожал плечами. – Надеюсь, его мама что-нибудь придумает.

Блонди с уверенностью кивнула, как будто синьора Сатта должна была что-нибудь сделать потому, что это было и правильно, и практично.

– Я знаю, что Макси уже несколько дней как вернулся домой, но, к сожалению, это все, что мне о нем известно.

– С Макси все в порядке. Прошлой ночью мы с ним немного перебрали у него в бистро. Но мои проблемы он решить не может, поэтому я и пришел к тебе.

Блонди сделала жест рукой, словно отметала его последние слова за ненадобностью.

– Как Фрэнк и Рене?

– Они теперь гостят у меня в доме на Гоцо. Джульетта их там совсем разбаловала и одновременно превратила в ручных котят.

– Что слышно о датчанине и Сове?

В глазах Кризи зажегся теплый огонек.

– Оба они теперь в Копенгагене. Йен уволился из полиции. Они открыли частное детективное агентство по розыску пропавших без вести.

Она улыбнулась.

– Мне этот полицейский понравился… бывший полицейский. Можешь ему передать, что здесь и он, и его друг Сова всегда себя будут чувствовать как дома.

– Передам.

– Как дела у Майкла?

Кризи отпил глоток кофе и признался:

– Вот в этом и состоит моя проблема.

– Значит, ты ее заслужил, – жестко сказала Блонди. – Что тебя мучает?

Кризи вздохнул.

– Я сказал тебе, что задушил этого человека – Гамеля Гудриса. Майкл не знает, что он был его родным отцом. Проблема моя в том, что я не знаю, говорить ему об этом или нет.

Блонди небрежно пожала плечами.

– Какая разница? Он, должно быть, все равно его ненавидел.

– Мне тоже так кажется, – спокойно произнес Кризи. – Но я думал поначалу, что он и мать свою ненавидел. А как получилось – сама знаешь… Я Майкла из-за этого чуть не потерял.

Пожилая женщина пригладила редкие, вьющиеся волосы. Она всегда это делала, когда перед ней возникала сложная проблема.

– Где Майкл сейчас? – спросила она.

– Отсюда недалеко – в Германии, где-то рядом с американской военной базой в Висбадене.

– Что он там делает?

Кризи поднял глаза от чашки с кофе и без всякого выражения сказал:

– Убивает отчима Джульетты.

Блонди выкатила глаза, уставилась в потолок и пробормотала:

– Ну вы и парочка! – Потом лицо ее стало серьезным. – Кризи, я понимаю тебя, понимаю я и Майкла, которого ты сам создал по образу своему и подобию. Я долго живу и многое в жизни повидала, в том числе немало смертей… Очень боюсь, что для тебя и Майкла смерть утратила подлинное значение… Меня сильно беспокоит, что вы с Майклом сеете смерть, как игрок в покер сдает карты.

Кризи взглянул на нее и покачал головой.

– Блонди, только не суди нас с Майклом опрометчиво. Мы лишь адекватно реагируем на то, что другие делают по отношению к нам и нашим близким.

Женщина вздохнула.

– Кризи, дорогой, вся беда в том, что я отлично понимаю мотивы, которые движут и тобой, и Майклом. Но спать от этого мне легче не становится. Я бы очень хотела видеть в вас побольше мягкости.

Кризи пожал плечами.

– Может быть, в один прекрасный день мы эту мягкость и сами в себе обнаружим. Мне казалось, что Майкл уже должен был бы сюда приехать. Он рассчитывал закончить свою работу пару дней назад.

– И никаких новостей ты от него не получал? – спросила она.

Кризи покачал головой.

– Я предложил ему поехать вместе, но он захотел сделать это дело в одиночку.

Раздался звук дверного звонка. Через пару минут в кухню с озабоченным видом вошел Майкл. Он обнял Блонди и расцеловал ее в обе щеки, потом сел за стол напротив Кризи. Блонди подошла к плите и стала готовить Майклу завтрак.

Майкл бросил взгляд через стол и сказал:

– Я вроде как маху дал.

– Расскажи подробнее.

Молодой человек явно был в некотором замешательстве.

– Взял я, значит, у Штопора Два бомбу. Приладил ее под днище новой БМВ этого подонка, метрах в трехстах засел в засаде с дистанционным управлением и уже предвкушал то удовольствие, которое испытаю, когда нажму кнопку. Так я там и сидел, думал о Джульетте и о том, что этот мерзавец с ней вытворял. Думал я и об этой суке – ее матери, которая все время была рядом, но пальцем о палец не стукнула, чтобы заступиться за дочь. Все прикидывал, как эта новехонькая тачка взлетит на воздух и как его разнесет в клочья.

– Ну и что?

Майкл откинулся на спинку стула, взглянул в потолок и произнес:

– Не смог я этого сделать.