- Да, говорила, - выбрал Моррест наиболее безобиднй ответ. В конце концов, говорить о человеке не значит склонять его к мятежу. Если приравнивать к государственной измене вопрос "как поживаешь", проще хватать за измену всех подряд. - О нем, его родителях. Потом он был у нас в гостях. Но мы ничего такого особенного не говорили.

  - Так и есть, - усмехнулся следователь. Своего имени Морресту он так и не сказал. Злобного колдунства опасается? - В таком случае интересно бы узнать, кому адресованы обнаруженные в архиве записи на незнакомом языке.

  Моррест ахнул. Он уже и забыл о конспектах, которые неосторожно засунул на полку с фолиантами. А ведь в архиве по-прежнему хозяйничает Эленбейн. Чего ему стоило написать донос, а к нему приложить... И ведь не докажешь ничего, не докажешь! "Если выберусь отсюда, я ему такое устрою..."

  - Я слушаю, - поторопил следователь.

  - Господин следователь, бумаги действительно были. Они написаны на моем родном языке, и в них содержатся выписки из документов архива. Поскольку в некоторых из этих выписок могут содержаться секретные материалы, я не счел нужным выносить их из архива.

  - На каком языке сделаны эти записи?

  "Кто может проверить, они тут все неграмотные"...

  - На кетадринском, конечно, - ответил Моррест. И тут же пожалел.

  - Мы вначале тоже так думали. Нашли купца из Тэзары Кетадринской, он немного умеет читать и писать. Он показал, что кетадрины не имели письменности до имперского завоевания, а потом стали писать на своем языке, используя сколенские буквы. В доказательство купец предъявил грамоту, объем которой не позволял подделать ее быстро. Кстати, может, его стоит привести сюда, раз он твой земляк? Так на каком языке ты писал, Ирлифов сын?! - брызжа слюной, вдруг заорал следователь. И кивнул своим людям: - Девку отвязать, а этого на ее место, и все как обычно.

  - Нет, погодите, погодите! - воскликнул Моррест, поняв, что его сейчас начнут разделывать, как ту девчонку. - Я скажу, я все скажу! Я не Моррест ван Вейфель...

  - А, так тебя в дополнение ко всему, - хохотнул следователь, - можно обвинить в убийстве настоящего летописца, самозванстве и наверняка в поклонении Ирлифу. За все вместе светит костер. Ну, и что будем делать? Еще сказочку расскажем?

  - Это не сказка... Я... - Хотя сам понимал глупость рассказанной истории, Моррест не мог остановиться. Жуткие клещи маячили перед глазами. - Я не убивал его. Я вообще не знаю, как там оказался.

  - На галере, посреди зимнего моря, оказаться - это не в кабак зайти, - задумчиво произнес следователь. - Не мог ли ты влезть в нее в Хайодре, а потом убить настоящего Морреста и скинуть за борт? И отправиться в Алкриф с заданием, скажем, убить Амори?

  - У меня была возможность, и почему-то я его не убил, - напомнил Моррест.

  - Возможно, вы раскаялись и отказались от замысла, предав заказчиков. Это серьезное смягчающее обстоятельство, особенно если назовете хозяев. Или - что вероятнее - решили, что от добра добра не ищут, и заняли место убитого.

  - Чтобы занять его место и не попасться, я должен был обладать его знаниями. Никто не стал бы делать из убийцы ученого ради одного дела. Если я убийца, как вы это объясните?

  - Не скажи, если дело того стоит... Я знаю убийства, которые готовили десятилетиями. Для одного, скажем, дочь рабыни-шлюхи вырастили в жреческой семье, и ведь жрецу заткнули рот золотом. Но в целом - верно. Если бы я был на месте ваших... ммм... нанимателей, я приказал бы вам метнуть нож еще на первом приеме, а самому немедленно уколоться отравленной иглой. Поверьте, любой другой способ убийства мы сможем предотвратить. Но любой убийца может не решиться или предать. Нужна страховка, чтобы в этом случае убить и короля, и предателя. Ее не было, и это странно. А капитан галеры не заметил в Морресте... ничего странного?

  - Если бы заметил, я бы оказался за бортом в зимнем море... или попал бы в Алкриф в кандалах.

  - Второе вероятнее. Странная неосведомленность. А Эленбейн? Уж он-то должен был опознать, оба в Старом Энгольде при Империи учились.

  - Я понял! - факты наконец выстроились в стройную шеренгу, и странные обстоятельства появления в этом мире наконец обрели смысл. - Можно вопрос?

  - Вопросы тут задаю я, - видимо, эта фраза известна следакам всех времен, народов и миров. - Но давай, если будет что-то интересное, бить не буду.

  - Скажите, в Алкрифе есть придворный алхимик, и в каких он отношениях с Эленбейном?

  - Да, есть, он же и алхимик, и астролог, и маг, и лекарь. Отношения очень неплохие - они друг другу дорожку не перебегают. Это как-то связано с Моррестом?

  - А то, - от возбуждения лже-Моррест забыл обо всем. - Ведь кто меньше всего был заинтересован в мо... появлении Морреста при дворе? А если бы этот... настоящий кетадрин был убит обычным способом, подумали бы на Эленбейна, и сейчас тут сидел бы он. Но если летописец помрет как бы обычным способом, или, того лучше, сойдет с ума, кто подумает на хрониста?

  "Моррест" посмотрел на следователя. Сейчас обычной непроницаемой маски не было - мозг человека, всю жизнь расследовавшего государственные преступления, обдумывал новую версию, прикидывал степень вероятности и возможные нестыковки. И чем дальше, тем больше следаку она нравилась.

  - Хочешь сказать, он попросил алхимика, чтобы тот сделал какую-то отраву, даже не убивающую, а сводящую с ума. А алхимик и согласился?

  - Да.

  - Только ему-то это зачем? Ведь могут подумать и на него...

  - Не могут. У него нет мотивов. Только он, наверное, что-то напутал, заклинанием, что ли, ошибся... Зелье не свело с ума Морреста, оно просто подменило человека.

  - Как подменило?

  - Я что, сам алхимик? Я плыл на корабле... не таком, как та галера, но на корабле. Выпил водки, это вроде вашего пива, только покрепче. То есть я думал, что это была водка, но на самом деле оказалось колдовское зелье. Подозреваю, такое же в тот же миг выпил и Моррест. А потом и мой корабль, и галеру заволокло туманом, и я очутился в каюте Морреста, а он, думаю, у нас там. Словом, я в чужой каюте, хозяина нет, а вместо него я. Куда мне было после этого деваться?

  "Моррест" не надеялся, что следователь поверит - но он поверил. По крайней мере, сделал вид, что поверил. Может быть, магия тут все-таки в ходу?

  - Допустим. А как тогда забросили это зелье на ваш... корабль?

  - Если он изготовил зелье, позволяющее перебрасывать людей, наверняка может перекинуть само зелье. А если у него там сообщники...

  - Ваши корабли лучше наших? - снова огорошил "Морреста" следователь.

  - Да, они железные, - с готовностью свернул с опасной темы "Моррест".

  - И при этом плавают? Ну-ну. В таком случае назовите ваше настоящее имя.

  - Михаил, - произнес "Моррест" имя - и поразился, как отвык от его звучания. - Кукушкин.

  - Микка-иль? Кьюкуки? - на свой лад переиначил следователь. Получилось довольно забавно. - Нет, проще так и называть вас Моррестом.

  Так Михаил Кукушкин обратно стал Моррестом, не успев толком осознать это превращение. А следователь словно утратил к нему всякий интерес, ворошил какие-то бумаги, о чем-то спрашивал писцов по-алкски. Наконец кивнул стоящим за спиной Морреста громилам-тюремщикам. Один снова наставил на Морреста копье, зато второй быстро развязал веревку. Моррест с наслаждением потянулся, разминая затекшие плечи и руки, но тяжесть кандалов на руках напомнила, кто есть кто. На лицо Морресту снова намотали повязку, а двое повели его под руки к двери. На сей раз обошлось без веревки на шее.

  - Скоро мы еще поговорим, - бросил следователь ему вослед. - Вам дадут бумагу - напишите о том... королевстве, откуда вы появились.

  Дрова в камине почти прогорели, только подернутые пеплом угли еще рдели, если их касался свежий ветер. За неплотно прикрытыми ставнями лениво падал мокрый предвесенний снег, вдали глухо шумело море. Комнатка почти тонула во мраке, только угли давали немного багрового света. Все было перевернуто, тут явно что-то искали. Только большая, самое меньшее на двоих, кровать выглядела, как после любовных утех. Впрочем, тут правда был недавний обыск, а любовные утехи и вовсе только что окончились.