Все четверо — Анна с Рэнди и Мадди с Уином — начали веселиться на танцевальном вечере в «Плазе», который устраивала старая приятельница Анны. Там они встретили Новый год, но потом им надоело танцевать и они отправились в модный клуб «Виллидж-Вангард» [16]послушать джаз. К тому времени они прикончили четыре бутылки шампанского.

Другие, казалось, привыкли пить так много, но только не Мадди. Легкость в ее голове сменилась туманом, и ей захотелось домой в постель. Но было еще не поздно, к тому же Уин Берджесс положил на нее глаз. В «Плазе» он страстно ее поцеловал и предпринял вторую попытку во время долгой поездки в такси. И теперь, в прокуренном «Вангарде», его рука скользнула под столом по ее бедру. Мадди оттолкнула руку, но почувствовала ее снова. Однако Уин не стремился установить с ней контакт никоим другим способом, кроме физического.

Мадди нисколько не нравился Уин. Она бы предпочла встретить Новый год одна с книгой и сейчас то и дело украдкой посматривала на часы — сколько еще времени предстояло терпеть.

— Уин, — проговорила она, в очередной раз отводя его руку, — ты когда-нибудь поймешь мой намек?

— Так сегодня же Новый год. — Он обнял ее за плечи. — Такая обстановка. Я думал, западные девушки держат себя раскрепощенно. — Уин усмехнулся. — Ты мне правда нравишься.

— Нет, не нравлюсь. У нас нет ничего общего. За весь вечер ты не удосужился сказать и трех фраз.

— Да разве можно разговаривать в этом шуме? Потолкуем попозже, крошка… когда останемся одни. А сейчас надо поддерживать компанию. Эй, официант, пришли-ка нам бутылочку хорошей выпивки.

За время праздников Мадди, хотя ей нравилась Анна и вся семья Макнил, с Рэнди и другими приятелями подруги сойтись не могла. Пожалуй, вся их изысканность состояла лишь в том, что они богато одевались и ходили в определенные рестораны и дискотеки. К тому же все были словно бы родными. Она чувствовала себя чужой среди них. Нью-йоркские друзья Анны знали друг друга всю жизнь. То и дело вспоминали общие приключения и подготовительные школы [17], названия которых Мадди ни разу не слышала. Надо отдать должное Анне, она постоянно пыталась вовлечь подругу в разговор, но Рэнди хотел, чтобы Анна обращала внимание только на него. Да и пили они слишком много.

После очередного бокала шампанского язык Мадди начал заплетаться, и ей с трудом давалась даже самая простейшая фраза. Кружилась голова, и девушка понимала, что долго она не выдержит. Как же другие могут так пить, удивлялась она. Они держались бесподобно. Анна и Рэнди переплели руки и глядели друг другу в глаза. Рука Уина то и дело лезла под ее короткую юбку с блестками, и приходилось держать свою наготове, чтобы отбивать его атаки.

Мадди оглянулась на другие столики: все прекрасно проводили время. А она встречала в Нью-Йорке Новый год с подонком, который так и норовил облапать. Девушка с грустью вспомнила о Брейди. Как замечательно было бы с ним в Аспене вдвоем. Разница между Нью-Йорком и Колорадо составляла два часа. Если поспешить домой, то можно успеть позвонить и поздравить его с Новым годом.

— Слушай, — обратилась она к Уину, стараясь четче выговаривать слова. — Надеюсь, что не испорчу вечер. Но я чувствую себя неважно. Мне надо домой.

— А я хочу остаться на выступление следующей группы, — возразил Уин и, вынув из ведерка со льдом бутылку шампанского, налил ей в бокал. — Вот, выпей еще.

— Правда не могу… Я пойду, а ты останься. Я доберусь до дома сама.

— Ну нет, — заморгал он. — Я с тобой. — И швырнул на стол стодолларовую купюру. — Это за меня. Должно хватить. Мы с Мадди уходим.

— Да? — Анна подняла глаза. — Ты хорошо себя чувствуешь?

— Не беспокойся. Просто устала, — ответила подруга.

На Америка-авеню им в лица ударил ледяной ветер.

— Ну правда, — повторила Мадди. — Возвращайся. Мне ужасно хочется в постель.

— Звучит заманчиво, — отозвался Уин. Он обнял девушку, а другой рукой тщетно махал проезжавшему мимо закончившему работу такси.

— Одной, Уин, — уточнила Мадди, но он если и слышал, то не обратил никакого внимания на ее слова.

Все идущие по авеню такси были заняты веселящимися людьми. Мадди и ее спутник напрасно прождали минут двадцать и отправились пешком. Недалеко от 14-й улицы к тротуару подкатила машина и выпустила пассажира, и они тут же ее схватили.

Мадди успела освежиться на холодном воздухе, и мысли у нее прояснились. Девушка лихорадочно соображала, как бы ей избавиться от Уина. Она прекрасно понимала, что, проводив ее до дома Анны, он будет настаивать на том, чтобы его пригласили внутрь. Уин уже возбудился во время поездки в такси — то и дело лез к ней с поцелуями, шарил руками по телу, шептал всякие непристойности.

— Ничего себе титьки, — пробормотал он, дохнув на Мадди перегаром шампанского, и она в сотый раз за вечер раздраженно оттолкнула его руки.

— Черт тебя подери, перестань! — прошипела она, но Уин увернулся и тут же снова заграбастал ее груди.

Мадди сопротивлялась изо всех сил. Ей очень хотелось на него накричать, но она стеснялась водителя. Наконец такси свернуло на Парк-авеню и остановилось перед домом Анны. Девушка быстро открыла дверцу и выпрыгнула наружу.

— Не выходи, Уин. Поезжай дальше. Я дойду сама. Всего хорошего.

Она захлопнула дверь и бросилась в дом мимо медлительного привратника, который не успел открыть перед ней подъезд.

Пробежав вестибюль и оказавшись у лифта, Мадди оглянулась и сквозь стеклянную дверь заметила, что такси по-прежнему стоит перед домом. Уин явно решал, как ему быть — неужели принять от ворот поворот? Наконец он подался вперед и что-то сказал шоферу. Мотор загудел, и машина скрылась за поворотом.

Мадди понимала, что ее кавалер вне себя от злости, но ее это ничуть не волновало. Между ними не возникло притяжения, даже искорки обыкновенной дружбы. Так к чему проделывать бессмысленные телодвижения, раз они ничего для них не значили? В душном лифте ею овладела клаустрофобия, и снова закружилась голова. К тому времени когда лифтер открыл двери в холл перед квартирой Макнилов, девушка едва сдерживала тошноту.

Ключ. У нее не было ключа. Ключ остался у Анны. Придется звонить и кого-то будить. В другом случае она села бы в кресло и дождалась бы подругу. Но теперь ей отчаянно требовалось в ванную. Мадди нажала кнопку и стала ждать. Никто не вышел. Через минуту она позвонила настойчивее.

Дверь открыл заспанный Уатт Макнил в шелковой пестрой пижаме.

— Что такое, Мадлен? Где Анна? Ничего не случилось? — Он посторонился, чтобы пропустить ее в дверь.

— Не волнуйтесь. Я почувствовала себя нехорошо и ушла раньше. — Она бросилась через вестибюль к лестнице. Уатт Макнил, желая помочь, поспешил следом. Девушка так и не добежала до первой ступени — ее вырвало на мраморный пол прямо перед ним. Такого стыда она не испытывала ни разу в жизни. Но в этот момент сверху босиком спустилась Элизабет.

— Ох, милочка… Представляю: слишком много шампанского после болезни. Давайте-ка я отведу вас в ванную. Уатт, дорогой, разбуди Эмори, пусть приберется в вестибюле.

— Я сам этим займусь. А ты позаботься о Мадлен.

— Извините, — пробормотала Мадди.

— Не разговаривайте, — посоветовала Элизабет, — а лучше полезайте в ванну.

После того как Мадди вырвало во второй раз и она отмокла в горячей воде, а потом Элизабет Макнил уложила ее под прохладные простыни, ей стало лучше.

— Спасибо. Мне так неловко, — проговорила она.

— Не о чем волноваться. Хотя бы раз в жизни такое может случиться с каждым. Молодежь пьет чересчур много. Я очень беспокоюсь об Анне, но она с ума сходит, если я ей что-нибудь говорю. Вы не привыкли к их меркам — это хорошо. А теперь поспите. Утром будете свежи, как роза.

Мадди кивнула. Она не представляла, как наутро предстанет перед Уаттом Макнилом. Ей хотелось поговорить с Брейди, но звонить было уже поздно.