— Ну, что я тебе говорила.

— Как и говорил Алберт, все достаточно очевидно.

— Какая глупость.

— После Майтон он никогда не остановится. Что, ей — образование?.. Какая чепуха!

— Стенли говорит, что низшие сословия учить бесполезно.

— И эти странные истории.

— И вид вообще странный… никакой фигуры.

Кто-то из дам рассмеялся язвительно.

— А что мы здесь сидим? — послышался другой голос. — В самом деле, идемте вниз, — предложила одна из них.

— Девушка!

Тилли немного помедлила и открыла дверь. Все три дамы стояли рядом, так близко, насколько позволяли им пышные юбки. Полная дама небрежным жестом указала на дверь. Выполняя безмолвный приказ, Тилли открыла перед ними дверь, и они проплыли мимо, оставляя за собой тонкий аромат духов.

И снова Тилли стояла, прислонясь к двери, и пыталась разобраться в своих чувствах. Она спрашивала себя, что могло ее так рассердить. Возможно, ей стало неприятно, что они говорили о ней. Тилли постаралась вспомнить обрывки разговора, но это ей не удалось. Тем не менее неприятный осадок у нее в душе остался. Они действительно говорили о ней. А еще ей подумалось, что именно она была если не главной, то во всяком случае одной из причин их появления к этом доме.

«Не делай глупостей», — сказала она себе и хотела сесть, но решила, что сидеть в этой комнате ей не стоило, тогда она отправилась в спальню хозяина. Там, сидя в кресле, Тилли задумалась о том, почему некоторые люди с первого взгляда вызывают неприязнь. К примеру, она чувствовала отвращение к этим трем женщинам.

Ее возмущали их взгляды, отношение к ней, как к животному. Но она мысленно поправила себя. Аристократы внимательно относились к своим лошадям и собакам, Бидди как-то сказала ей, что среди богатых встречаются и хорошие люди, и плохие. В некоторых домах прислуга как сыр в масле каталась, у других в скотах ходит. Бидди всегда умела найти подходящее выражение. Мысль о Бидди подсказала Тилли, что нужно спуститься вниз.

Через несколько минут она уже была в кухне.

Там царила деловая суета и возбуждение. Мистер Пайк и Филлис прислуживали в столовой. Пег и Кети помогали им. Ада Теннент и маленькая Фанни сновали по кухне взад и вперед, но руководила всем Бидди.

— Ну, как идут дела? — поинтересовалась у нее Тилли.

— Мне кажется, неплохо, девочка. Все сделано как задумано. Боже! Пудинг этот меня беспокоит. Надеюсь, что он получится таким же вкусным, как и продукты, из которого он приготовлен. С творожным пудингом все в порядке и с остальным тоже, но, — она бросила быстрый взгляд на Тилли, — здесь больше моих изобретений. — И она продолжила расставлять маленькие колбаски вокруг тушки индейки. В завершение священнодействия она украсила грудку птицы глазурью и, склонив набок голову, окинула получившееся творение оценивающим взглядом. — Ну вот и порядок. Пег, накрой все крышкой и неси в столовую. Осторожно, не переверни. А ты, Кети, возьмешь овощи.

Бидди подоила к плите и достала из духовки серебряные судки для овощей.

— Они не горячие, донесешь. Вот так, — она поставила четыре судка на такой большой поднос, что Кети пришлось широко развести в стороны руки, чтобы как следует ухватиться за него.

— Когда основное блюдо на столе, дальше уже дело проще, так я считаю, — возвращаясь к столу, сказала Бидди.

— Отдохнуть тебе не помешает.

— Да, это точно. Длинный выдался день и важный, — кивнула она Тилли. — Видишь, какое дело, раньше я никогда не готовила такого ужина для джентри. Готовить одно-два блюда это совсем не то. А здесь надо все сделать как положено, правда?

— Да, и у вас все получилось. Я в этом и не сомневаюсь.

— У тебя вид усталый. Что-нибудь не так?

— Нет, все хорошо.

— А какие из себя дамы?

У Тилли едва не вырвалось: «Стервы», но она сдержалась.

— Если бы не одежда, то в них нет ничего особенного: обыкновенные женщины.

— А ты начинаешь разбираться, что к чему, — Бидди на это весело рассмеялась. — Потихоньку, но начинаешь. Я сейчас вспомнила, что говорил мой дед, когда мать возвращалась со службы в большом доме и начинала рассказывать о дамах и джентльменах. «Не забывай, милая, — говорил дед матери, — что и они в туалет ходят так же, как и мы».

— Очень правильно сказано, — согласилась Тилли.

— А где твой фартук? — помолчав, спросила Бидди. — Я думала, ты наденешь его сегодня, тот, который ты себе сшила.

— Хозяину он не понравился, и он велел мне его снять.

— Почему? — глядя ей в глаза, спросила Бидди.

— Не знаю. Мне кажется… ему просто он не понравился, вот и все.

Бидди отвернулась от нее и осторожно подняла блюдо из резного стекла, на котором красовался глазированный пудинг, вокруг которого были выложены цветы из засахаренных фруктов. Бидди больше ничего не сказала, только едва заметно покачала головой. Догадавшись, о чем она подумала, Тилли отвернулась.

Ужин продолжался полтора часа. Обрывки разговоров и смех проникали и в холл. Смех и разговоры стали еще слышнее после того, как компания перебралась в гостиную. По дому пополз запах сигар, и доносившиеся из гостиной веселые голоса позволяли предположить, что гости довольны и не скучают. А вот в том, что довольны слуги, можно было не сомневаться: они с завидным аппетитом угощались остатками праздничного ужина.

Тилли ужин принесли наверх. Она не стала спускаться, чтобы оказаться на месте, если ее услуги понадобятся дамам. Она забыла показать им, где находится туалетная комната, но пока они этим не интересовались. Тилли не чувствовала ног от усталости. Она суетилась весь день с шести часов, а время уже близилось к одиннадцати. Не задумываясь, правильно ли она поступает или нет, Тилли села в кресло и начала уже клевать носом, как вдруг услышала голоса в коридоре.

Когда три дамы вошли в комнату, она была уже на ногах. Они прошествовали мимо нее, как будто она была пустым местом, и расселись, кто где.

— Мне нужно в туалетную, — рассмеялась одна из них.

— А мне придется потерпеть до дома, потому что надо снимать корсет, — призналась другая.

— Ты уверена, что дотянешь до дома, Бернис?

— Если нет, моча из ушей потечет.

Стоявшая в дальнем конце комнаты Тилли слушала их и не верила своим ушам. Какие же они грубые, эти женщины, пусть и дамы. У двух из них отцы имели титулы. Несколько часов назад они держались как благородные дамы, а теперь, наевшись и выпив вина, вели себя ничуть не лучше прислуги. Больше того, многие простые люди постеснялись бы говорить о таких вещах.

— Мою накидку, служанка.

Тилли быстро прошла к шкафу. Она достала из шкафа одну из накидок и не совсем уверенно развернула ее перед женщиной.

— Это не моя, какая ты глупая. Моя — коричневая.

Тилли достала нужную накидку и помогла ее хозяйке надеть ее. Затем она достала еще одну накидку и вопросительно посмотрела на двух других женщин.

— Это моя, — вполне вежливо ответила одна из дам.

Одевшись, они, весело смеясь и переговариваясь, вышли из комнаты, снова даже не взглянув в сторону Тилли. И все же она ясно чувствовала, что им не безразлично ее присутствие. Она шла за ними по коридору, и до нее долетали обрывки их разговора.

— Ты обратила внимание на его лицо, когда Алберт заговорил о новом увлечении Агнес?

— Не стоило Алберту говорить об этом. Марк весь в лице переменился.

— А что ты о ней думаешь?

— Ничего определенного, но все может быть.

— Я чуть в обморок не упала, когда Стенли начал жаловаться на свои ноги и подагру.

— Это вышло не нарочно, он просто не подумал, что говорит.

— Боже! Мне все же нужно в туалет.

Тилли не знала, следует ли ей спуститься вниз и проводить их, но она осталась наверху. В холле был мистер Пайк, и она посчитала, что этого вполне достаточно. Женщины говорили о бычке. Тилли догадалась, что они намекали на очередного любовника леди Майтон, и это очень не понравилось хозяину. Тилли убедилась, что правильно назвала про себя всех троих стервами. Они заслуживали это название.