— Я рада.

Он добился того, чего хотел: она отвлеклась. Но ее нельзя больше целовать. Нико погладил волосы девушки, пропуская их между пальцами.

— А вы, Кетлин? Вы хорошо заботитесь о себе?

Кетлин усмехнулась.

— Думаю, что да. Иначе вряд ли дожила бы до своих двадцати шести лет.

— Вы еще дитя.

Она провела кончиком языка по нижней губе.

— А сколько вам лет?

Нико следил за ней взглядом.

— Тридцать четыре, — отпустив ее волосы, он подушечкой пальца провел по ее влажной нижней губе. — Но в последнее время я чувствую себя на восемьдесят четыре.

Кетлин так волновала близость Нико, что она боялась в любую минуту потерять нить разговора; ей стоило огромных усилий поддерживать эту беседу.

— Почему вы чувствуете себя таким старым?

— Жизнь, Кетлин, — бросил он небрежно. — Жизнь. Мой вам совет: оставайтесь такой молодой как можно дольше.

— И как, по-вашему, мне это сделать?

Нико до боли стиснул зубы.

— Держитесь от меня подальше.

— Держитесь… — от обиды ее глаза наполнились слезами. — Что?

— Проклятие! — он порывисто прижал Кетлин к себе и впился в нее губами. Язык ворвался в ее горячий, мягкий рот; в Нико вспыхнула почти сводящая с ума страсть.

Мысли путались у него в голове: упасть с ней на пол, раздеться, слить их тела воедино и наконец-то познать ее всю… Безумная, безумная идея! И место неподходящее, и время, и только не с ней… Но, Боже, как он хотел ее! От легкого дразнящего покусывания языка Кетлин застонала, уже не сдерживаясь. Он крепко прижимал ее к себе, словно хотел раствориться в ней. От этой мысли девушку бросило в дрожь, но даже если и существовала причина, по которой она должна была сопротивляться ему, для этого просто не осталось сил.

Нико проник обеими руками под шорты и шелковые трусики Кетлин, почувствовав округлые контуры ее тела. Это прикосновение на миг удовлетворило его, но только на миг. Все в нем требовало погрузиться в ее глубины и утолить пожиравшую его страсть. Не выпуская Кетлин из рук, он приподнял ее к своим бедрам и еще крепче прижал к себе, чтобы она могла ощутить силу его желания. Нико чуть не потерял сознание, когда Кетлин крепко обвила его ногами.

Свежий аромат дождя, врывающийся в открытое окно, смешивался с запахом их возбужденной плоти. Они сжимали друг друга в объятиях, а в них бушевало пламя.

У Кетлин было такое ощущение, будто она балансирует над пропастью, и это делало ее беспомощной. Желание же Нико все возрастало, и от его уверенности силы вернулись к ней.

Неуверенность. Уверенность. Беспомощность. Сила.

Что ж… Кетлин не могла позволить ему уйти, не утолив все возраставшее в ней желание. Они опустились на пол.

— Кетлин, Кетлин, ты там, наверху? — неожиданно раздался голос Рамоны.

Нико замер и тихо выругался. И прежде чем Кетлин успела возразить, поставил ее на ноги и почти силой оторвал ее руку от своей шеи.

— Кетлин?

— Да? — ответила Кетлин, но голос прозвучал слишком тихо, чтобы Рамона могла услышать его, так как стояла внизу у лестницы, ведущей на чердак.

— Кетлин?

— Ответьте же ей, черт побери! — резким шепотом приказал Нико, вернув ее к действительности.

Кетлин откашлялась и крикнула:

— Что случилось, Рамона?

— Приехал Конрад Гилберт.

— Скажи ему, пусть располагается, я спущусь через несколько минут.

— Хорошо, — после небольшой паузы Рамона спросила. — С тобой все в порядке?

Кетлин наклонила голову и потерла висок.

— Все в порядке. Я скоро приду.

Когда шаги Рамоны затихли, на чердаке слышалось только их возбужденное дыхание. Кетлин кожей чувствовала жар, исходивший от тела Нико, и уже была не в силах выносить затянувшееся молчание. И хотя глаза ее говорили красноречивее всяких слов, она произнесла:

— Я скажу Конраду, что не смогу с ним сегодня встретиться, Нико. Я…

— Нет.

— Но…

Он крепко стиснул зубы, осознав, наконец, как близок был к дороге, ведущей в ад.

— Я уже говорил раньше и повторяю теперь: держитесь от меня подальше.

— О чем ты говоришь? Между нами сейчас такое произошло…

— Такое, чего нельзя допустить, — его лицо превратилось в суровую маску. — Держись от меня подальше, Кетлин, а я постараюсь не подходить к тебе, — он повернулся и гордо ушел.

Кетлин закусила губу и крепко обхватила себя руками. Она стояла опустошенная, понимая, что ей трудно будет думать, вспоминать о том, что только что произошло. Прошло довольно много времени, но облегчение не приходило.

Наконец, медленно, почти автоматически двигаясь, Кетлин принялась за поиски стула. Увидев сундук, она на минуту замерла, щеколда на нем была закрыта не полностью.

— Странно, — вслух пробормотала Кетлин, — я думала, что все сундуки заперты.

Следующие несколько дней Кетлин провела как во сне. Она быстро решала все возникающие проблемы. На другое утро, после сцены на чердаке, обнаружив, что в одной из спален наклеены не те обои, миссис Деверелл, к ужасу большинства рабочих, приказала ободрать их. Маляру, красившему стены главной гостиной в персиковой цвет, она сказала, что эта краска слишком насыщенная, и объяснила, что период Нового искусства характеризуется богатыми, но приглушенными тонами, и ей хочется видеть более светлый оттенок. Там, где дело касалось Суонси, Кетлин оставалась непреклонной.

Одержимая работой, она почти не думала о Нико и старательно избегала его. Вовсе не потому, что он так сказал, просто не хотела бередить душу.

На третий день, когда что-то случилось с электричеством, Кетлин почувствовала раздражение. «С каких это пор ты стала такой слабой?» — спрашивала она себя. — «С тех пор, как появился Нико», — был ответ.

Обнаружив, что авария произошла из-за неправильной прокладки проводов, Кетлин вызвала электромонтеров. Вдруг до нее дошло, что нужно предупредить Нико, что какое-то время придется добыть без света, возможно, даже несколько дней. Первой мыслью было послать Рамону разыскать его, но девушка быстро отбросила эту идею. «Достаточно, — решила она. — Пора уже проявить свой твердый характер».

Нико остановился возле мраморного фонтана в центре оранжереи и быстро осмотрел огромное, сделанное из стекла и железа здание. Теперь он ничего не слышал и понял, что один. Но… всего лишь минуту назад ему показалось, что раздался смех, подобный отголоску прошлого.

Он в недоумении встряхнул головой, озадаченный своим сильным интересом к этому знаменитому дому, окружающим его землям и строениям. В наше время было бы просто невозможно построить такой роскошный особняк. Это чувство было глубже благоговейного трепета, который естественен, когда впервые видишь все чудеса дома, созданного сто лет назад. Суонси словно протягивал ему руку, завладевая им; Нико уже начинал понимать Кетлин и ее горячие чувства к наследству.

Откладывание дел на завтра было не в его натуре, но сегодня он решил исследовать земли вокруг дома вместо того, чтобы продолжить поиски на чердаке, как обещал себе.

Нико прогулялся до игрового помещения, достаточно большого, чтобы разместить две семьи. Как объяснила Кетлин, домик был построен в тысяча девятьсот двадцатом году, после того, как ее дед стал владельцем Суонси. Немного побродив по лужайкам для игры в гольф, кортам для сквоша, спортивному залу, осмотрев турецкие бани и бесподобный бассейн, он пришел сюда.

Опустившись на кованую стальную скамью, Нико тяжело вздохнул. Солнце освещало оранжерею с запада. Золотистые лучи, пробиваясь сквозь большие стеклянные окна, наполняли полупрозрачное здание потоками солнечного света, которые извивались вокруг статуй и апельсиновых деревьев.

Из разговора с Амарилло он узнал, что ему опасно покидать Суонси, слишком много людей искали его. Промедление было теперь на руку Нико, кроме того, он обещал своей прабабке продолжить поиски.

Его волновало только одно: как долго он еще сможет выдержать здесь, не потеряв здравомыслие. За последние несколько дней Нико много раз издалека видел Кетлин, завидуя каждому мужчине, которому она улыбалась, ревнуя к каждому, с кем она разговаривала. Самое ужасное наступало ночью, когда он ложился в постель. Сознание того, что Кетлин рядом, в своей комнате, наполняло Нико мучительной болью. Желание обладать ею с каждым днем становилось все сильнее. Случай на чердаке чуть не обернулся для него провалом. С того самого момента большую часть времени он предавался воспоминаниям, как дразнящий аромат ее кожи окутывал его тело. Нико понял, что умрет, если не завладеет Кетлин. Он должен держаться от нее подальше!