Девушка убрала его руку, поднялась, нашла купальник и быстро оделась.

— Кетлин? — приподнявшись на локте, Нико хмуро наблюдал за ней. — Что ты делаешь?

— Не вижу, какая тебе разница, — ответила она, поднимая халат и набрасывая его на плечи, — но если ты, действительно, хочешь знать, я возвращаюсь в дом.

Нико ожидал все, что угодно, после случившегося, но только не такого холодного, равнодушного отношения.

— Я тебя не понимаю…

— Хорошо, я все объясню. Несмотря на все твои попытки не сближаться со мной, мы только что занимались любовью, прости за напыщенность стиля. Я уверена, что ты сейчас смущен и очень сожалеешь о случившемся, но можешь не утруждать себя, — Кетлин взяла полотенце и крепко прижала к себе. — Ты же собирался утром уехать. Я думаю, лучший конец трудно придумать.

— Кетлин…

— Я ухожу. Надеюсь, до твоего отъезда мы еще встретимся, возможно, даже за ужином.

Нико сел, обхватив руками колени. Он смотрел на океан, не в силах поверить, что Кетлин действительно уходит. Ему хотелось броситься за ней, остановить и вернуть назад. Все его тело еще трепетало от желания любить ее еще и еще… Нико чувствовал, что сердце вот-вот разорвется на части.

Чтобы не последовать за Кетлин, Нико заставил себя думать о Ретиге и глубоко похороненной тайне, вещах, которые могут причинить ей вред, если он решит остаться.

Два шестирожковых серебряных канделябра стояли по обоим концам обеденного стола, сделанного из грецкого ореха, освещая беловато-золотистым светом Кетлин, Нико и Рамону. Кетлин невидящим взглядом уставилась на свою тарелку, пытаясь вспомнить, что же она только что съела. Может быть, Рамона впервые в своей жизни ошиблась и поставила перед ней пустую тарелку? Возможно, но неправдоподобно.

«Я переживу это», — с яростью думала Кетлин. Положив вилку, она потянулась за стаканом воды, хотя в данный момент ее интересовал только завтрашний день, день отъезда Нико. Кетлин надеялась, что после этого все уладится.

Девушка изучающе рассматривала Нико поверх хрустального бокала, но он был молчалив, отвечал только на вопросы Рамоны и хвалил приготовленную ею еду.

— На следующей неделе я собираюсь поехать в Бостон, — говорила Рамона. — Мне нужно кое-что проверить дома и…

— Дома? — неожиданно переспросил Нико.

— Я живу с Джулией, матерью Кетлин, — пояснила Рамона. — У нее дом в Бостоне, и, в сущности, у Кетлин тоже, — она повернулась к девушке. — Я заеду и к тебе, моя дорогая.

— В этом нет необходимости. Служба безопасности присматривает за ним по моей просьбе.

— Я знаю, но так мне будет спокойнее.

Кетлин улыбнулась ей.

— Спасибо.

— Теперь, когда мы с вами познакомились, Нико, я думаю зайти к Дифренца и сделать там кое-какие покупки. Мы были там раз или два с Джулией, но никогда…

— Вы хотите сказать, что Кетлин останется одна в этом огромном доме? — снова перебил ее Нико в еще более резком тоне.

Обе женщины удивленно посмотрели на него.

— Я и раньше не раз оставалась здесь одна, — сказала Кетлин. — Во время учебы в колледже я готовилась в Суонси к экзаменам, просто отдыхала.

— Кроме того, вы же знаете, есть Бен Стефенсон, — добавила Рамона. — Он всегда здесь крутится.

— Это неубедительно, — проворчал Нико. Кетлин не могла понять, почему ему не нравится Бен Стефенсон?

— Почему?

— «Человек, который всегда здесь крутится…». Однажды я встретился с ним, гуляя по дому, и мы немного поговорили. Он прекрасный человек, но факт остается фактом: Бен слишком стар. Не представляю себе, как он один умудряется присматривать за этим поместьем уже столько лет?

— Ему помогают, — заступилась за него Кетлин. — Мы специально платим местному полицейскому управлению. Когда нам угрожают хулиганы, нанимаем охрану, пока они не утихомирятся. Главное, что делал для нас все эти годы мистер Стефенсон, это предупреждал о всех беспорядках, он охранял наш покой.

— Все это хорошо, но как мистер Стефенсон может предупредить об опасности, если он целый день проводит в своем коттедже, а вы здесь наверху одни?

— Со мной ничего не случится, — спокойно произнесла Кетлин. «Пусть я одинока и мое сердце разбито, — подумала она, — но у меня все хорошо».

— Это так, Нико, — подтвердила Рамона. — Я сама боюсь оставаться в этом доме, даже не могу здесь спокойно спать. На мой взгляд, в нем слишком много пустых комнат, странных теней и необъяснимых шорохов. Но Кетлин — дитя Суонси. Она знает этот дом, и дом знает ее.

— Меня беспокоит не дом, — сказал Нико, задумчиво поглядывая на девушку.

— Я не оставлю ее здесь одну, если не буду уверена, что с ней что-нибудь случится, — по тону Рамоны было ясно, что разговор окончен. — А теперь… еще немного вина?

Нико отрицательно покачал головой и отодвинулся от стола.

— Пойду покопаюсь немного в библиотеке, хочу что-нибудь почитать.

— При свечах? — удивилась Кетлин.

— Да. А почему бы и нет? — ему нужно было как-то отвлечься от мыслей о ней и своем скором отъезде.

Рамона махнула рукой в сторону канделябров на буфете.

— Возьмите парочку с собой.

— Мне хватит и одного.

Нико бросил взгляд на Кетлин, которая сидела, наклонив голову и рассматривая хрустальный бокал, стоявший перед ней. «О чем она думает? — уныло размышлял он. — Неужели ненавидит меня?»

Нико поднялся. Язычки пламени заколебались от воздуха, отбрасывая бледно-золотистый свет на русые волосы девушки. Но Кетлин даже не пошевелилась.

— Спокойной ночи, — сказал он.

Тень Кетлин была единственной, кто составлял ей компанию, когда она мерила шагами озаренную свечами комнату. Сон не приходил. Мысли о Нико не давали покоя. Сначала он заинтересовал и заинтриговал ее, затем пробудил в ней симпатию, желание и всепоглощающую страсть и, наконец, заставил в себя влюбиться!

Перебирая в памяти все, что с ними было, Кетлин задержалась у стола с инкрустацией в виде цветов, стоявшего перед задернутыми расшитыми шелком портьерами. Его освещал серебряный канделябр, сделанный в виде букета из шести роз, в бутонах которых стояли высокие кремовые свечи. Всю жизнь Кетлин, да и Нико, окружало все самое красивое.

Он рассказал о своей прабабке, сообщил, что он детектив и почему стал им, но как много она еще не знала о нем!

Кетлин понимала, что очень сильно влюбилась в Нико, в этого ранимого, страстного человека, который скрывал свое настоящее лицо под загадочной маской. Если он уедет утром, так и не объяснившись, она никогда не узнает, как Нико относится к тому, что произошло между ними.

Девушка застыла на месте от возмущения. Может быть, он никогда и не полюбит ее, а она его больше никогда не увидит… Черт побери! Неужели всю свою оставшуюся жизнь ей предстоит мучить себя одним и тем же вопросом: почему Нико не полюбил ее?

Полная решимости разыскать его и все выяснить до конца, Кетлин резко повернулась и больно ударилась об угол стола, опрокинув при этом канделябр.

Нико стоял перед дверями в комнату Кетлин, уже готовый постучать. Казалось, он давно застыл в этой позе, борясь со своими чувствами. Страх, что ему никто не ответит, заставил его медленно опустить руку.

Будет нечестно встретиться сейчас с Кетлин. Ему абсолютно нечего ей предложить. Нечего, кроме преследующей его повсюду страсти. Нечего, кроме любви, в которой не мог признаться из-за обстоятельств, благодаря которым попал в ее дом.

Она на все сто процентов заслуживает честного отношения к себе и его любви, но он не мог предложить ни того, ни другого. Засунув руки в карманы и ссутулившись, Нико повернулся, чтобы уйти. Вдруг раздался крик Кетлин.

Распахнув дверь, он ворвался в комнату и сразу же понял, что его опасения подтвердились. Огонь уже перебирался с одной портьеры на другую. К ужасу Нико, девушка пыталась погасить его покрывалом с кровати. Она явилась взору мужчины совершенно беззащитная, босая, в узкой розовой атласной сорочке.