Фрэнк не мог объяснить того, что случилось. Он остался прежним, но стал никому не нужным и неинтересным. Муж Синтии Грэхем, кинозвезды. Ни больше ни меньше. Просто ее муж.

Вновь и вновь вглядываясь в знакомые кадры, Фрэнк понимал, что потерял самого себя. Он даже не казался красивым. Все, что он делал и говорил, было нелепым. Он еще не видел более жалкого зрелища. Какая-то безжалостная карикатура на опереточного героя-любовника. Все было беспомощно и натянуто. Рядом была Синтия. Она обесценивала каждое его слово и жест, даже черты его лица казались безжизненными и пустыми. Все было кончено.

Все были с ним очень любезны. Даже чересчур. Смотрели на него вежливо и совершенно безразлично. Агент поздравлял его. Но когда Фрэнк ему позвонил через неделю, того не оказалось в офисе. Он позвонил снова. Секретарша вежливо повторяла ему одно и то же. Когда мистер Филиппс вернется, он сам свяжется с Фрэнком. Неделю Фрэнк не отходил от телефона, ожидая звонка агента. Он не звонил. Молчание было красноречивее слов.

Фрэнк чувствовал, как с каждым днем капля за каплей уходит в небытие его любовь к Синтии. К той Синтии, на которой он женился. И которую, как выяснилось, совершенно не знал. В его душе зародилось другое чувство. Постепенно оно разрасталось, пока не стало сжигать его изнутри.

Вернувшись домой после приема по случаю получения награды, Синтия и Фрэнк избегали смотреть друг на друга. Когда наконец их глаза встретились, Синтия поняла, что Фрэнк превратился в ее злейшего врага. В эту минуту он готов был ее убить. Ведь она убила его, разрушила его жизнь, отняла у него все.

Синтия не хотела верить, что их брак разваливается. Не может быть, чтобы Фрэнк… Она сделала последнюю попытку.

— Фрэнк, произошло то, к чему мы стремились. У нас обоих все впереди. Давай отметим этот день.

Фрэнк был готов задушить ее. Он отшвырнул бокал шампанского, из которого пил.

— Думаю, ты права, дорогая. Это наша ночь.

Он схватил ее на руки и бросил на кровать.

Сорвал с нее платье и грубо сжал ее в объятиях. Внезапно Фрэнк остановился. Несколько секунд он смотрел на ее лицо, которое оставалось совершенно спокойным. Он зарылся головой в подушку и лежал неподвижно. И сделал то, чего не делал с тех пор, как ему исполнилось шесть лет. Заплакал. Он оплакивал самого себя, Синтию, их жизнь, которая потеряла всякий смысл. Оба понимали, что отныне существуют каждый в отдельности. Сам по себе.

Синтия переживала не меньше, чем Фрэнк, чувствовала себя виноватой. Когда она смотрела на Фрэнка, у нее внутри все переворачивалось. Так не должно было быть, это жестоко. Но она не могла не понимать, что терзать себя бессмысленно. Все дело в том, что она — это она, а он — это он. И то, что составляло суть каждого из них, вышло наружу. Это поняли все.

Синтия видела теперь то, в чем долго не хотела признаваться самой себе. То, что настораживало ее в Фрэнке с самого начала. Он казался ей каким-то ненастоящим. Фильм показал с откровенной жестокостью его внутреннюю пустоту. Она все же не подозревала, до какой степени он ничтожен. Нет человека, есть одна оболочка. Он просто не мог жить без сознания того, что все вокруг его обожают. Толпа поклонников нужна была ему как воздух. А теперь стало нечем дышать.

Если бы она не снялась вместе с ним, скорее всего, Фрэнк стал бы звездой. Ведь для этого не нужно быть хорошим актером. Нужно просто уметь внушить к себе любовь. И у него бы все получилось. Уже получалось, пока не появилась она. Фрэнк совершил большую оплошность, когда женился на ней.

Если бы она встретила Фрэнка сейчас, она бы разобралась во всем. Но тогда они оба были детьми. Теперь же они расплачиваются за то, что, соединяя свои судьбы, они совсем не знали друг друга.

Теперь их связывал только ребенок. Дональду было четыре года, когда их брак дал трещину. Синтия и Фрэнк никогда больше не ссорились, были холодно вежливы друг с другом. Их супружеские отношения почти совсем прекратились, У каждого была своя жизнь. Синтия так много работала, что почти не бывала дома. Фрэнк все-таки получил роль в сериале и со временем приобрел популярность, хотя это не шло в сравнение со славой его жены. Он был любимцем девчонок-подростков и пожилых дам. И время от времени спал и с теми, и с другими. Это было самоутверждением. Постепенно это стало приносить ему определенное удовлетворение. Он успокоился, но не мог простить Синтию. Фрэнк знал, что никогда не простит ей того, что имеет всего лишь остатки с барского стола. Жалкие подачки. Ерунда по сравнению с тем, о чем он мечтал. И по сравнению с тем, что имеет она. Больше всего его бесило то, что Синтии безразличны его любовные похождения. Она просто не хочет лишать Дональда отца, ведь мальчик к нему очень привязан. Фрэнк ненавидел Синтию, но не собирался расставаться с ней. В глубине души он мечтал унизить ее так, чтобы она уже не смогла оправиться. Он хотел ей отомстить, но пока не знал, как. В состоянии вооруженного перемирия они прожили восемь лет.

Синтия была так погружена в работу, что у нее едва хватало времени на Дональда, о чем она очень сожалела. Фрэнк же много общался с сыном. У него были свои причины сохранить брак с Синтией, и Фрэнк угождал ее материнским чувствам. Ради Дональда она готова терпеть его, чтобы не травмировать ребенка. Ему это было на руку. Время от времени он напоминал ей о том, что именно она стала причиной его неудач. К тому же неизвестно, что было бы с ней, не предложи он ей тогда роль. Она должна быть благодарна ему. И Синтия знала, что это правда. Сколько талантливых актеров не имели шанса, чтобы пробиться к успеху.

Она знала, что всем обязана своему таланту. Но он мог и не раскрыться по-настоящему, даже не обнаружиться, если бы не Фрэнк. Неважно, что им двигало. Но использовать его прошлый авторитет как трамплин, а потом спокойно уйти было бы не красиво. К тому же он и так несчастлив. Сын — все, что у него осталось. Не считая, конечно, многочисленных подружек, которые курили ему фимиам. Она не могла дать Фрэнку любви, и глупо было бы упрекать его за многочисленные интрижки. Главное, чтобы Дональд ничего не знал о подлинных отношениях родителей.

Синтия жила только сыном и работой. Она решила, что любовь обошла ее стороной, но не терзала себя этим. Но она ошиблась. Настал день, когда Синтия с удивлением обнаружила, какие сильные чувства дремали в ее душе. День, когда она встретила Дэна.

Синтии показалось, что она всю жизнь ждала именно этого человека. Но поняла она это спустя неделю. Одновременно с ним. Пришла любовь, которая возродила их обоих. Они поняли, что друг без друга просто ничто и были ничем.

Когда Синтия впервые увидела Дэна, она будто заглянула в ту часть своей души, которая раньше была для нее закрыта. Эти глаза… Глаза человека, органически не приемлющего никакой фальши. Дэниел жил среди фальши, продолжая бессмысленные отношения, как и она сама. Как же могло произойти, что они не встретились раньше? Это казалось абсурдом. Ведь один — часть другого. Но им обоим приходилось обманывать самих себя, чтобы выжить. Синтия знала, что она решительнее Дэна. Она способна бросить все, а он нет. И, как ни странно, она любила его за это еще больше.

В тот вечер во Флориде она притворилась, что тонет. Синтия заметила Дэна на берегу. Ей больше всего на свете захотелось почувствовать хоть на миг его прикосновение. Этот вечер был счастливейшим в ее жизни. Скажи Дэн хоть одно слово, и она бы, не задумавшись ни на секунду, круто изменила свою жизнь. Чувство ураганом смело все угрызения совести. У нее, но не у него. Это все и решило.

Синтия готова была пожертвовать чем угодно, даже своей мечтой. Дэниел стал для нее всем. Так и было бы, если бы не Дональд.

И если бы не его дочери, фотографию которых она видела в кабинете. Через это нельзя переступить.

Когда Синтия узнала, что Дэн уезжает, ей показалось, будто ее сердце останавливается, она едва не потеряла сознание. Усилием воли она заставила себя попрощаться с ним.