— Тебе нужно что-нибудь съесть, — сказала Айрин.

— Да, мы же для этого и пришли, — улыбнулся Дональд.

— Верно, — живые карие глаза Айрин лукаво сверкнули, — я тебе помогу.

В этот изумительный вечер они получали удовольствие от еды, освещения и интерьера уютного зала и прежде всего друг от друга.

— Тебе хочется уйти отсюда? — спросила Айрин через несколько минут.

— И да, и нет. Совсем недавно мне хотелось остаться здесь навсегда. А сейчас… туда, где будем только мы вдвоем.

Айрин накрыла своей рукой его пальцы.

— Время еще не настало, Дональд.

— Что ты имеешь в виду?

— Сейчас ты еще не понимаешь до конца… и я тоже… но мы на пути к этому.

— Да… боюсь, что ты права, — Дональд прижал к щеке ее руку, — мы должны знать, что нас действительно не разделяют призраки прошлого.

— По крайней мере ты больше не боишься, что я исчезну, стоит тебе до меня дотронуться, — засмеялась Айрин.

— Не боюсь. Я люблю тебя, — спокойно произнес он.

— Я тоже тебя люблю.

Они долго молчали, наслаждаясь тем, что просто смотрели друг на друга, мысленно без конца повторяя то, что сказали. Ни неловкости, ни смущения они больше не испытывали. Ушла и безудержная радость, переполнявшая их во время танца. Наступило чудесное спокойствие, которое дает уверенность. «Только бы никогда не утратить эту уверенность, — молилась про себя Айрин. — Теперь я знаю, что такое счастье».

Они чувствовали себя так, будто стол, за которым они сидят, — плавучий сияющий остров, окруженный со всех сторон туманом на фоне мерно покачивающихся волн.

— Кажется, нам пора, — первой очнулась Айрин, — уже поздно.

Дональд попросил принести счет.

Выйдя на улицу, они не торопились вызвать такси и прошлись немного пешком.

— Дональд, нам надо обсудить, что делать дальше, — своим обычным деловым тоном сказала Айрин.

— Моя мать сейчас в Шотландии… если я не ошибаюсь…

Айрин вынула из своей сумочки вечернюю газету и протянула ему. Дональду сразу бросился в глаза крупный заголовок: «Звезда возвращается на родину». Он нетерпеливо пробежал текст: «Известная актриса Синтия Грэхем, в течение десяти лет проживавшая в Великобритании и давно не появлявшаяся на экране и сцене, позавчера приехала в городок в штате Пенсильвания, в котором родилась и провела детство и юность. Мэр города…»

— Она в Штатах? — изумился Дональд. — Почему же Гейл мне ничего…

— Гейл думала, что ты знаешь, — возразила Айрин. — «Нью-Йорк таймс» продается на каждом углу.

— Когда ты купила газету?

— Вчера. Сначала я не обратила внимания на эту заметку, но ночью никак не могла уснуть, все волновалась, где ты… и решила читать все подряд, чтобы успокоить нервы. Когда ты проснулся, я не стала сразу говорить… тебе была необходима разрядка.

— Надо позвонить ей, — пробормотал Дональд.

— Гейл наверняка уже позвонила. Ты хочешь съездить один?

— Да, так будет лучше. Нам многое нужно сказать друг другу.

— Хорошо, не буду вам мешать. Меня удивляет, что ты так быстро согласился. Что-нибудь изменилось? — Айрин пристально взглянула на него.

— Не знаю, — Дональд задумался, — я хочу ее видеть. Вчера ночью со мной что-то произошло.

— Что же?

— Странное ощущение… Я что-то потерял и приобрел одновременно. Но больше я ее не боюсь.

— Ты боялся матери? — Айрин оторопела от его слов.

— Да, но понял это только вчера. Я боялся понять, встать на ее точку зрения, проявить сочувствие, потому что считал это предательством по отношению к отцу.

— Сейчас ты так не думаешь?

— Нет. Мне хотелось бы узнать о родителях все с самого начала. Как они познакомились, как росли, какими они были, что привело к этой трагедии. Я знаю только, что мне это необходимо.

— Я пока останусь в отеле и буду ждать тебя. Когда ты вернешься из Кливленда, поговорим. А во время твоего отсутствия я постараюсь узнать с помощью отца об этом детективе — Уиллогби. Где он сейчас, что с ним… так, на всякий случай.

— Возможно, он нам пригодится, — сказал Дональд. — В любом случае надо подождать, что скажет моя мать.

— Я думаю, правду… то есть ту, которую знает она, — задумчиво произнесла Айрин.

— Ты хочешь сказать…

— Меня не оставляет ощущение, что в этой истории замешаны другие люди. Предположение Гейл не лишено оснований.

— У меня оно вызывает сомнения, — ответил Дональд. — Мелодрама, чепуха от начала до конца.

— Да, скорее всего. Но что-то в этом есть.

— Посмотрим. — Дональд остановил такси.

— У вас остался дом в Пенсильвании? Почему она вернулась туда? — спросила Айрин, когда они уже подъезжали к отелю.

— Да, дом моего прадеда, который он оставил матери и Гейл.

— Представляю, что значит появление Синтии Грэхем для жителей провинциального городка. Твоей матери покоя не будет, на каждом шагу репортеры.

— У них нечасто бывает повод о чем-либо написать, да еще и украсить колонку собственными домыслами, а тут материал сам плывет в руки.

Такси остановилось у дверей отеля, они расплатились и поднялись в номер Айрин.

— Я еду завтра же, — выпалил Дональд, как только она закрыла дверь.

— Мне нужно кое о чем тебя спросить. Это касается твоих родственников по линии отца.

— Дед умер от инфаркта, а бабушка живет в том же городе, — нехотя сказал Дональд.

— Там же, где сейчас Синтия? — удивилась Айрин.

— Да, мать и отец из одного городка. Кстати, жива еще моя другая бабушка.

— Мать Синтии?

— Да, но, насколько я знаю, она в клинике для неизлечимых алкоголиков. Бабушка жила у нас как раз в те дни, когда это произошло. Уже тогда она пила, я даже как-то застал ее за бутылкой джина. А после развода родителей она и вовсе слетела с катушек. Гейл поместила ее в эту клинику еще до того, как я уехал в частную школу. Чего только Синтия и Гейл не делали, чтобы помочь своей матери, ничто не подействовало, даже общество анонимных алкоголиков. Но, кажется, Гейл не оставляет надежды.

— Печально… Но, по-моему, есть смысл встретиться с твоей бабушкой по отцовской линии.

— Ее там не было… то есть она не присутствовала при тех событиях и вряд ли может помочь.

— Как знать, Дональд.

— О чем ты? — удивленно вскинул он брови.

— Сын мог позвонить ей или написать письмо, прежде чем решился на самоубийство. Ведь вы никакой записки не нашли и полиция тоже.

— Кажется, я понял, к чему ты клонишь, — раздраженно сказал Дональд. — Ты отказываешься верить, что произошло самоубийство. Тебе мерещится неизвестно что…

— Подожди. Сейчас не время ссориться, — мягко сказала Айрин. — Ты уверен, что мать Синтии не способна ничего рассказать из-за алкоголизма?

— Абсолютно. Я поговорю с другой бабушкой, если хочешь, может, отец действительно написал ей. Но эту лучше оставить в покое, она уже не в своем уме, и даже врачи махнули на нее рукой. Я навещал ее, но она и двух слов связать не может.

— Хорошо, оставим это. Ограничимся твоим визитом к той бабушке в Кливленде. Между прочим, как она относится к Синтии?

— До того, как это случилось с отцом, она ее очень любила, а потом… даже не знаю. Они с дедушкой меня навещали, но… что называется, щадили мои чувства. Сейчас я подозреваю, что психиатр, у которого они консультировались по поводу моего состояния, посоветовал им не затрагивать эту тему.

— Тебе было так плохо? — участливо спросила Айрин.

— Да, месяц я не мог уснуть без снотворного и кричал во сне. Не мог есть, меня все время тошнило. Две недели я пролежал в постели, у меня было что-то вроде горячки. Я очень любил отца и чуть не сошел с ума.

Дональд присел на диван. Айрин придвинула свой стул поближе. Она провела рукой по его щеке, Дональд задержал ее пальцы и нежно сжал их. Айрин наклонилась и поцеловала его в губы. Он обнял ее и впервые поцеловал с такой страстью, что у обоих закружилась голова.

Через некоторое время он с трудом отстранился.

— Если я хочу успеть на утренний рейс, лучше уйти немедленно.