И тут произошла чудесная метаморфоза. Что-то в голосе Стеффери неуловимо изменилось, и Поля почувствовала, что это снова тот, первый Алек с немного виноватыми глазами и смущенной улыбкой.
— Конечно, — проговорил он после некоторой паузы, — с моей стороны было непорядочно настаивать… И потом, это так глупо прозвучало: «банкет в мою честь»… Прости меня, ладно?
— Да, в общем-то, не за что, — даже растерялась она.
— Но я могу хотя бы позвонить тебе на прощание? Я буду в Москве четыре дня…
Алек говорил так спокойно и так старательно скрывал огорчение, что Поле вдруг стало неловко.
— А что это на самом деле за поездка? — поинтересовалась она, пытаясь придать голосу как можно больше мягкости. — Что-нибудь связанное с работой?
— Да, — он печально усмехнулся. — Если честно, то, в первую очередь, это, конечно, деловой визит… Не удалось мне ввести тебя в заблуждение, моя проницательная леди. «Коламбиа Пикчерз» собирается вести съемки нового «экшна» в Москве, вот и приехали мы посмотреть натуру и начать предварительные переговоры. Я — сопродюсер, так что…
— Видишь, значит, ты здесь не один.
— Не один. А что толку? Люди, приехавшие со мной, не друзья — партнеры. У каждого своя жизнь, а у меня за окнами ваша огромная серая река с каменной набережной и «Макдональдс» на горизонте… А в общем, что об этом говорить? Видимо, это знаменитая русская хандра меня достала. Это не инфекционное заболевание, нет?
Он рассмеялся так принужденно и неестественно, что Поле стало его мучительно жаль. Она вдруг представила серую сентябрьскую Москву-реку, номер-люкс, обставленный с холодным безупречным вкусом, «встречающих лиц» с фальшивыми улыбками…
— Знаешь, я, пожалуй, приеду, — проговорила она еще не совсем уверенно. — Я, наверное, даже точно приеду, но ненадолго и просто как друг…
Стоило Поле повесить трубку, как из комнаты тут же выплыла Ксюха со свеженакрашенными ногтями.
— Вау! — промурлыкала она, вытягивая губы трубочкой и критически рассматривая ярко-зеленый лак, — что я слышала? Сегодня у тебя дружественный визит к Алеку Стеффери? Любовь не умерла, и прекрасный принц приперся в Россию?.. Слушай, что у тебя с ним было, в конце концов?
— Оксана! — гневно одернула мать, мгновенно покрывшаяся багровыми пятнами.
— А что Оксана? Что я такого спросила? Мне же просто интересно, какие у нашей Польки перспективы? Может, она замуж за него выйдет и в Штаты уедет, как Андрейченко?
— Прекрати меня бесить! — Поля так яростно дернула за шнурок кроссовки, что чуть не сломала ноготь. — Ты же знаешь, как я ненавижу разговоры на эту тему! Я тебя, кажется, уже сто раз просила…
— О! Психическая! — Ксюха, состроив многозначительную физиономию, подняла кверху указательный палец. — Все! Замолкаю, замолкаю, замолкаю…
— Нет, ну как же ты с сестрой разговариваешь? — мама всплеснула руками. — Поля, между прочим, на шесть лет старше тебя! Надо же, слово-то какое выкопала! «Психическая»!..
Продолжая что-то ворчать себе под нос, она удалилась в ванную и уже оттуда донеслось задумчивое:
— Хотя я не представляю, как в мое время посмотрели бы на девушку, отказавшуюся встречаться с Кларком Гейблом…
Свернув в трубочку пластиковый пакет, Поля выскочила на улицу. Во второй половине дня стало теплее, и она почувствовала, что в кардигане даже жарко. Солнце ярким сочным светом заливало детскую площадку, изуродованную кое-где горбатыми гаражами-ракушками. Она села на лавочку и закурила. Мысли, роящиеся в голове, были неясными и смутными. С одной стороны, она понимала, что не надо идти на этот банкет, пусть даже в качестве «российского друга», а с другой — какое-то шестое чувство подсказывало ей, что все будет хорошо…
…На Рублево-Успенское шоссе Поля добралась только-только к пяти часам. Почему-то никак не ловилось такси до «Царской охоты». Она в своих серых лодочках на девятисантиметровой шпильке чуть ли не полчаса простояла на обочине, прежде чем водитель пронзительно красного «жигуленка» согласился подбросить ее туда. Всю дорогу он беспрерывно болтал и иронизировал над собственной машиной, имеющей на самом деле вид довольно непрезентабельный.
— К такому ресторану на шестисотом «мерсе» надо подъезжать, правильно? — вопрошал он, оглядываясь через плечо на заднее сиденье. — А то что же это такое получается! Красивая женщина в красивой одежде выходит из какого-то ободранного «динозавра»?.. Эх, друг, — он ласково проводил ладонью по рулевому колесу, — сдам я тебя когда-нибудь в металлолом! Вот попомни мои слова — сдам!..
— А вы когда-нибудь ужинали в «Царской охоте»? — поинтересовалась Поля, когда они уже выехали на финальную прямую.
— А вы? — ответил водитель вопросом на вопрос.
— А что, не похоже?
— Честно говоря, не очень… Но это вам только плюс! Я ведь что про этот ресторан слышал: там, говорят, правительственные делегации принимают, иностранных гостей всяких, а из наших там только «новые русские» кушают. Так вот, на даму из этого общества вы совсем не похожи. Взгляд у вас не сытый!
— Голодный, что ли? — Поля улыбнулась.
— Нет, при чем тут голодный?.. Нормальный взгляд, спокойный, добрый и уверенный, такой и должен быть у женщины. У счастливой женщины… Или я не прав?
— Конечно же, вы правы, — ответила она и отвернулась к окну…
…К ее большому удивлению, Стеффери в окружении телохранителей ждал у входа и внимательно всматривался в окна проезжающих мимо иномарок. И так неестественно выглядело это трепетное «волнение влюбленного» на фоне могучих плеч охраны, что Поля даже поморщилась. Но поворачивать назад было уже поздно. Она рассчиталась с общительным водителем и вышла из «Жигулей», захлопнув за собой дверцу. Длинная серая юбка, как всегда, перекрутилась вокруг колен. Поля слегка наклонилась, чтобы ее одернуть, и тут же услышала сзади топот ног. Дальше все происходило, словно в типичной мелодраме. Алек, сияющий, как юбилейная медаль, и улыбающийся на все тридцать два зуба, подхватил ее под колени, снова перекрутив юбку, прижал к себе и скользнул жаркими губами по виску. Краем глаза она заметила, как он торопливо достает из кармана зеленую бумажку и протягивает ее водителю. «Полин, Полин!» — счастливо простонал он, вдыхая аромат волос и целеустремленно двигаясь с нею на руках ко входу в ресторан.
— Прекрати этот балаган! — яростно прошептала Поля, одной рукой вынужденно цепляясь за его шею, а другой придерживая расходящийся вырез бледно-сиреневой блузки.
— Сейчас, — отозвался Алек и, пройдя мимо швейцара, наконец, поставил ее на пол. Их тут же обступила толпа любопытных. И Поле вдруг стало ужасно неприятно. От псевдоромантического порыва, с которым он подхватил ее на руки, слишком отчетливо и откровенно пахло дешевым шоу. И если в Венеции было принято публично демонстрировать прежде всего галантное обращение с подругой, то здесь, в Москве, Алеку, вероятно, почудилась необходимость чисто русского удалого размаха.
— Полин, моя милая Полин! — горячо шептал он ей в ухо. Причем шепот был достаточно громким для того, чтобы его могли расслышать журналисты. Поля принужденно улыбалась. Ей было неловко из-за его демонстративной страстности и нарочитой бодрости. «Стефферовская фирменная» чуть смущенная улыбка казалась фальшивой и затасканной. И только когда он, улучив момент, шепнул ей, на этот раз совсем тихо: «Прошу тебя, потерпи еще несколько минут. Это необходимая процедура», она заставила себя успокоиться. Ведь, в сущности, Алек был ни в чем не виноват. Он, в отличие от простых смертных, очень редко мог позволить себе быть самим собой.
Но тем не менее достоинства это ему не добавляло. «Он просто не сдержал слова и не выполнил условия нашей договоренности! — раздраженно думала Поля, поднимаясь с ним под руку на второй этаж в банкетный зал. — А я-то, дура, тоже хороша! Купилась на «российского друга», пожалела «бедного, одинокого иностранца»!»
Кстати, роль восторженного иностранца Стеффери играл отменно. Она холодно отметила, с каким показным восхищением рассматривает он двухметровые фигуры медведей и деревянные скульптуры российских государей. «А ведь был уже внутри! Явно был!» Поля все это уже видела, и не раз, поэтому ее не поражали ни огромная телега с яствами посреди зала, ни охотничьи трофеи на стенах. Она просто поднималась по лестнице, глядя прямо перед собой. И никак не отреагировала, когда кто-то из толпы, следующей сзади, сдержанно шепнул:
