— Лично я считаю, — заявил местный историк, — что этот танец зародился во времена Лондонской чумы. Жители Хелстона тогда тоже серьезно пострадали. Люди в страхе бежали из города и селились в хижинах, построенных из веток и сучьев. И мне кажется, что ферри-данс отплясывали те, кому посчастливилось уцелеть и вернуться в родной город по окончании эпидемии. А известная традиция — в процессе танца проходить через дома, то есть входить и выходить — это воспоминание о радости, которую испытывали люди, вновь открывая двери родного жилища.

Однако в вопросе происхождения танца существуют и другие точки зрения. Некоторые старики отстаивают более мрачную версию. По их словам, когда-то в далеком прошлом над Хелстоном объявился злобный змей. Люди в страхе попрятались в своих домах, но змей пролетел мимо. Так вот, в благодарность за то, что страшная беда миновала город, жители стали срывать зеленые ветви с деревьев и водить хороводы вокруг своих домов — соответственно входя и выходя из них.

Я прогуливался по улицам Хелстона, когда впервые услышал мелодию, которой предстояло стать для меня сущим наказанием в ближайшие двадцать четыре часа — городской оркестр наяривал мелодию ферри-данс в здании хлебной биржи. Я заглянул внутрь и стал свидетелем примечательной картины. Там шла репетиция: группа мужчин и женщин — видные граждане Хелстона, — взявшись за руки и смущенно пересмеиваясь, разучивали танец. Все это время оркестр с одуряющей монотонностью повторял одну и ту же традиционную мелодию, изобилующую громогласным «пам-пам-пам» в исполнении большого барабана.

Я сел в кровати. Было раннее утро, время, должно быть, едва перевалило за шесть. Оркестр уже снова завел свое:

О боже! Ферри-Данс начался! Я наспех оделся и выскочил на залитую солнечным светом улицу. Этим воскресным майским утром городок выглядел так, будто принарядился для языческого празднества. За ночь импровизированные арки из платановых и дубовых ветвей слегка поникли, но общего впечатления это нисколько не портило. На улицах было полным-полно народу. Первая партия танцоров уже стояла наготове, а оркестранты старались вовсю, чтобы разбудить самых ленивых горожан. Программа предусматривала три главных танца: первый исполнялся рано утром, еще до завтрака; после завтрака по улицам проходил детский хоровод; а днем, в обеденное время, должно было состояться главное действо — массовый костюмированный танец, который возглавляли руководящие лица Хелстона вместе со своими женами и дочерьми.

В былые времена этот первый, самый ранний проход носил название «танца слуг», поскольку все слуги в городе (и только они!) начинали свой день с веселого хоровода по городским улицам. Сегодня подобные ограничения сняты, и к танцующим может присоединиться любой, кто найдет для этого силы в столь ранний час. Я увидел группу молодежи (примерно сорок-пятьдесят человек): молодые люди и девушки стояли парами в ожидании начала мероприятия. У всех парней в петлицах красовались букетики из ландышей, на девушках были легкие цветастые платья из муслина или нинона. Очаровательное зрелище!

Грянула музыка, и танец начался. Пары выстроились в колонну одна за другой и, держась за руки, двинулись вперед: несколько быстрых скользящих шагов, разворот и смена партнеров по цепочке. Затем следовало быстрое кружение на месте, девушки возвращались к своим первоначальным кавалерам и двигались дальше.

Я от души наслаждался этим простым, непринужденным танцем. Теперь никакой сдержанности и смущения не было и в помине. Двигаясь в такт несмолкаемой мелодии, молодые люди смеялись, перебрасывались шуточками с друзьями и между собой. Горожане выходили из домов, улыбались и приветственно махали танцорам.

Отличительной особенностью Флорал-Данса является тот факт, что участникам процессии по ходу действия разрешается и даже предписывается заходить в дома через парадную дверь и выходить через заднюю (если, конечно, позволяет планировка жилища). Некоторые дома и магазины были намечены заранее, и именно туда музыканты вели танцующих. Мне рассказывали, что многие домовладельцы и лавочники расценивали посещение своих домов как добрый знак, обещавший удачу в будущем.

Живописная цепочка из приплясывающих, кружащихся и подпрыгивающих пар двигалась по мостовой, а я — в числе прочих зрителей — перемещался по обочине улицы, уже изрядно оглушенный громкой монотонной музыкой. Мне казалось, что мотив ферри-данс навечно врезался в мою память. Краем глаза я уловил в толпе славное девичье личико и, поддавшись импульсу, протянул руку. После секундного колебания девушка шагнула мне навстречу. Мы взялись за руки и присоединились к колонне танцующих. После нескольких грубейших промахов и ошибок (естественно, с моей стороны) мы наконец поймали ритм и вскоре выглядели не хуже других.

Вместе со всеми мы спускались по ступенькам, проскальзывали в зеленые воротца перед дверями, входили в тесные прихожие, где невозможно было танцевать — так что оставалось лишь держаться за руки и смеяться, — потихоньку, полегоньку передвигались по узкому коридору, пока не оказывались на заднем дворике. А там, у садовой калитки, нас уже ждал оркестр — несколько расстроенный подобным испытанием, но доблестно продолжающий долбить свое «пам-пам-пам»…

Все было так мило, так невинно и — совсем несовременно. В наше время нечасто встретишь девицу, которая способна покраснеть, делая вам безобидный комплимент («а вы совсем неплохо танцуете!»). Я тоже отвечал в тон: как очаровательно она выглядит и как мне нравится ее зеленая шляпка. Девушка рассказала, что работает в магазине мануфактурных товаров — и все это на ходу, пока мы шагали, поворачивались, меняли партнеров и снова возвращались друг к другу.

Танец завершился перед зданием хлебной биржи — там же, где и начался. Мы все раскраснелись и запыхались. Моя прелестная незнакомка обожгла меня на прощание взглядом, пробормотала «всего доброго» и удалилась к своему завтраку и мануфактурным товарам.

Незадолго до полудня, когда должна была начаться главная, кульминационная часть празднества, Хелстон напоминал город Безумного Шляпника. Огромные толпы со всех уголков Западной страны заполонили улицы, а автобусы привозили все новых и новых зрителей. Местной полиции пришлось выставить оцепление, чтобы расчистить проход к хлебной бирже основному составу исполнителей — почтенным гражданам Хелстона (в визитках и шелковых шляпах), а также их женам (в элегантных туалетах для приемов на свежем воздухе).

Ровно в двенадцать оркестр заиграл ферри-данс, и в ослепительном солнечном свете по ступенькам двинулись отцы города — импозантные мужчины в тех самых визитках и шелковых шляпах. Они торжественно, едва касаясь кончиками пальцев, вели дам. Мистер Хит Робинсон, увековечивший на своих гравюрах цилиндры, оценил бы по достоинству то серьезное и солидное веселье, которое сочли для себя возможным эти господа. Тем не менее они танцевали.

Танцевал известный в городе адвокат. Рядом с ним двигались врач, священник, агент по продаже недвижимости, управляющий банка со своей женой — по сути, вся верхушка Хелстона важно выступала, построившись в пары, поворачивалась, обменивалась партнерами и изящно, церемонно кружилась на месте.

В окружении любопытной толпы высокопоставленные танцоры прошествовали по главной улице и скрылись в здании обувного склада. Музыка несколько потеряла в звучании, поскольку наиболее громоздкие инструменты (в частности, большой барабан) не последовали внутрь за танцующими, а остались снаружи. Барабанщик и вовсе вскоре удалился в ближайший бар. Хорошо хоть тромбон остался…

В какой-то момент показалось, что мелодия ферри-данс, доносившаяся из-за закрытой двери, воспарила под самую крышу. Я ожидал, что вот-вот увижу в чердачном окне начищенные башмаки и изящные дамские туфельки, исполняющие несложные па танца.