Фейсал выразительно причмокнул.
— Вы хотите сказать, что с возрастом стали относиться к ней как-то по-другому?
— Обстоятельства сложились так, что мы не виделись много лет, и когда снова встретились, Джулитта только-только начала превращаться из девочки в женщину. К тому моменту я был уже восемь лет помолвлен с Жизелью. Наверное, разлука длилась слишком долго: я уже не мог относиться к Джулитте как к сестре. — По мере того как Бенедикт рассказывал молчаливому спутнику свою историю, его лицо становилось все мрачнее. — Я надеялся, что совместное паломничество поможет нам с Жизелью создать полноценную семью Теперь вы сами видите, что из этого вышло.
— Да, вижу. Вы оказались на перепутье, — философски заметил Фейсал. — И дальше вам предстоит нести тяжкое бремя в одиночку. Уверен, придет время — и все станет на свои места, а пока. Мужайтесь и терпите.
— Мудрость пророка? — спросил Бенедикт, разрываемый надвое отчаянием и жалостью к себе.
— Нет, совет друга.
Молодой человек вымученно улыбнулся.
— Хвала Аллаху! Надеюсь, он вознаградит меня за терпение.
— Хвала Аллаху! — с жаром откликнулся Фейсал, сложив руки в молитве.
Родриго Диас де Бивар, которого мавры называли Эль Сидом, что в переводе с их языка означало «господин», полностью соответствовал этому титулу. Сама его высокая фигура с широкими плечами и узкими, как у атлета, бедрами внушала уважение. Смуглое лицо с выпуклым лбом и волевым подбородком обрамляли зачесанные назад темные с проседью волосы, величественно ниспадавшие на воротник шелковой темно-красной туники. Эль Сид надевал ее по торжественным случаям, в обычные дни предпочитая стеганый золоченый жилет, перепоясанный ремнем, на котором висел неизменный меч.
Приближаясь к нему в сопровождении Фейсала, Бенедикт с интересом озирался по сторонам. Огромный зал напомнил ему зал в Улвертоне, хотя и превосходил его по размерам и богатству внутреннего убранства. В дерзких формах и красках гипсовой лепнины чувствовался мавританский дух. У камина лежал яркий ковер.
Пара поджарых белых псов в широких ошейниках бросились к Бенедикту и настороженно обнюхали его. Фейсала они поприветствовали игривым вилянием хвостами и радостным пританцовыванием. Мавр нежно потрепал псов по ушам, чем привел их в еще больший восторг.
Сидевший за столом в компании нескольких мужчин, Эль Сид поднял голову и, увидев лекаря, улыбнулся и показал ему место рядом с собой.
Не успел Бенедикт склониться в почтительном поклоне, как мавр схватил его за руку и потянул за собой. Собаки, виляя хвостами, путались под ногами. Поспешивший навстречу гостям слуга схватил псов за ошейники и отвел их в сторону.
— Итак, — заметил Эль Сид, извинившись перед собеседниками и обернувшись к Фейсалу и Бенедикту, преклонившим колени перед его резным креслом, — ты наконец-то соизволил вернуться, да? Я на пару дней отпустил тебя в горы собирать лечебные травы и ухаживать за больным другом, а ты совсем пропал из вида.
Сдержанные и суровые интонации в голосе Эль Сида заставили Бенедикта напрячься. Опасаясь навлечь на свою голову гнев, он бросил на хозяина замка взгляд из-под опущенных ресниц, увидел в его черных глазах лукавые искорки и успокоился.
— Искренне сожалею, мой господин. Я спешил предстать перед вашим светлым взором, но, увы, меня задержали похоронные дела. — Фейсал негромко крякнул и согнулся в поклоне еще ниже, будто приветствовал самого Аллаха.
Последние слова лекаря, видимо, обеспокоили Эль Сида.
— Надеюсь, господин Педро здоров?
— О, я оставил его в добром здравии, мой господин. Правда, теперь он время от времени будет ощущать неприятные боли в груди, но я дал ему великолепное лекарство, которое он должен принимать ежедневно. Если господин Педро последует всем моим советам, то проживет долгую жизнь.
Лицо Эль Сида прояснилось.
— Вот и хорошо. Я должен закончить с одним делом, а пока прошу вас обоих подняться и присесть вон туда. — Он указал на мягкую кушетку, стоявшую по другую сторону стола.
Фейсал и Бенедикт немедленно выполнили его распоряжение и сели за стол, где их уже ожидали принесенные слугой подносы с яствами и напитками. Последние несколько дней Бенедикт был погружен в мрачные раздумья и почти не думал о еде, но сейчас, обмакнув кусок хлеба в блюдо со свежим оливковым маслом, ощутил дикий голод. Ему хотелось наброситься на угощения и проглотить все, не разжевывая. Но он помнил о приличиях и неторопливо, кусочек за кусочком, поедал изысканнейшие блюда, которых не пробовал уже давно: сочное мясо молодого ягненка, сдобренное горными травами и поджаренное на вертеле, голубей в перечном соусе с вином и чесноком, фрукты и маленькие сладкие лепешки.
Между тем Эль Сид распрощался со своими гостями и переключил внимание на лекаря и его молодого спутника.
— Итак, — сказал он, перекатывая в ладонях фигу и внимательно разглядывая Бенедикта, — пора перейти к похоронным делам. Как вас зовут?
Бенедикт торопливо проглотил последний кусок лепешки и поднял голову.
— Бенедикт де Реми, норманн родом из Руана.
— Мы нашли его истекающего кровью от ран и чуть живого от холода, — объяснил Фейсал. — Он шел с группой паломников, но всех его спутников перерезали баскские горцы. Там погибла и его жена. Все это время я ухаживал за ним, а теперь привел к вам.
Услышав о грабителях, Эль Сид побледнел.
— Эти мерзавцы не заслуживают пощады, — гневно бросил он, обнажив крупные белые зубы, и с сочувствием взглянул на Бенедикта. — Да будут прокляты те, у кого поднялась рука на мирных паломников. Мне искренне жаль, что на вашу долю выпала такая горькая участь. Обещаю найти и казнить негодяев.
— Благодарю вас, сэр.
— Разумеется, я понимаю, что это слабое утешение для вас. Смерть жены — тяжелейшая потеря.
Бенедикт молча опустил глаза. Ему не хотелось говорить о Жизели — все, что мог, он уже рассказал Фейсалу. Не хотелось говорить и о грабительском нападении, тем более что все, что он помнил, это сидящих на трупах стервятников, темные фигуры с ножами и убитую Жизель.
— Вы по-прежнему намереваетесь добраться до Компостелы?
— Да, сэр Таким образом я исполню последнюю волю своей жены. Однако паломничество — не единственная цель моего приезда в вашу страну. Мой тесть, Рольф де Бриз, разводит боевых коней. Я состою в деле и приехал сюда, чтобы купить для его табуна нескольких иберийских жеребцов.
Эль Сид смерил Бенедикта долгим оценивающим взглядом. Он видел перед собой молодого человека, красивого и стройного, с тревожным взглядом, сурово поджатыми вследствие страданий и душевных мук губами и изящными тонкими руками. Серьезный коневод или безусый юнец? Родриго Диас мог представить этого красавчика распевающим любовные песенки в компании девушек, но не осматривающим лошадей посреди пыльного двора. Впрочем, внешность зачастую обманчива. Судя по всему, добрый мудрец Фейсал поверил каждому слову юного паломника, но его, Родриго Диаса, жизнь научила не верить словам.
— Я могу помочь вам в этом деле, когда вы окончательно поправитесь. Полагаю, мои табуны заслуживают внимания знатока.
Лицо Бенедикта оживилось, глаза засверкали. Чувствуя все большее расположение к гостеприимному хозяину, он рассыпался в словах благодарности.
Эль Сид пожал могучими плечами.
— Мне будет нетрудно и даже приятно показать вам своих скакунов, — ответил он, не сводя с гостя глаз. — Вы владеете каким-нибудь оружием?
Бенедикт ненадолго задумался.
— Не знаю, что и ответить, сэр. Я знаю основы искусства владения мечом и неплохо управляюсь с копьем и щитом. Мне частенько приходилось упражняться с оружием в седле для того, чтобы определить возможности и качества лошади. Не из каждого жеребенка можно вырастить хорошего боевого коня.
Эль Сид молча кивнул головой, продолжая размышлять о таких сторонах человеческой натуры, как обманчивость внешности и речей. Впрочем, он не любил делать скоропалительных выводов.
