— Однажды мне пришлось откапывать одну английскую деревню после такой же пурги, — сказал он Моджеру, поднимая кубок. — Мы работали не покладая рук весь день. А потом ночь напролет пили мед и рассказывали разные истории в доме у старейшины. Это случилось зимой шестьдесят девятого, за год до рождения Джулитты. А мне кажется, что это было вчера.

Рольф с Моджером уже обсудили все дела. Разговор подходил к концу. Обитатели замка готовились ко сну, за стенами зловеще, как демон, завывал ветер.

Кивнув, Моджер продолжал сидеть, зажав пустой кубок в руках. Рольф посмотрел на него с недоумением: раньше он ретировался сразу после окончания разговора, не желая навязывать свое общество, хозяину. Но только не сегодня. Окажись на его месте Бенедикт, Рольф позабыл бы о боли в колене и проговорил бы с молодым зятем до утра, как случалось не раз. От природы неразговорчивый, Моджер был слеплен из другого теста.

— Тебя что-то беспокоит? — поинтересовался Рольф. — Что-то случилось на конюшне, но ты умолчал?

— Нет, мой господин. — Моджер поднял голову и, тяжело вздохнув, посмотрел в глаза собеседнику. — Это касается вашей дочери, Джулитты.

— Джулитты? — Удивление в глазах Рольфа сменилось беспокойством. — Что она еще натворила?

— Ничего, мой господин. Я не собираюсь жаловаться на нее.

— Так в чем дело? Говори быстрее. Сегодня у меня нет сил на то, чтобы разгадывать твои мудреные загадки. — Поморщившись, Рольф потер ноющее колено.

Моджер смущенно прокашлялся.

— Я знаю, что нарушаю древний обычай, обращаясь к вам лично. Мне следовало прислать человека, облеченного моим безграничным доверием… Будь мой отец жив, да упокой Господь его душу, эта забота легла бы на его плечи. Но так как его нет, мне не остается ничего другого, как сделать все самому. — Он глубоко вздохнул и, собравшись с духом, продолжил: — Я собираюсь просить у вас руки Джулитты.

Рольф оцепенел от изумления. Моджер и Джулитта?

— Она дала тебе повод надеяться на взаимность? — тихо спросил он.

— Не больше, чем любому другому мужчине, — покраснев, ответил Моджер. — Нет, мой господин, не дала. Но я могу дать ей дом, где она станет полной хозяйкой, и вместе с ним независимость. И ей уже не захочется ничего другого.

Рольф насторожился и искоса взглянул на молодого человека. Коренастый и светловолосый, Моджер был по-своему красив. Наряду с такими прекрасными качествами, как трудолюбие, терпеливость и безграничная преданность, он обладал невероятным честолюбием и был чрезвычайно угрюм. Нередко молчащего днями напролет Моджера нелегко бывало разговорить. До настоящего момента Рольф не сомневался в неспособности сына покойного Танкреда пойти на сколько-нибудь серьезный риск, но теперь понял, что ошибался. Видимо, все эти годы Моджер просто не желал чего-либо так страстно, чтобы рисковать ради достижения цели. Он рисковал сейчас, прося руки хозяйской дочери, да еще такой своенравной особы. И рисковал очень сильно. За такую дерзость Рольф имел полное право выгнать Моджера из замка, хотя вряд ли сумел бы лишить его наследственных владений в Фоввиле. Да, Моджер являлся вассалом де Бриза, но и в его венах текла благородная кровь.

— Джулитте пока рановато думать о замужестве. Честно говоря, я не собирался обручать ее с кем-нибудь до поры до времени, — осторожно произнес Рольф. — Она вынесла слишком много лишений, а потому я отношусь к ней очень трепетно. Если она не дала тебе никаких поводов надеяться, то и я не стану ничего обещать. Думаю, тебе лучше поискать жену где-нибудь в другом месте.

Моджер кивнул головой. Его лицо оставалось непроницаемым.

— Понимаю. В любом случае, я должен был поговорить с вами. Надеюсь, наш разговор останется в тайне и никто ничего не узнает.

— Обещаю, — откликнулся Рольф. — Ради твоего отца, которого я любил как друга, и ради тебя, а я тебя действительно ценю, обещаю хранить молчание. И не попрекать тебя твоей просьбой.

Надув губы, Моджер поднялся и собрался было уйти, но неожиданно задержался и обернулся к Рольфу.

— Я хочу, чтобы вы знали, что одной из причин, по которой я обратился к вам с предложением, было беспокойство за Джулитту.

— Постой, о чем ты?

— Она слишком вольно ведет себя во дворе. Сегодня я наблюдал…

Рольф прищурился.

— Ты считаешь, что она должна вести себя степенно, как все благородные леди, не так ли?

Лицо Моджера залилось краской.

— Вы и сами знаете, что не все мужчины умеют сдерживаться и вести себя достойно. Сегодня утром мне пришлось отругать Арно: он играл с вашей дочерью в снежки. Сама-то она ничего не воспринимает всерьез, но вот этим юнцам… — он скорчил недовольную гримасу. — Стоит только глазом моргнуть…

Рольф пристально изучал лицо молодого человека.

— Я понимаю, о чем ты, но не следует поднимать шум из-за ерунды. Джулитта всегда будет отличаться от других женщин, потому что выросла в другой обстановке и воспитана иначе. Ее мужем должен стать особенный человек. Мужчина, способный найти к ней подход, знающий, в какой момент на нее нужно прикрикнуть, а в какой приласкать. — Поднявшись с кресла, он прихрамывая побрел в сторону спальни. Затем обернулся и сказал: — Она умеет постоять за себя. Кроме того, до тех пор, пока я хозяин в Бриз-сюр-Рисле, ни один мужчина не посмеет прикоснуться к ней и пальцем, если она того не пожелает.

Джулитта молча стояла во дворе и без особого внимания прислушивалась к разговору Моджера с торговцем лошадями из отдаленных южных земель. По его словам, он направлялся в Париж, но, услышав о знаменитом табуне Бриз-сюр-Рисла, решил сначала заехать сюда.

По мнению Джулитты, пригнанные торговцем лошади не представляли собой ничего особенного и уж никак не стоили тех бешеных цен, которые просил за них хозяин. Окажись сейчас в замке ее отец или Бенедикт, они бы только посмеялись над торговцем и не стали бы утруждать себя длительным осмотром его товара. Однако Моджер внимательно осмотрел каждую лошадь. При этом он явно не собирался покупать ни одну из них.

Пожав плечами, Джулитта отправилась посмотреть на коней, которых Моджер успел осмотреть в ее отсутствие. Это были самые обыкновенные верховые лошади, вполне пригодные для работы по хозяйству, но не более. Торговцу просто не повезло: он попал не на тот рынок. Рольфа де Бриза, занимавшегося разведением племенных жеребцов, не могли заинтересовать эти клячи. Прислушавшись к разговору мужчин, Джулитта поняла, что Моджер уже успел рассказать торговцу о том, каких коней предпочитает покупать хозяину, но окончательного отказа все еще не дал. В последнее время он ни с того ни с сего стал чересчур вспыльчивым и раздражительным, и Джулитта предпочитала держаться от него подальше, но временами, как, например, сейчас, соблазн поболтать хоть с кем-либо, кроме Арлетт, был велик. От нее не укрылось, что и Моджер тоже сторонился ее.

Среди отвергнутых Моджером лошадей Джулитта заметила кобылу молочно-белой масти. К ее ногам жался молоденький жеребенок. Утомленная дорогой и собственным детищем, кобыла отличалась от прочих разве что только необычным окрасом, и Джулитта прошла бы мимо нее, не останавливаясь Если бы не жеребенок.

Молоденькая кобылка, в отличие от матери, смотрелась очень недурно: редкие желтоватые крапинки на шкуре со временем обещали приобрести золотистый оттенок. Заостренные, чутко стоящие уши, умные глаза и четкие, красивые формы позволяли предположить, что отцом лошадки был породистый андалузский жеребец. Кобылка выглядела аристократкой, затесавшейся в толпе плебеев, причем настолько крохотной, что Моджер не заметил ее.

Однако Джулитта была не настолько наивна, чтобы тут же позвать Моджера и поднять шум из-за кобылки с жеребенком. Возможно, если повезет, их обеих удастся купить по приемлемой цене. Сгорая от нетерпения, Джулитта поспешила к мирно беседующим мужчинам.

— Ты собираешься купить что-нибудь? — спросила она у Моджера.