Первый наш разговор состоялся за месяц до того, как оканчивался курс, который я вела. Я снова увидела его в проходной, где он опять читал книгу. Я просто начала говорить обо всем, что приходило в тот момент мне в голову. Я думаю, что он наконец решился мне ответить, просто потому что я ему до смерти надоела. К моему удивлению, он не был груб, или, точнее, он не стал оскорблять меня или говорить, чтобы я ушла или заткнулась, как я от него ожидала.

Сначала он просто игнорировал меня, надеясь, что я уйду. Наконец до него дошло, что я никуда не собиралась уходить, и он ответил на что-то, что я перед этом говорила – что удивило меня настолько, что я даже на какое-то время прекратила болтать. И тут я увидела, что он ухмыльнулся, и разумеется, тут же снова пошла в атаку.

Я и правда не могу вспомнить, о чем я тогда говорила, но я помню тот момент, когда он наконец вздохнул, отложил книгу и обратил все свое внимание на меня. Именно тогда он начал принимать участие в разговоре. Он оставался все таким же тихим и спокойным. Мне все равно приходилось поддерживать нашу беседу, а он все так же не начинал добровольно делиться информацией без прямого вопроса, но он уже отвечал мне чем-то большим, чем просто односложными предложениями.

Не знаю, как я набралась храбрости, но в конце концов я просто спросила его:

– Почему Вы всех сторонитесь? У Вас что, совсем нет друзей?

Он напрягся, и его глаза стали такими холодными, что, мне показалось, он сейчас встанет и уйдет.

– Простите, – быстро сказала я, – мне не следовало об этом спрашивать.

Он смотрел на меня, и я чувствовала себя так, словно он сморит сквозь меня, а затем, когда я сменила тему разговора, он снова расслабился.

– Так чем Вы планируете заняться после окончания этих занятий?

– Я собираюсь поступить в университет.

– И что вы будете изучать?

Какое-то время он молчал, а затем ответил:

– Я еще точно не знаю. Я не уверен, что мне нравится, ведь я так долго не ходил ни на какие занятия.

– Почему же?

Он вздохнул:

– Просто… я бросил школу, когда был подростком… это было не слишком счастливое время. Теперь я наконец образумился и решил вернуться к учебе.

Этот тихий человек был когда-то бунтующим подростком? Я не могла в это поверить.

– А вы сейчас работаете?

– Да, я работаю в фирме «Граннингс». Они производят дрели.

Мы разговаривали так, пока не начался урок. И этот разговор стал первым из многих. Похоже было, что он сдался на милость судьбы, поняв, что ему не отвертеться от разговоров со мной. Я думаю, что и ему эти разговоры доставляли удовольствие, потому что он стал приходить рано, зная, что я уже буду там.

Наши занятия закончились за несколько дней до того, как мои взрослые ученики должны были сдавать экзамен на уровень А. В тот последний день я пришла особенно рано, надеясь подольше поговорить с Дэвидом. Он вошел ровно через пять минут после моего прихода. За прошедшие месяце я поднаторела в распознавании его чувств. Я увидела, что он был слегка удивлен, но доволен, хотя сомневаюсь, что кто-либо из его одногруппников мог это заметить.

– Кэтрин, ты сегодня рано.

– Я знаю, но это твой последний урок в моем классе, хотя я и надеюсь, что мы все равно останемся друзьями, – сказала я, думая, как же банально это, наверное, звучало.

Он сел и некоторое время рассматривал свои руки.

– Сегодня я уволился с работы, чтобы полностью сосредоточиться на учебе в университете, куда я поступаю на следующей неделе, – его лицо озарила легкая улыбка, и он продолжил. – Один из моих коллег был очень расстроен из-за моего увольнения, почему-то я нравлюсь ему именно из-за того, что так мало говорю; я просто делаю свою работу, и ему это по душе. Отвратительный человек, по правде говоря. Ему нравилось иметь меня под боком, потому что он мог присваивать лавры за мою работу. Он сегодня до жути разозлился, потому что я уволился, и он больше не сможет меня использовать. Я тоже разозлился и купил пакет акций нашей компании – если я продолжу их покупать, то когда-нибудь накоплю достаточно, чтобы добиться его увольнения.

Я понятия не имела, почему он мне это рассказывает, но мне было приятно, потому что он впервые сам решил что-то мне рассказать, а не отвечал на вопросы.

– Я тоже хочу продолжить нашу дружбу, Кэтрин. Когда я ушел сегодня из «Граннингс», я понял, что мне нужно было кому-нибудь об этом рассказать.

Я в облегчении улыбнулась.

– Спасибо, Дэвид, мне было бы больно видеть, как ты снова превращаешься в того человека, каким ты был, когда я впервые увидела тебя.

И он сдержал свое слово: мы продолжили дружить. Довольно долгое время наши отношения совсем не были романтическими. У нас была абсолютно платоническая дружба. Я даже плакалась ему в жилетку о моих молодых людях, словно одной из своих подруг.

Наше первое свидание, да и наш первый поцелуй произошли довольно необычно. Поскольку он ходил в тот же университет, где я училась в аспирантуре, мы иногда встречали друг друга на территории или вместе ели ленч (разумеется, никто из нас не считал совместный ленч свиданием). Я была на улице и один аспирант, Брайан, который вот уже много дней чуть ли не преследовал меня, снова начал приставать ко мне, приглашая на свидание. Мне не хотелось совсем уж грубить ему, потому что он в общем-то был хорошим парнем – просто мне он был не интересен. Я отказала ему, но он все равно не отставал. Вдруг позади меня появился Дэвид, услышавший, что происходит, и, видимо, прочтя по моему лицу, что мне нужна помощь.

Он обнял меня за талию и поцеловал в щеку:

– Ну, что, дорогая, ты уже готова к сегодняшнему ужину и концерту? – спросил он.

Я чуть не расхохоталась. Однако увидев, что зрачки Брайана расширились, повернулась к Дэвиду и поцеловала его в губы. Как только Брайан спешно удалился, я и вправду рассмеялась. Дэвид широко улыбнулся и спросил:

– А на самом деле ты согласишься пойти со мной на ужин и концерт?

Я согласилась.

Постепенно наши отношения перешли от платонических к романтическим. Мы начали встречаться уже серьезно, когда он был на втором курсе университета, сильно увлекшись программой подготовки к медицинскому обучению. В день, когда он окончил университет, мы пошли отпраздновать это в тот самый ресторан, куда он водил меня в наше первое свидание. Затем он пригласил меня на концерт под открытым небом, где сидели на скамейке. Там он и сделал мне предложение. Я смотрела на звезды, слушала красивую музыку, ощущала прохладные дуновения ночного воздуха. Это было словно воплощение всех моих девичьих мечтаний. Мне было двадцать шесть, но в тот момент у меня от счастья кружилась голова, словно у влюбленного подростка. Конечно, я сказала «да».

Затем он поступил в медицинскую школу, что обеспокоило моих родителей. Я никогда не забуду этого разговора. Мы ужинали с моими родителями через две недели после того, как обручились. Дэвид рассказывал о его планах и о медицинской школе. Я видела, что мои родители чувствовали себя все менее уютно. Я не понимала, в чем дело, пока мой отец не спросил:

– А где вы собираетесь жить?

Ну разумеется, вот что их беспокоило. Когда моя сестра Лаурен вышла замуж, у нее и ее мужа совсем не было денег. В результате моим родителям пришлось приютить их под своей крышей на полтора года, что очень сильно ударило по их и без того скудному бюджету.

Дэвид задумался, поэтому я решила ответить сама:

– Мы найдем съемную квартиру. Я могу продолжать работать, – я пыталась намекнуть им, что мы не собираемся их обременять.

– Вообще-то, – заговорил Дэвид, – я думал, мы купим дом. Кэтрин, тебе не обязательно работать, если ты не хочешь.

– Но на что тогда вы будете жить? – удивленно спросила моя мама.

Дэвид вздохнул и посмотрел на меня, явно ощущая дискомфорт.

– Мои родители умерли, когда мне был год. Они оставили достаточно денег для того, чтобы я смог оплатить за свое образование, но полностью я вступил в права наследования в двадцать один год. У меня достаточно денег, чтобы содержать семью, пока я буду учиться в медицинской школе.