– Знаешь, – обратился Дэвид к Амелии, – было бы гораздо проще, если бы мы прошли процедуру удочерения в мире магглов. Тогда бы мы могли отбросить все это. Удочерение в волшебном мире заставит нас сделать эту работу дважды.

– Послушайте, вы не можете сделать этого!

– Почему нет? Разве если я удочерю Амелию в мире магглов, вам не придется признать это?

– Да, – неохотно признал Эрни, – но не в этом дело! Мы только хотим сделать как лучше для Амелии. Если же у вас нет кровного родства, то вы не сможете избежать этих вещей.

– Кровное родство поможет избежать некоторых вещей? – заинтересованно спросил Дэвид.

– Конечно, – фыркнул Эрни, – такой тип удочерения самый простой и распространённый. После войны было много семейных усыновлений детей, которые потеряли родителей.

– Ну тогда это сильно облегчает дело. Я – кровный родственник Амелии. Вот почему я хочу удочерить ее.

Эрни откинулся на стуле и сцепил пальцы:

– Да, да, конечно. Если вы здесь, чтобы занять мое время, пожалуйста, уходите. У Амелии, согласно записям, только один родственник – волшебник. Я должен это знать, потому что я часто с ними работаю, и это, конечно же, не Дэвид Барнс.

Дэвид округлил глаза:

– Ну хорошо, Эрни, ты хочешь Гарри Поттера, ты его получишь. – Затем он вынул свою волшебную палочку, взмахнул ею вокруг себя, открывая впервые за шестнадцать лет свой настоящий облик.

Глаза Эрни были прикованы к шраму на его лбу, к знаменитым зеленым глазам, его челюсть отвисла от удивления.

– Теперь вы точно знаете, почему этот волшебник живет в мире магглов, и что да, я был обвинен в убийстве, но обвинение снято, и вы теперь также знаете, что я – родственник Амелии. Поэтому повторяю – я бы хотел удочерить Амелию.

***

Сириус с трудом открыл глаза, он не был уверен, где он и почему потерял сознание. Он застонал и немедленно почувствовал, как кто-то положил холодный компресс ему на лоб.

– Спокойно Сириус, – пробормотал чей-то голос.

Медленно он осознал, что голос принадлежит Альбусу, и смог открыть глаза. – Альбус, – его голос звучал невнятно, – что… с-случилось…

– Выпей стакан воды, – директор поднес чашку к его губам, и Сириус жадно выпил. – Что последнее ты помнишь?

Сириус мысленно вернулся к прошлому, и когда директор взглянул на него, он знал, что Сириус на самом деле помнил, что случилось. Более молодой человек закрыл глаза, глубоко вздохнул и сказал почти отстраненным голосом: – Мне всегда было интересно, почему он так странно повел себя в моих комнатах, когда я поговорил с ним. Я удивлялся, откуда весь этот гнев, направленный на меня. Теперь, конечно же, я понимаю, – он открыл глаза, безрадостно рассмеявшись, – Я только удивляюсь, как он не вышвырнул меня из своего дома, когда я появился, чтобы рассказать Кортни о волшебном мире.

Оба минуту помолчали, и потом Сириус пристально посмотрел на директора:

– Почему дошло до этого? Этого никогда не должно было случиться, чтобы ему пришлось вернуться и снова сделать все это для нас. Разве недостаточное бремя мы возложили на его плечи?

Альбус вздохнул и устало потер голову: – Я не знаю, Сириус, мы просто сборище трусов, не так ли.

Сириус сел и впервые осознал, что находится в изоляторе Хогвартса.

– Что с судом?

– Нас всех освободили. До судебного пересмотра, как заявил Министр Уизли, на которого, как говорят магглы, снизошло озарение. Я не имею ни малейшего представления, каковы намерения Гарри по отношению к нам. Тем не менее, принимая во внимание, что теперь нечего волноваться, что Драко Малфой получит пост директора, я намереваюсь уйти в отставку в конце этого года.

Сириус моргнул. Пока еще Дамблдор не стал самым долго занимающим эту должность директором, но он был тем, кто дольше всех проработал в Хогвартсе. Учитывая это, большинство волшебников и ведьм, живших в Соединенном Королевстве, учились у него или в качестве профессора Трансфигурации, или в качестве директора. Трудно было представить школу без него. Он смутно помнил, как Альбус проходил обучение у профессора Трансфигурации Хогвартса в конце 1800 годов, а также как он был помощником учителя.

Директор издал сдавленный смешок над молчанием Сириуса.

– Я был частью Хогвартса постоянно в той или иной должности с 1918 года, – Альбус замолчал на мгновение и затем добавил, – за исключением тех нескольких месяцев в 1993 году.

– Будет трудно представить Хогвартс без вас.

– Да, через несколько месяцев я буду скучать по нему, – директор попытался сказать это небрежным тоном, но Сириус знал, что он действительно будет сильно скучать по школе.

– Теперь, я думаю, я должен буду собрать школу и сказать им, что в конце концов они не теряют своих профессоров.

***

В течение нескольких минут в комнате царила тишина. Четверо Уизли, которых освободили, собрались в Хогвартсе в комнате около Большого Зала. Гермиона пристально смотрела на огонь, пытаясь не думать, откуда все пошло неправильно. Нежеланные воспоминания преследовали ее – страстная 14-летняя девочка, решившая добиться справедливости для Домашних Эльфов, боровшаяся сразу после войны за права вервольфов. Куда делся тот энтузиазм и чувство справедливости по отношению к Гарри за все эти годы?

Казалось, Фред и Джордж вели безмолвный диалог, а Рон сидел один в самом дальнем углу. Наконец, прокрутив несколько раз в памяти сцену в зале суда, он вздохнул и подошел к своей жене.

– Гермиона, что случилось в том зале? Почему Перси отменил все приговоры, когда вошел отец Кортни? У магглов нет прав в суде Визенгамота, и Перси не мог знать о переписке Кортни и Гарри… что случилось?

Гермиона осторожно посмотрела на своего мужа и на его двоих братьев – никто из них не догадался.

– Разве вы не поняли? – она неожиданно засмеялась, – Дэвид Барнс не маггл. Гарри Поттер не дал бы информацию любой одиннадцатилетней девочке, рожденной в мире магглов ведьме, он дал ее своей дочери! Вы знали, – продолжила Гермиона, и ее голос перешел в визг, – что Кортни Барнс – Змееуст? Северус обнаружил это. Это Гарри вылечил Альбуса от инфаркта – причина этого инфаркта прежде всего в том, что директор понял правду о Дэвиде Барнсе и затем пытался контактировать с ним, нарушая свою клятву. – Слезы струились по её лицу, и она истерически рассмеялась. Рон только таращил глаза в шоке. В конце концов Фред наложил заклятие на Гермиону, чтобы замедлить ее дыхание, и она успокоилась, хотя слезы все еще капали из ее глаз. Она продолжала более мягким голосом: – Я выяснила это только несколько дней назад. Это единственное объяснение тому, что происходит.

Рон сел на пол и снова прокрутил в голове судебное заседание, в этот раз зная, что Дэвид был Гарри. Он больше понял из того, что происходит, но возникли новые вопросы, на которые не было ответа, о том, что произойдет в будущем.

Фред вспомнил событие, которое явилось причиной появления Дэвида в Хогвартсе – смерть Кэтрин, и съежился от возможных скрытых причин того, что смерть жены Гарри Поттера была первой, из зарегистрированных смертей магглов в замке Хогвартс. Ему очень нужно было поговорить со своей женой, она лучше знала обоих – Кэтрин и Дэвида.

Джордж, не желая сейчас думать о тайных подоплеках всего произошедшего, вместо этого стал анализировать силу, которую он почувствовал в зале суда. Нечто Непроизносимое в нем хотело выяснить поподробнее о том, как Гарри-Дэвид приказал Аврорам арестовать Малфоя, каковы здесь пределы власти Посоха Мерлина.

***

После почти пяти минут молчания Эрни вполне пришел в себя:

– Тогда все в порядке. Бланки семейного удочерения.

– Эрни, – сказал Гарри, так удивив его, что он уронил перо на пол. Эрни хотелось бы выглядеть более спокойным, чем он был на самом деле. – Просто… успокойся, хорошо? Если у тебя случится нервный срыв, мы ни к чему не придем. Я хочу удочерить Амелию как Дэвид Барнс, не как Гарри Поттер. Это моя легальная личность в мире магглов.

Эрни просто кивнул.