Несмотря на то, что была все еще удивлена, она решила дать отцу шанс показать что он действительно имел в виду под своей переменой. Тем же утром она отослала письмо к нему, говоря о том, что простила его и благодарна за попытку.
Идя на Зелья, она размышляла над странным поведением профессора. С той ночи, когда её наказали, он, казалось, наблюдал за ней. Честно говоря, это пугало. В классе он редко спрашивал ее устно, но практически каждый заметил, что он постоянно на неё смотрел. В результате, это делал и весь класс. Ещё хуже было то, что она плохо справлялась с зельями. Одним словом, она начинала ненавидеть Зелья.
Пережив этот урок, она с удовольствием оставила подземелья и вошла в Большой Зал на обед раньше многих своих одноклассников. Она ела быстро и сумела избежать толкучки. Она знала, что Анжела хотела поговорить с ней, и наверняка снова о Снейпе. Однако, она не была в настроении для зажигательной речи Анжелы. В комнате отдыха она, расслабленная камином, открыла книгу, чтобы просмотреть домашнюю работу по Чарам. Крик совы оторвал ее, и, посмотрев наверх, она увидела Рекса. Довольная Кэтрин подпрыгнула и схватила пакет, прикрепленный к его лапке. Она удивилась тому, что это был именно пакет. Она собиралась открыть его, когда она услышала голоса снаружи. Посмотрев на часы, она поняла, что у неё оставалось около десяти минут для того, чтобы добраться до класса Чар.
Быстро прибежав в спальню, она села на свою кровать и открыла пакет. Наверху было множество свернутых листов пергамента. Она вынула их и начала читать, а коробку отложила в сторону.
«Дорогая Кортни,
Ты оказала мне честь, решив доверить свои сомнения по поводу отца. То, что ты чувствуешь мне понятно. Однако опасаюсь, что я не самый подходящий человек для того, чтобы просить у меня помощи в этой ситуации. Тем не менее, я надеюсь, что все решится. Только помни, что твой отец любит тебя.
Я также приношу извинения за то, что так долго не писал ответ на твоё письмо, ведь написать его было довольно сложно. Пожалуй, я рассказал тебе всё о том, что случилось и я не хочу вспоминать об этом без крайней на то необходимости.
Лето после моего четвертого курса было, наверно, самое худшее. Мои родственники, все еще обвиняя меня за шутку, которую Фред и Джордж сыграли над Дадли, были настроены сделать мое пребывание в этом доме невыносимым. Меня кормили один раз в день, а остальную часть дня они хотели, чтобы я выполнял их задания. Иногда Дурсли давали мне работу только для того, чтобы хоть как-то занять моё свободное время. Как я думаю, я был вынужден рассортировать все книги в библиотеке Дяди Вернона по меньшей мере четыре раза: в алфавитном порядке по авторам, по названиям, в по году публикации, и согласно десятичной системе Dewey*. Многое из того, что они заставляли меня делать было просто ужасно. В принципе, я не возражал против такого обращения, но это действовало мне на нервы. Худшей была работа на улице, поскольку это было очень изнурительно, особенно с того момента, как я начал питаться один раз в день. Я уже сказал, что это было не самое моё лучшее лето.
Было ещё хуже оттого, что Волдеморт снова стал активен. Министерство не замечало его атак, поскольку он не совершал их на публике. Он нападал на тех, кто был связан с Дамблдором, и Министерство расценивало это так, будто тот становился паникёром. Однако, благодаря моему шраму, я видел многое, что делал Волдеморт тем летом. Это было ужасно, Кортни, и я не буду описывать то, что видел. Чем больше становилась его мощь, тем крепче становилась связь между мной и Волдемортом. Я полагаю, это было из-за того что, во-первых, он отдал часть своей собственной силы мне, когда мне был всего один год; во-вторых, он использовал мою кровь, чтобы вернуть себе тело. Единственная хорошая вещь была в том, что он не осознавал этой связи и не мог наблюдать за мной так, как это делал я. Я подозреваю, что эта связь позволяла только мне чувствовать его. Так как я это делал непреднамеренно, то это не давало Волдеморту почувствовать меня. И так как он специально напал на меня, когда мне был один год (и таким образом, в какой-то степени неосознанно передал свою силу) и силой взял мою кровь, то он легко (если не сознательно) пошёл на эту связь и в этом случае его разум не был блокирован.
Я был измотан к концу лета и физически и духовно. Мои видения не были постоянно по одной и той же теме, поэтому я не знал всего, что происходило. Я понимал, что он планировал что-то большое, но не знал детали.
В октябре моего пятого учебного года, Волдеморт напал на Министерство Магии в Лондоне. Министерство больше не могло отрицать его возвращение и пошло на крайние меры. Любой маг, попавший под подозрение в Темных делах, был арестован и допрошен. Все же из-за их некомпетентности они не могли поймать настоящих Пожирателей, хотя наконец-то было разглашено, что многие влиятельные люди в Министерстве были Пожирателями Смерти, такие как Малфой и Макнейр.
Недостаток сна плохо сказывался на успехах в школе (я обнаружил, что зелье для сна без сновидений не помогало мне избавиться от видений, в конечном итоге я попадал в то же место, где в данный момент был Волдеморт) и на моей способности концентрироваться. Если бы в том году проводился квиддич то, вполне вероятно, меня бы выгнали из команды.
Однако я как-то сумел закончить четверть без плохих отметок. Мои видения с Волдемортом становились слишком частыми. Тем не менее, я помнил не всё. Забывались детали, слова, имена и важные факты. Возможно, я бы запоминал лучше, если бы знал, что именно планировал Волдеморт. К сожалению, у меня была практически идеальная память на места.
Рон и Гермиона заботились обо мне как никогда прежде, казалось, они читали мои мысли и точно знали, когда я нуждаюсь в собеседнике, а когда меня нужно оставить в покое. В этой же четверти я стал встречаться с Джинни. Сириус и я продолжали часто общаться, и профессор Дамблдор готов был выслушать меня, если я нуждался в мудром совете. Короче говоря, несмотря на то, что это было самое опасное время за все четыре года моего обучения, я был счастлив, получая поддержку моих друзей
Я никогда ещё не чувствовал поддержки. Как я уже говорил, мои опекуны ненавидели и боялись меня, оскорбляя и унижая при всяком удобном случае. Вырастая в таком окружении, не имеешь привычки легко верить каждому или просить о помощи. Поэтому только после четырех лет в Хогвартсе я, наконец, обратился за помощью к взрослым и доверил свои опасения друзьям. Я даже чистосердечно рассказал Сириусу, как плохо со мной обращались Дурсли. Он вдохновил меня пойти к Дамблдору и рассказать ему, какое пренебрежение и ругань я терпел всю мою жизнь. Я сделал это в начале декабря. После того, как я рассказал ему все, он сказал, что я не должен возвращаться в их дом на лето. После этого я постоянно думал, что если бы знал, каков будет результат, то я бы пошёл к нему намного раньше.
Напряжение вне замка росло, хотя вначале декабря у меня были видения и похуже. Они были настолько ужасны, что я не мог заставить себя говорить о них в то время. Я не привык рассказывать о своих видениях кому-либо и сомневался, как на них будут реагировать. Они были такими пугающими, и каждый сон усиливал чувство, что я был виновен в возвращении Волдеморта. (Я был уверен, что они все знали о том, что я виню себя, хотя я никогда им об этом и не говорил). Я боялся, что они тоже догадаются об этом, когда поймут как все плохо, поэтому я отдалился от друзей. Я думаю, они волновались, что я впаду в депрессию, потому что я перестал делиться своими видениями, и они не оставляли меня одного. Я был не против, так как когда кто-нибудь был со мной, я не думал о своих видениях. В то время я боялся спать. Иногда я не спал по три ночи к ряду, пока Гермиона, Рон, Джинни, или все вместе не притаскивали меня к Мадам Помфри, которая заставила меня спать, применив комбинацию из зелий, заклятий и магических артефактов. Несмотря на все это, рождество было замечательным. Большинство студентов остались в школе, потому что их родители знали, что в школе было безопаснее, чем дома. Некоторые семьи, как например Уизли, даже приехали в школу сами, чтобы вместе провести рождество. Все старшие дети семьи Уизли вместе с мистером и миссис Уизли отправились в Хогвартс. Профессор Дамблдор даже организовал прибытие на рождество родителей Гермионы. И Сириус (помнишь, он был тогда обвинен) тоже был здесь в ту ночь, чтобы втайне обменяться со мной подарками. На новый год видение было самым ужасным. Мой шрам вскрылся и кровоточил, и я буквально впал в шоковое состояние из-за того, что увидел. Конечно, когда пришли известия о конечном результате атаки, Дамблдор знал, что я видел это, но это не принесло облегчения. Я провел следующие несколько дней в больничном крыле и был не в состоянии не только есть, но даже говорить. На третий день я принял решение. Я знал, что видения будут продолжаться, и что они будут похожими на то, что я уже видел. Поэтому я решил не сдаваться. Мне есть зачем жить. У меня есть друзья, есть семья, если не по крови, то по духу. У меня есть люди, которые любят меня и кто останется рядом со мной. Я был намерен бороться с Волдемортом изо всех сил, и в то же время быть со своими друзьями. Я не позволю Волдеморту влиять на мои действия.
