Очень хотелось сидеть и упиваться жалостью к себе, но положение обязывало быть Таллулой Уэст. Необходимо было обхаживать владельцев магазинов, любезничать с редакторами и убеждать продюсеров телешоу в домашних интерьерах, что диван с обивкой из синтетической замши и удобные подушки, не говоря уже о прежде-инновационных-и-гениальных-но-украденных-и-опозоренных оп-артовских столах, — это последние веяния и новое слово в искусстве.
День тянулся медленно. Кроме единственного телефонного звонка от Ника, исходившего восторгом по поводу блестящих способностей Ханны, вестей из внешнего мира не было; меня оставили одну справляться с трудностями жизни. Я надеялась, что Ханна — или Джерри — забежит после ленча помочь в павильоне и составить компанию, но надежды оказались напрасными: подруга была по горло занята поддержанием скандала вокруг собственной особы.
Было почти пять часов вечера, когда Эбби удалось осуществить свой план. Я пополняла запас буклетов на столе, когда она появилась в проходе бок о бок с Марком. Уже на расстоянии двадцати футов можно было разглядеть блеск в ее глазах — торжествующий огонек, который заставил мое сердце бешено забиться. Я не хотела этого делать! Колени ослабли, пришлось прислониться к шаткому рабочему столу. Перспектива очной ставки и пренеприятного разговора привела меня в ужас. Я не чувствовала, что смогу сейчас изложить претензии цивилизованным образом или описать понесенный ущерб в печатных выражениях. Мой удел — сдерживаться, подавлять чувства, не обращать внимания на обиды и уходить от безобразных сцен. По этой причине я и потратила четыре года, работая персональным помощником у творца мусорных ведер. И теперь превращалась в супергероя.
Эбби поймала мой взгляд и незаметно помахала, словно подавая условный сигнал. Ей казалось, мы действуем единым фронтом. По ее мнению, мы собрались сыграть с ничего не подозревающим Марком отличную шутку.
Я резко отвернулась. Выдержу все, что приготовили для меня Эбби, Марк, москитные боги, черт, дьявол, но не собираюсь приветствовать их с распростертыми объятиями.
Секунды летели. Мышцы застыли — мне чудилось, я слышу их потрескивание от перенапряжения. В любой момент тяжело бьющееся сердце могло прорвать грудную клетку и начать грохотать о столешницу. Не в силах выдержать мучительное ожидание, я чуть повернула голову влево и краем глаза следила за непрошеными визитерами. Марк разговаривал с женщиной, раскрашивавшей ковры. Его заинтересовала идея, и он расспрашивал о тонкостях процесса. Эбби переминалась с ноги на ногу, не в силах дождаться, когда босс пройдет оставшиеся десять шагов. Она печенкой чуяла, что неизбежный момент уже близко, и томилась ожиданием. Положительно, из Эбби с ее привычкой нетерпеливо барабанить пальцами и поглядывать по сторонам не получился бы хороший режиссер. К этому моменту актерам полагалось находиться на сцене, а софитам — освещать место действия.
Когда Марк набрался информации о раскрашивании ковров, то есть узнал достаточно, чтобы воссоздать эффект в собственной дизайнерской студии под своим логотипом, он перешел к следующему павильону. Фирма «Баккара» его не заинтересовала. Он заторопился к «Алесси» и на всем скаку пролетел мимо моего павильона.
Эбби застыла от неожиданности, не зная, как реагировать. Предвкушаемая развязка отодвигалась, и пленка начала плавиться от тепла проектора. Но Эбби вовремя опомнилась, и ее ловкие пальцы спасли бесценный кадр.
— Ой, Марк, смотри — Таллула! Подумать только, бывают же такие совпадения! — Эбби подала свою реплику с безупречной артикуляцией, тщательно и четко. Она явно переигрывала, но Марк не заметил.
Бывший босс повернулся ко мне с дружеской улыбкой. Мгновение он, казалось, искренне радовался встрече, но тут же осекся, вспомнив, что уволил меня, украл мои дизайнерские идеи и что низкокачественные воплощения этих идей сейчас находятся в его павильоне. Упс…
— Лу, — начал Марк, делая шаг вперед, и тут же отступил. Мое напряжение сразу спало, как только я увидела, что враг нервничает еще больше. — Какой чудесный сюрприз! Как поживаешь? — Он еще не успел как следует разглядеть окружающую обстановку, не заметил вывеску с надписью «Таллулаленд» и не успел потрогать идеально гладкие столешницы «Беллморов».
— Отлично, — сказала я. — Смотри, я открыла свой бизнес, создала собственные дизайны и изготовила образцы товара.
Марк закивал, показывая, как счастлив за меня.
— Когда я стала участницей этой выставки, дела пошли еще лучше. Огромный интерес со стороны журналов мебельного и бытового дизайна, краткое интервью для «Нью-Йорк-один», заказ на двадцать диванных подушек от продюсера «Все сразу», — перечисляла я с возрастающим гневом, наконец-то понимая, что еще недавно дела у меня действительно шли прекрасно. Несмотря на полупридуманные мной мелодраматические терзания, еще вчера жизнь была чертовски хороша! — Но сегодня утром, случайно проходя мимо твоего павильона, я увидела мои столы. Да, Марк, ты не ослышался — мои столы, те самые, дизайн которых я разработала в бытность твоим персональным помощником, девчонкой на побегушках. Вижу я свои столы в твоем павильоне, и мои дела начинают ухудшаться на глазах. Правда, забавно, как портится настроение, стоит лишь увидеть, что тебя обокрали?
Взгляд Марка заметался по павильону. Наконец он заметил столы. Он не побледнел, не покраснел и не вздрогнул. Марк ничем не выдал свою реакцию.
— Посмотри на них, Марк, хорошенько посмотри, — продолжала я слишком звонким беззаботным голосом, за которым явственно слышались душившие меня гнев, обида и еле сдерживаемый поток безобразной брани. — Видишь эту гладкую поверхность? Заметь, ничего общего с кафельной плиткой в туалете какого-нибудь греческого пейзанина. Вот куда тебя завела привычка делать быстро и дешево! Взгляни на эти линии — поразительно, в каком идеальном порядке мне удалось расположить полоски! Вот так должен выглядеть этот стол! Ясное дело, тебе в новинку видеть изделие, изготовленное с соблюдением всех правил и норм, без упрощений и удешевлений процесса. Давай подойди и взгляни на мой стол, Марк, пользуйся шансом, потому что я попрошу тебя навсегда забыть о его изготовлении!
Марк сделал шаг вперед и положил мне руку на плечо:
— Прекрасно, Лу. Я всегда верил, что ты способна на многое, если дать тебе возможность развернуться, что я и сделал, уволив тебя по финансовым причинам. Но видимо, труд создать привлекательный инновационный дизайн оказался тебе не по силам, иначе зачем ты позаимствовала мой дизайн? — Я открыла рот возразить, но Марк не дал себя перебить. Он уже не нервничал. Я опрометчиво сделала его обороняющейся стороной, а в этом как раз состоит сильная сторона его риторики. Нападение — незнакомый и сложный маневр, практикуемый футбольными командами и армиями, тогда как защита для Марка не сложнее прогулки в парке в солнечный день, когда птички над головой распевают прелестные мелодии. — Думаю, «позаимствовала» — правильное слово. Не сомневаюсь, ты заволновалась, когда выставка была уже на носу, и поддалась панике. Однако воровство я одобрить никак не могу, поэтому завтра же распространю пресс-релиз и разоблачу тебя. Ты очень молода, дорогая, и совершила ужасную ошибку. Ну что ж, извлеки из этого полезный урок.
Марк в роли мудрого наставника был невыносим, и это меня едва не доконало. В груди снова забушевал торнадо. Я чувствовала, как сгущаются тучи, завывают ветры, и крепко сжала кулаки, чтобы не поддаться искушению выцарапать эти надменные глаза. Лучше публичное осуждение и всеобщий остракизм, чем снисходительное чванство. Пусть меня лучше ошельмуют перед тысячами людей, чем выслушивать намеки заурядного ремесленника и вора на то, что мне есть чему у него поучиться.
Я глубоко дышала, пытаясь справиться с душившим меня гневом, но это оказалось невозможным, с таким превосходством взирал на меня бывший босс. Марк решил, что обыграл меня и вернул контроль над ситуацией и что я добровольно и без шума сойду со сцены, но он ошибся. Слишком много накипело на душе, чтобы вести себя разумно, — я всю жизнь осторожничала, проявляла предусмотрительность, и посмотрите, куда это завело! Я открыла рот, чтобы заорать, осыпать Марка руганью и проклясть род Медичи до седьмого колена, но замерла, услышав за спиной голос отца:
