Открыв глаза и увидев Джо, она чуть не заплакала от облегчения. Хотела что-то сказать, но закашлялась так, что не смогла вымолвить ни слова. Джо помог ей сесть.

— Ты была у врача?

Она покачала головой.

— Почему, черт побери? — сердито спросил Эллиот.

— Не хотела его беспокоить.

Она ужасно обрадовалась. Джо умный, он все умеет и во всем разберется.

— Джо, где ты был?

— Дома… В смысле, в Йоркшире. Я вернулся сегодня днем. Стучал, но никто не открыл. Увидел в коридоре твое пальто и прошел через черный ход. Этот врач, у которого ты работаешь… Где он живет?

Робин назвала Джо адрес доктора Макензи, закрыла глаза и задремала. Она потеряла счет времени, но сквозь сон слышала, как вернулась мисс Эммелина, а потом у дверей остановился автомобиль доктора Макензи. Когда Нил появился у ее кровати, девушка решила, что сейчас ее будут ругать. Но доктор вел себя тихо, дружелюбно, поставил диагноз «бронхит», прописал лекарство и продолжительный отдых.

— Я хочу поговорить с Джо, — прохрипела она, внезапно поняв, что нужно сделать.

Она слышала, как Джо поднимался по лестнице, шагая через две ступеньки. Робин потянулась, взяла его за руку и прошептала:

— Джо, ты отвезешь меня домой, правда? Пожалуйста, отвези меня домой. Прямо сейчас.

Джо угнал роскошную спортивную машину у одного из богатых друзей, угнал под покровом ночи, нацарапал на листке бумаги несколько слов, прикрепил к нему банкноту в десять фунтов и бросил в почтовый ящик. Они отправились в Кембриджшир уже после полуночи.

Он закутал Робин в одеяло, напоил чаем и заставил принять несколько таблеток аспирина. Пока они ехали на юг, изморось перешла в снег. В отделении для перчаток лежала карта; положив ее на приборную доску, Джо миновал Эссекс, затем Южную Англию и углубился в ледяные владения Болот. Он не мог поверить, что на свете бывают такая тишина и такой простор. Холмов здесь не было, пустынная равнина тянулась от горизонта до горизонта. Он добрался до Кембриджа только на рассвете. Впрочем, рассветом это было назвать трудно. Шел снег, небо застилали темные тучи, сквозь которые едва пробивались слабые лучи солнца.

Большую часть пути Робин проспала; Джо смотрел на девушку каждые пять минут, наблюдая за цветом ее лица и прислушиваясь к дыханию. Наконец он заметил, что Робин открыла глаза.

— Посмотри, Джо, — прохрипела она. — Вон туда. Это ферма Блэкмер.

Он пытался что-нибудь разглядеть в белой мгле и вдруг увидел маленькое четырехугольное здание, чахлые деревья и заливные луга с полосками рвов, отмечавших границы. На крыше сверкал иней; дом и все вокруг казалось серебристо-белым зачарованным царством. Джо снизил скорость, остановился перед домом, вылез и постучал в дверь.

Ему открыли через несколько минут. Отца Робин он узнал бы даже в толпе. У этого человека были те же темно-карие глаза, точеные скулы и высокий лоб.

— Я — друг Робин. Она заболела. Я ее привез.

Он внес Робин в дом. Когда появились мать и брат, Джо понял, что теперь все будет хорошо. Миссис Саммерхейс была маленькой, светловолосой и деловитой. Никто не суетился; все спокойно и хладнокровно делали свое дело. Брат — Хью, покопавшись в памяти, вспомнил Джо — остановился рядом и сказал:

— Пошли к огню, старина. Похоже, вам изрядно досталось.

Его провели в гостиную, где было много книг, растений и ярких кашмирских ковров. В углу стояло пианино, заваленное нотами. В камине горел огонь. Комната была красивой, просторной и уютной. Хью пошел на кухню готовить чай с гренками, но Джо, который с самого Хоуксдена не спал две ночи подряд, уснул в кресле, не дождавшись его возвращения.

Проснувшись, сбитый с толку Джо обошел весь первый этаж, добрался до кабинета и обнаружил там отца Робин.

— Ага, вы проснулись. — Отец Робин улыбнулся и протянул руку. — Боюсь, что с представлениями мы слегка запоздали. Я — Ричард Саммерхейс.

— Джо Эллиот. — Они пожали друг другу руки, и Джо спросил: — А Робин?..

— Сейчас она спит. Дейзи сидит с ней, а Хью поехал в Беруэлл за доктором Лемоном. — Ричард посмотрел на Джо. — Не знаю, как вас и благодарить. На Рождество она заставила нас с Дейзи поволноваться. Выглядела усталой и расстроенной. А с тех пор как вернулась в Лондон, не написала ни строчки. Хью хотел съездить к ней, но мы с Дейзи подумали… Ну, если вы ее друг, то сами знаете, как ревностно она отстаивает свою независимость.

Джо невольно улыбнулся:

— Как дикая кошка.

— Вот именно. — Ричард Саммерхейс изменился в лице. — Но мы ошиблись. Иногда без вмешательства не обойтись.

Наступила недолгая пауза, а потом Ричард Саммерхейс сказал:

— Я бессовестно манкирую своими обязанностями. Должно быть, вы проголодались. Пойдемте на кухню. Я посмотрю, чем вас угостить.

Кухарка, толстая и бестолковая, сумела приготовить только яичницу с ветчиной и чай. Джо, внезапно почувствовавший, что умирает с голоду, ел за огромным кухонным столом. Пока он ел, Ричард Саммерхейс говорил. Это нисколько не напоминало допрос, но к концу трапезы Ричард знал все, что случилось с его гостем за двадцать пять лет жизни. Джо не привык распахивать душу, но Ричарду он рассказал даже о ночлежке.

— У меня завелись самые настоящие блохи. Вы даже представить не можете всей глубины моего отвращения к себе. Хотелось сжечь всю одежду и искупаться в дезинфицирующем растворе. — Джо провел рукой по небритой щеке. — Прошу прошения. Должно быть, я выгляжу как…

— Вам не за что извиняться. — Рука Ричарда легла на его плечо. — Мы с Дейзи собирали пожертвования для мужского общежития в Кембридже. То, что мы видели… Там было полно таких же молодых людей, как вы, у которых не было ни денег, ни надежды. — В голосе Ричарда слышалось искреннее чувство. — Джо, по крайней мере, у вас есть семья.

Эллиот поднялся из-за стола:

— Спасибо за завтрак. Наверно, мне уже пора…

— Пора? — удивился Ричард. — Ни в коем случае. Вы должны остаться у нас. Вы — наш гость.

Джо застыл в нерешительности, крутя в пальцах незажженную сигарету.

Ричард мягко сказал:

— Возможно, я чересчур эгоистичен. Конечно, у вас есть веские причины вернуться в Лондон. Работа… Или девушка…

Джо покачал головой. В Лондоне у него еще не было ни дома, ни работы. А единственная девушка, которую он любил и будет любить всегда, спала на втором этаже этого дома.

— Нет. Ни того, ни другого, — ответил он. — Если вы не против, я с удовольствием останусь.

И удивился, поняв, что говорит чистую правду.

Почти неделю Робин провела в постели, как ей велели и доктор Лемон, и Дейзи. Постепенно кашель утих, температура спала, она снова смогла нормально есть и крепко спать. К Робин начало возвращаться спокойствие, которого она не испытывала уже полгода. Снег все шел; просыпаясь, Робин лежала и довольно смотрела на мягкие и пушистые хлопья, падавшие с неба. Из окна спальни она видела реку и зимний дом; его крыша была покрыта толстым слоем снега, на стрехах звенели сосульки.

Когда Робин становилось скучно, Ричард читал ей, Хью играл с ней в карты, а Джо что-нибудь рассказывал. Однажды днем Джо сидел в кресле рядом с ее кроватью, вытянув длинные ноги. Робин посмотрела ему прямо в глаза и сказала:

— Ты поссорился с Фрэнсисом.

— По-моему, мы оба с ним поссорились.

Она сдвинула брови.

— Но ты помиришься с ним. Правда, Джо?

— Едва ли.

Злопамятность к числу пороков Фрэнсиса не относилась. Робин не вынесла бы, если бы между ним и Джо образовалась пропасть.

— Джо… Что бы между вами ни вышло, Фрэнсис забудет. Он всегда все забывает.

Эллиот покачал головой.

Девушка с жаром сказала:

— Но ведь вы знаете друг друга столько лет! Неужели ты хочешь совсем порвать с ним? Пожалуйста, Джо…

Он помрачнел.

— Робин, дело не во Фрэнсисе, а во мне. — Он остановился и уставился в потолок. А потом промолвил: — Я сказал Фрэнсису, что занимался любовью с Вивьен.