Накире подобрался, зевнул и ответил:

— Клаусу, я с удовольствием помог бы тебе. Но когда ты наконец пойдешь работать? Ты только все играешь!

— Что? Я играю? — засмеялся отец. — Как же я должен работать, если то, что я делаю сейчас, не является работой?

— Ну, — ответил Накире, — ты мог бы пойти на охоту, чтобы добыть пищу своей семье, или построить лодку.

Папу развлекла мысль о том, как бы он выглядел в джунглях, пробираясь между деревьями в попытке подстрелить хоть что-то. Он позволил Накире заснуть и задумался о том, как понятнее объяснить ему то, чем он занимается.

И придумал. Он написал маме записку на листе бумаги и сказал Накире:

— Пожалуйста, пойди к Дорисо и отдай ей этот листок. Она передаст мне какое-нибудь питье.

— Откуда она узнает, что ты хочешь пить, если я не скажу ей об этом? — удивленно спросил Накире.

Отец ответил:

— Вся загадка в этом листочке.

Накире, воодушевленный любопытством, направился в дом. Мама прочла записку и на глазах Накире исполнила то, что предсказал отец.

Накире был поражен! Он побежал обратно и замахал листочком, крича:

— Наверное, это очень важно — то, чем ты занимаешься.

— Да, — сказал отец, — а теперь не спи и помоги мне изучить твой язык.

Между тем Накире построил себе хижину, а вскоре нашел жену. Звали ее Даваи.

Однажды ночью, вскоре после свадьбы, мы услышали страшные крики с противоположного берега реки. Мы уже легли спать, но поскольку крик становился все громче, отец встал. Он зажег керосиновую лампу и вышел из дома.

Мы напряженно прислушивались. Через некоторое время все стихло, потом послышался голос отца. Вскоре он вернулся в дом, вместе с ним — Даваи. Ее лицо распухло от слез, она плакала:

— Накире ударил меня!

Мама накормила и напоила Даваи, отвела ее в гостевую комнату, где лежал матрас. Мне было ее очень жаль. Никогда бы не подумала, что Накире способен на такое. Я слышала, как родители допоздна обсуждали случившееся, сидя за обеденным столом.

На следующее утро отец вышел на улицу и вскоре закричал:

— Дорис, иди скорее сюда!

Мама, варившая кофе, все бросила и поспешила к отцу. Я с любопытством выскользнула из постели и заглянула за угол.

Папа шел к дому вместе с Накире. Я испугалась: руки и тело у того были покрыты запекшейся кровью и грязью; он ужасно выглядел. Накире простонал:

— Даваи избила меня и искусала!

Даваи, сидевшая за столом, не поднимала глаз.

Не говоря ни слова, мама начала промывать раны Накире. Когда она закончила, Накире молча взял Даваи за руку, и они вместе ушли. Я видела в окно, как они переплыли реку на лодке и направились к своей хижине.

Я так и не узнала, что же произошло между ними. Тогда мы, ничего не расспросив, посчитали Накире виноватым, хотя это Даваи яростно напала на него. Ребенком я всегда немного ее побаивалась. У Даваи был громкий, пронзительный голос, а характер заставлял дрожать даже мужчин.

Но когда несколько лет спустя она умерла, мы все горевали. Отец предлагал отправить больную Даваи на вертолете в Джаяпуру, но она отказалась. Слишком боялась полета. И мои родители и Накире умоляли ее, но она стояла на своем, так что вмешаться в судьбу не получилось.

Накире был безутешен, плакал недели напролет и однажды вечером сжег все ее вещи и хижину. После этого он стал чаще появляться у нас. Отец трепетно заботился о Накире и при любом удобном случае старался утешить его.

Когда Накире немного пришел в себя, они с отцом стали часто бывать в племени тигре, где жила молодая дочка вождя по имени Фусаи. Она была милой, а ее необычная полнота считалась очень привлекательной. Накире влюбился в нее и каждый раз, когда отец собирался плыть вверх по реке, просил у нас рыболовные крючки, ткани, украшения, которые мы привозили из Джаяпуры для обмена, чтобы завалить Фусаи подарками. Мы с радостью отдавали ему все, что он просил, потому что для воина фаю было необычным стремление покорить женское сердце. Обычно женщин просто брали силой. Но Накире по природе своей оказался романтиком и хотел добиться ее расположения.

Накире удалось завоевать и сердце ее отца. Через пару месяцев вождь тигре дал разрешение Накире взять его дочь в жены. Ей было около двенадцати лет.

Накире с гордостью привел Фусаи в свое племя иярике. Он выстроил аккуратный дом недалеко от нашего. В нем даже были стены и дверь, по меркам фаю — настоящий дворец. Первые несколько недель прошли замечательно, пока однажды утром Накире не вытащил нас всех из постелей: Фусаи исчезла, он нигде не может ее найти! Мгновенно организовали экспедицию.

У фаю прекрасно налажена «система удаленного оповещения», которая не нуждается ни в кабелях, ни в аппаратах, ни в деньгах. Нужно просто громко крикнуть. С помощью такой системы новости передаются на большие расстояния. Единственный ее недостаток — ничто не сохраняется в тайне. Когда сообщение посылалось по телефону джунглей, все джунгли знали о том, что происходит.

Функционировала система так. Накире встал на берегу реки и своеобразным тоном, более похожим на вой, громко крикнул: «Где Фусаи, Накире ищет Фусаи!» Позднее я поняла, что благодаря этому тону голос слышен намного дальше.

Накире несколько раз повторил одно и то же. Через некоторое время выше по реке зазвучал второй голос: «Где Фусаи, Накире ищет Фусаи!» Слова снова повторились, потом они послышались уже издали. Так вопрос передавали из уст в уста до тех пор, пока не достиг ушей вождя племени тигре.

«Фусаи в своей семье», — вернулся ответ аналогичным образом. Отец с Накире сразу же отправились в путь.

Когда они вернулись, Накире был огорчен и подавлен. Оказывается, Фусаи сбежала, потому что соскучилась по дому. Накире привез ее обратно в Фоиду.

Но через несколько недель Фусаи опять сбежала, и Накире снова пришлось отправляться за ней.

В третий раз Накире в смятении пришел к отцу и спросил, как ему быть. Это было в высшей степени странно по законам фаю. Их мужчины в таких случаях обычно просто пристреливали жену из лука. Но Накире был не такой, он любил Фусаи и не хотел ее обижать. Отец внимательно выслушал Накире, но тот сам вдруг предложил выход: что, если пожить с Фусаи в ее племени, пока она привыкнет к нему и согласится добровольно вернуться в Фоиду?

Так он и сделал. Через несколько месяцев Накире и Фусаи вернулись в Фоиду, и она больше уже не убегала. Это была скромная девушка, и сердце у нее было золотое. А улыбка просто божественна, — мы все ее полюбили. Фусаи стала лучшей подругой Юдит, ведь они были примерно одного возраста.

Накире не взял себе еще одну жену, хотя и имел на это право, потому что у Фусаи не было детей. Но Накире нужна была только она. Их любовь — единственный, пожалуй, случай такого рода, который мы наблюдали у фаю. У них был прекрасный брак, они вместе и по сей день.

Далеко не все мужчины фаю так хорошо обращались со своими женами. Я дважды видела, как туземцы пускали стрелы в своих жен. И впервые я ощутила справедливую ненависть.

Мы играли на улице. Несколько местных женщин по каким-то делам пошли в лес. Один из туземцев крикнул своей жене, чтобы она вернулась. Но та не сразу его послушалась. Когда же она наконец появилась из-за деревьев, фаю достал свой лук, натянул тетиву и, несмотря на то что расстояние было большое, прицелился ей прямо в грудь.

Фаю — прекрасные стрелки. И этот точно знал, как нужно натянуть тетиву, чтобы не убить жену, а только ранить. На наших глазах он выстрелил в женщину. Со стоном та упала на землю. Я почувствовала себя ужасно, мне хотелось кричать, убить этого человека. Ведь его жена, а это было заметно любому, была на позднем сроке беременности!

Мама услышала крики и прибежала. Когда она все увидела, ее буквально затрясло. Еще никогда я не слышала, чтобы мама так кричала... Она бросилась к раненой женщине, вынула стрелу из раны, помогла ей встать и отвела в дом. Я пошла за мамой, с ненавистью взглянув на туземца. Он смеялся.