Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

В это время смертность новорожденных доходила у них до 70 процентов. Продолжительность жизни взрослых людей составляла всего 30—35 лет.

Что удивительно: в глубине души фаю мечтали о мире, они не желали больше убивать и воевать. Об этом они поведали моему отцу практически в первую же встречу. Но так как все подпадали под закон кровной мести, у них не было другого выхода. Пока не появились мы. Ведь мы отличались от них не только цветом кожи, относясь к совершенно другому «племени», — мы никогда не имели ничего общего с законом кровной мести. С нашим приездом у фаю появилась надежда разомкнуть этот круг. Мы были нейтральным звеном, позволявшим нескольким племенам встретиться для переговоров, не прибегая к силе. Постепенно они и сами стали учиться спокойно общаться, делить еду, говорить об охоте. Конечно, должны были пройти годы для того, чтобы воцарился настоящий мир. Но первый шаг был сделан.

Когда ребятишки фаю играли с нами, они хоть на какое-то время забывали о кровной месте и становились такими же детьми, как мы.

Через несколько лет, когда мама открыла первую школу для туземцев, Диро, сирота, и Изор, сын вождя Баоу, на совести которого была смерть родителей Диро, пошли в один класс. Они были одного возраста и оба оказались очень умными. Поначалу воздух в классе был пропитан ненавистью. Но мама часто разговаривала с обоими мальчиками об их прошлом. И постепенно они сближались, став потом неразлучными. Когда Изор стал вождем племени после смерти отца, он сделал Диро своим ближайшим помощником. Так они живут и по сей день.

Известия из внешнего мира

Мы все глубже погружались в жизнь джунглей, но так и не стали полностью их частью: раз в два месяца нам привозили почту, которая напоминала о существовании другого мира. Это всегда было очень волнующим событием — не только для нас, но и для фаю.

Время доставки почты всегда сообщали за несколько дней по радио, и по мере приближения срока ожидание становилось все напряженнее.

— Наверняка в этот раз мне придет много писем, — радовалась Юдит, которая каждый раз расцветала, получая весточки.

— И мне тоже, и мне тоже! — вторила я.

— Сабина, — вздыхала Юдит и закатывала глаза, — ты не получишь писем потому, что не написала сама ни одного. Мама ведь уже объясняла тебе это в прошлый раз.

Но то, что объясняла мама, не доходило до моего восьмилетнего ума; я просто не могла понять, почему нужно целыми месяцами ожидать ответа, поэтому и не писала писем.

— Уж в этот-то раз я что-нибудь получу, — говорила я упрямо с детской верой в мировую справедливость.

Почту обычно привозили во второй половине дня, но с утра маме приходилось отменять уроки. Возбуждение было так велико, что мы никак не могли сконцентрироваться.

— Ну когда уже? Когда же их привезут? — спрашивал Кристиан, который часами сидел перед домом и ждал.

Отец давно перестал отвечать на этот вопрос, который слышал уже не меньше сотни раз. Он просто насвистывал, как делал каждый раз, когда игнорировал чьи-либо слова. Но на Кристиана это не действовало; он был более терпеливым, чем мы с Юдит.

Вдруг фаю начинали напряженно переговариваться. Это означало, что они уже слышат мотор маленького самолетика. Еще через пару минут и мы его слышали. Тихое жужжание, постепенно становившееся все громче. Я беспокойно смотрела в безоблачное небо, зажмуривая глаза от слепящего солнца. Вон там — маленькая черная точка в небе становилась все больше, и наконец я уже четко различала очертания самолета компании «Cessna».

Все махали, когда он пролетал над нами. Потом он разворачивался и направлялся прямо к нам. Отец смотрел вверх, прикидывая расстояние от крыльев до деревьев. Мы ждали затаив дыхание. Пилот Рекс, американец, который жил с семьей на базе Данау Бира, снижал самолет до минимальной высоты. Окно было широко открыто. Я сразу узнавала дядю Рекса, сидевшего в кабине самолета: он протягивал руку из окна и сбрасывал мешок с нашей почтой.

Теперь начиналась главная часть игры: кто первый добежит до мешка? Все бросались по направлению к берегу. Мешок лежал на самом краю, у реки. Мы ликовали. А как-то раз мешок упал в воду, и, несмотря на то что почта была завернута в пластиковые пакеты, многие письма промокли.

Я и сейчас часто вспоминаю эту картину, когда наблюдаю за тем, как почтальон едет на своем велосипеде мимо соседских домиков. Что бы он сказал о способе доставки почты в джунглях?

Получение почты всегда было поводом для того, чтобы устроить настоящий праздник — с танцами, песнями, множеством еды и захватывающими историями.

Иногда мама заранее готовила огромный горшок риса, и вместе с фаю мы садились у какого-нибудь костра, которые постоянно горели в деревне. В конце празднества мама с отцом наконец-то устраивались поудобнее за столом и открывали свои письма. Сегодня я понимаю, почему эти письма были так важны для моих родителей. Ведь это была единственная ниточка, соединявшая их с родиной. Конечно же им нужно было хоть что-то знать о своих друзьях и родственниках. На этот раз я оказалась единственной, кто не получил ни одного письма. Даже от любимой бабушки из Бад Зегеберга, которая чаще всего обо мне вспоминала, ничего не пришло. Расстроившись, я улеглась в постель. Даже Юдит стало меня жалко.

— Сабина, — подошла она ко мне, — посмотри, я получила пять писем. Они мне все не нужны. Возьмешь себе одно?

Она протянула мне красивый сиреневый конверт, обклеенный марками. С благодарностью — и уже поглощенная предвкушением прочтения — я чмокнула ее в щеку и побежала к двери. Мне хотелось сразу же показать свое сокровище Бебе и Туаре. Они придут в восторг!

Опасности джунглей

Однажды утром — учеба уже закончилась — мы носились по лесу между деревьями и вдруг услышали пронзительный крик. Я моментально остановилась, Туаре и Бебе тоже. Мы попытались определить, с какой стороны донесся звук. Я-то еще не научилась ориентироваться так, как мои товарищи. Бебе уже тащил меня за руку изо всех сил, которых я в нем и не подозревала, к ближайшему дереву, где можно было спрятаться. Я не понимала, что случилось, но доверяла инстинктам и сама чувствовала, что приближается опасность. Мы мгновенно вскарабкались наверх. Оттуда я заметила Кристиана, который преспокойно устроился у костра. Я закричала, чтобы он быстро лез на дерево, и, видимо, это прозвучало так устрашающе, что он без малейших вопросов последовал за нами. И только брат успел взобраться, мимо пронеслось стадо кабанов в направлении посадочной площадки для вертолета.

С дерева я увидела мужчину фаю, который преспокойно направлялся к деревне. Почему же он не бежал и не лез на дерево? Он ведь должен слышать ужасный шум. Кабаны приближались к нему. Может, это его стадо, поэтому он и не боится?

Я уже знала, что фаю иногда приручают кабанов. Это был ритуал, который я не раз наблюдала: они брали совсем молодого кабанчика и в течение трех дней держали его на руках, ни на секунду не отпуская; они гладили его, чесали брюшко, кормили, клали в свою постель.

Через три дня его вновь отпускали в джунгли. Но с этого времени кабан считал взявшего его на руки человека своим хозяином. Проходили месяцы, но умные животные помнили своего хозяина или хозяйку. Любого другого человека, однако, этот самый кабан мог убить. Феномен меня поражал.

Туземцы, жители деревни, не прекращали кричать. Что-то явно было не так. Между человеком и стадом оставалось всего несколько метров. Внезапно мужчина обернулся, и я его узнала: это был брат Накире, совершенно глухой!

Кабаны бросились на него. Он упал. Я закрыла глаза, слыша только рев взбесившихся животных, накинувшихся на беспомощного человека. Потом посмотрела и увидела, что несколько мужчин бегут с луками и стрелами к нашему дереву. Но что они могли сделать? Убивать кабана, принадлежавшего другому фаю, было запрещено, — даже если он нападал на человека. Но, слава Богу, дело не зашло слишком далеко, потому что из деревни прибежал хозяин кабанов, бросился в гущу стада и разогнал их.

20
{"b":"162921","o":1}