Подошел капуцин и погрозил им пальцем.

Лиана воскликнула:

— Так я и знала!

И помчалась прочь.

— Ай-ай-ай! И такое — за спиной святой, имя которой носит эта часовня! Просто недопустимо!

— Всего-то один раз! — ответил, улыбаясь, Ринальдо.

— Так положите хотя бы искупительный грош в кружку для пожертвований.

— Что надо, то надо.

— И… больше так не поступай.

— Она же ушла.

— Сын мой! Довольствуйся малым. Повторное наслаждение рождает раскаяние и отвращение.

Монах ушел, а Ринальдо вошел в часовню. Прослушав мессу, он вспомнил о церковной кружке, а потом, выйдя, огляделся вокруг. Но не нашел ни капуцина, ни, что было бы ему куда приятней, лукавой Лианы.

Нашел Ринальдо ее в конце концов у будки зазывалы. Он тихо подошел к ней и легонько ущипнул. Красотка оглянулась и засмеялась. А потом вышла из толпы, и он нашел ее опять в конце площади. Она огляделась и спросила:

— А нет ли поблизости какого почтенного господина?

— Я не вижу никого, кроме себя самого.

— Я очень испугалась, когда нас застали врасплох. Здесь мы беседовать больше не будем. Но если не поленитесь и придете на то место, где видели меня вчера, так, пожалуй, найдете меня. Но прежде скажите мне, кто вы?

— Я здесь человек чужой и долго в этих местах не останусь.

Она молча сняла с груди букет и посмотрела на него, вздыхая, потом сказала:

— Вздох мой относится к вашему отъезду. Будьте здоровы!

С этими словами она поспешно ушла и затерялась в толпе.

Внезапно поднялся шум. Одного из молодцов Ринальдо схватили на месте преступления, когда он хотел уже выкрасть кошелек. Его держали крепко. Подоспела охрана и забрала его. Санардо захромал за ними и подал знак одному из своих молодцов. Подошли и другие, толчея усилилась. Охранников прижали к арестанту, и не успел тот оглянуться, как в него так ловко запустили кинжал, что арестант мертвым рухнул на землю. Кругом кричали, шумели, колотили друг друга, но малый был мертв, охрана унесла труп.

Трубы оповестили о начале шествия. Святую Клаудию, сидящую на высоком помосте, обнесли вокруг всей площади. Восторженные девушки бросали под ноги шествующим цветы, в воздухе курился ладан, освященные свечи горели, в честь святой все распевали гимны.

Зрители стояли по обе стороны шествия, и среди них баронесса Моньерми, ее дочь Эрминия и рядом с ними Ринальдо.

Девушек, бросающих цветы, толпа подбадривала одобрительными возгласами.

— Девушки приносят счастье! — заметил Ринальдо.

— Они завораживают своей работой, своими цветами и собой, — сказала Эрминия. — Посмотрите, как красивы некоторые из этих девушек!

— Близость, — тихо возразил Ринальдо, — затуманивает даль.

Эрминия опустила очи долу и сказала еще тише, чем Ринальдо:

— Близость не так опасна, как даль.

— Она не обманывает.

— Близость остается близостью, это не ее заслуга.

— Она верна себе во всем ее пленительном очаровании.

— А мы здесь в сельской местности.

— Где природа блистает своим прекрасным, безыскусным изобилием!

Эрминия вдруг быстро показала на какого-то старика и воскликнула:

— О, какое прекрасное, истинно апостольское лицо! Была бы я живописцем, это лицо сегодня же было бы на полотне.

— А я, — добавил Ринальдо, — будучи живописцем, нашел бы и свою мадонну.

— Художник не смеет быть льстецом!

Эрминия что-то сказала матери. Шествие прошло, зрители разошлись.

В палатках высшего общества накрыли столы. Ринальдо не терял из виду свою красавицу. Все сели за столы. Эрминия оглянулась. Ринальдо стоял за ней. Она взяла стул, села; Ринальдо — рядом с ней; она — рядом с матерью.

За столом другие обедающие оживленно разговаривали. Эрминия говорила мало, еще меньше ее сосед. Подали десерт.

— Мы тут много чего услышали, — заметила Эрминия.

— А мне, — ответил Ринальдо, — выпало счастье слушать глазами.

Она промолчала. Обед кончился. Общество разошлось. Эрминия подошла к лотерейному павильону, Ринальдо последовал за ней и туда. Она улыбнулась:

— Мне в игре не везет, и все-таки я отважусь попытать счастья.

Они купили по лотерейному билету. Эрминия выиграла два пистолета. Ринальдо — красивый веер.

— Как странно! — улыбаясь, сказала она.

Ринальдо предложил обмен, который они тотчас и совершили.

— Чтобы ранить человека, — сказал он, — вам нет надобности в пистолете. Пенорожденная тоже не вооружена, а ей послушен весь белый свет. Я беру эти пистолеты и посвящаю их вашей защите.

— Большое спасибо, благородный рыцарь! Но я надеюсь, что они для этого не понадобятся.

— Я держу слово!

— Но я должна знать, кто мой рыцарь. Вы не житель этого острова?..

— Я римлянин.

— И рыцарь?

— Да, так. Меня зовут Остиала.

— И давно вы у нас на острове?

— Месяц-другой.

— По делам?

— Путешествую.

— Но вы, надо думать, много живали при дворах? О том, по крайней мере, свидетельствуют ваши манеры…

— Я люблю сельскую местность, природу и преклоняюсь перед красотой.

На том разговор кончился. Начало смеркаться.

Санардо дал Ринальдо себя узнать и прошептал:

— Паломники готовы.

Ринальдо назначил место, где они должны были собраться, показал карету и тех особ, за которыми надо было следить.

Лодовико и Фьяметта тоже подошли. Филиппо ругался с какими-то бродягами.

Санардо собрал своих людей. Они пошли к горам, Лодовико и Фьяметта шли за ними, как приказал Ринальдо…

Карета была готова, лошади запряжены. Баронесса и Эрминия сели в карету. Ринальдо не показывался. Карета уже исчезла из его глаз, тут он вскочил на коня и помчался. У леса он нагнал карету.

Стемнело. Эрминия услышала стук копыт. Она выглянула из кареты. Ринальдо подъехал к правой стороне кареты.

— Ах, смотрите, мама, мой рыцарь.

— Я держу слово, — сказал Ринальдо. — Лес большой, темнеет, а мои и ваши пистолеты заряжены.

Мать и дочь вежливо поблагодарили, и дочь продолжала:

— А я уж думала, что вы исчезли.

Раздался свист.

Дамы испуганно вздрогнули. Ринальдо же услышал знакомый ему сигнал. Он знал теперь, что его люди готовы его поддержать.

— Что это? — со страхом спросила Эрминия.

— Может, бродяга, — сказал Ринальдо, — их тут немало таких.

— О нет! Этот звук ужасен для уха любого бродяги.

— Не бойтесь ничего!

Послышался какой-то шум. Сухие листья на земле шуршали под ногами людей. Показались два молодчика. Они приближались к карете.

— Бросай оружие! — крикнул им Ринальдо и, выхватив пистолет, поскакал к ним.

Один из молодчиков попытался выстрелить. Но пистолет дал осечку. Ринальдо же попал. Молодчик как подкошенный упал на землю. Другой умоляюще пал на колени.

Ринальдо приказал его связать и посадить на козлы. Своим товарищам в лесу он подал знак, что они свободны.

Карета вскоре остановилась перед замком барона Моньерми. Все вышли из кареты.

Дамы поведали барону о постигшей их беде и представили ему своего спасителя.

Барон сердечно приветствовал его, а Ринальдо скромно выслушивал хвалу, что ему воздавали.

Привели связанного молодчика. Он сознался, что замышлялось похищение, и его отвели в темницу при замке.

Ко сну все отошли очень поздно и на другое утро встали тоже поздно.

Ринальдо нашел барона, его супругу и дочь за завтраком в садовом павильоне.

Барон его приветствовал:

— Господин рыцарь, изъявляя вам еще раз свою благодарность, не могу не высказать вам, в каком я затруднении, ибо остаюсь вашим должником и не знаю, чем…

— Никаких затруднений, барон! Каждый человек чести сделал бы то же самое, что сделал я. Путешествующий должен всегда памятовать о возможности подобных неприятных оказий.

— Но вы рисковали жизнью ради незнакомой дамы, которая… — сказала Эрминия.

— Сражаться ради дамы обязанность рыцаря.

— Вы путешествуете, мы, быть может, никогда более не увидимся, но мое сердце будет всегда с благодарностью помнить моего спасителя! — призналась Эрминия.