— Я и правда очень рада, — сказала Маргализа, — что все это было только сном. Нет! Не пойте таких страшных песен, когда наступает ночь. Я и без того всего боюсь…
— Тогда я спою тебе песенку, — улыбнулся Ринальдо.
— Так пойте!
Ринальдо подумал минуту-другую, взял несколько аккордов и запел:
Маргализа, милая,
Ты одна желанна мне.
— Вы сами сочинили эту песенку? — спросила его Маргализа.
— Я сочиняю во время пения.
— Ага! А знаете ли вы, что говорится в песне, которую вы тоже часто поете? Там вот что говорится:
Если в верности клянутся,
Вымыслам не предаются.
Те, что бойко сочиняют,
Часто девам изменяют.
Ринальдо засмеялся, отложил гитару, обнял и расцеловал Маргализу.
— Этим я хочу сказать правду: я тебя люблю!
Она вздохнула:
— Но долго ли будете любить?
Они услышали чьи-то шаги. Маргализа вскочила и села на стул. Ринальдо взял гитару и стал ее настраивать. В комнату вошел смотритель.
— Я хотел вас спросить, нет ли у вас поручений к господину Никанору?
Ринальдо написал несколько строк, в которых повторил просьбы своего последнего письма. Маргализа, которая тем временем вышла вместе с братом из комнаты, вернулась, когда Ринальдо позвонил. Он вручил ей письмо и попросил потом прийти к нему.
— Брат сегодня ночью пойдет сам с гонцом к старому господину. Когда он уйдет, я приду.
Она ушла, а Ринальдо, который уже не мог обойтись без ее общества, ждал ее возвращения с огромным нетерпением.
В полночь Ринальдо подошел к окну и посмотрел вниз, в долину. Луна освещала окрестности. Ринальдо обнаружил у подножия горы повозку, запряженную несколькими лошадьми, и увидел, как несколько человек поднимались по горе к замку. Когда же они стали спускаться, то несли каждый по небольшому бочонку. Они еще раз поднялись в замок и вышли из него, так же нагруженные.
Смотритель шел с ними и вел за собой с горы коня, на которого в долине сел.
Бочонки погрузили на повозку, и процессия двинулась по долине вправо. Сопровождающие повозку были вооружены.
Сразу же после того в комнату вошла Маргализа.
— Твой брат уехал? — спросил Ринальдо.
— Да, уехал.
— А что было в бочонках, которые снесли вниз?
— Я не знаю.
— Ты не искренна!
— Потому что я искренна, я и говорю, что я не знаю. Брат не рассказывает нам о своих делах. Такие бочонки увозят отсюда довольно часто. Я не знаю, ни откуда они берутся, ни что в них. Они очень тяжелые. Я едва могу оторвать от земли самый маленький бочонок.
— Странно!
— Да! В нашем замке происходят, пожалуй, довольно странные вещи. Брат ведет себя очень таинственно, и мы, женщины, не узнаем ничего о его тайнах.
— Значит, у него есть тайны?
— Так я думаю!
— Я не любопытен, но эти бочонки меня все-таки интересуют.
— Меня они уже давно интересуют. Особенно потому, что я не знаю, откуда они. Я не вижу, как их приносят в замок, а они все-таки здесь и их увозят.
Ринальдо откинулся на канапе. Маргализа подсела к нему и стала играть его локонами.
— Вы размышляете об этих таинственных случаях? Я тоже об этом размышляла… частенько!.. Но не нашла им объяснения… — сказала она.
— А о тайнах Зала несчастий ты тоже ничего не знаешь?
— Брат никогда не говорит, почему он так крепко запирает зал. Там, в этом зале, что-то нечисто.
— Ты веришь в привидения? — спросил, улыбаясь, Ринальдо.
— В нашем краю, к сожалению, хватает и привидений и ведьм!
— И ведьм?
— Да! Рассказать вам, что пережил и что видел здесь один францисканский монах?
— И что же? — с любопытством спросил Ринальдо.
— Один молодой человек попал в руки к ведьмам, они вынули у него, пока он спал, сердце, чтобы, поджарив его, съесть и насладиться. Молодой человек не заметил своей пропажи, потому что, как я сказала, он спал. Но когда он проснулся, то почувствовал боль и в конце концов обнаружил, что у него нет сердца. Францисканец, который лежал в той же келье, но не спал, все видел и знал, что совершили эти фурии; он не мог, однако, этого предотвратить, потому что ведьмы его заколдовали. Наконец, когда тот несчастный проснулся, колдовство потеряло силу. Ведьмы натерлись маслом и улетели. Францисканец взял зажаренное сердце юноши со сковороды и дал его юноше съесть, и тот, с Божьей помощью, выздоровел…
— Жуткая история! — сказал Ринальдо. — Сколь долго будет отсутствовать твой брат?
— Два дня.
— Не могла бы ты раздобыть мне ключи от зала?
— Нет! Вашему несчастью не хочу способствовать.
— А твой брат заходит в зал?
— Думаю, что да!
— И с ним ничего не случается? Так со мной тоже ничего не случится.
— Нет! Я не дам вам эти ключи! Если бы с вами случилось несчастье, я не знала бы, что мне следует делать. Но если бы я даже хотела дать вам ключи, так ведь я не знаю, куда запирает их брат.
Тут до них донесся какой-то шум. Они прислушались и поняли, что шум доносится из зала. Маргализа, дрожа, прижалась к Ринальдо. Тот подал ей знак — молчать.
Он медленно поднялся, подкрался к двери в зал и прислушался. Все было спокойно.
Он вернулся. Маргализа сказала со страхом, что в эту ночь ни за что не выйдет из комнаты. Ринальдо усмехнулся и вышел вместе с ней из комнаты. Они прошли и вторую и третью комнаты, и теперь Маргализа успокоилась, словно бы она благодаря удаленности от зала находилась в большей безопасности. Но тем не менее он все-таки должен был проводить ее по лестнице вниз, до самой ее комнатки в нижнем этаже замка.
Когда он вернулся в свою комнату, взгляд его упал на небольшую шкатулку. Он сразу же вспомнил, что хранит в ней очень добротные отмычки. Он вынул инструменты и решил расследовать тайны Зала несчастий.
Ринальдо взял свое ружье и подошел с двумя зажженными свечами к двери в зал.
Совершенство его инструментов доказала первая же попытка. Замки отомкнулись, и дверь открылась.
В зале было тихо и темно. Окна занавешены гардинами, которые не прорезывал даже самый острый луч луны.
Ринальдо вошел в зал, который оказался совершенно пустым. Справа была двустворчатая дверь. Она быстро поддалась уже опытному Ринальдо. Через нее он прошел в длинную галерею, стены которой были увешаны картинами, оснащены светильниками. В светильниках торчали полуобгоревшие свечи.
— Стало быть, — пробормотал Ринальдо, — здесь бывают люди! Ибо духам в свечах нет надобности!
Осторожно ступая, он двинулся дальше. В конце галереи он оказался у еще одной запертой двери. Он отпер ее и вошел в небольшой зал, на стенах которого тоже висели картины и были укреплены светильники. Отсюда незапертая дверь вела в комнату, обставленную мебелью, все указывало на то, что здесь бывают люди.
Теперь Ринальдо еще осторожнее двинулся дальше и попал в узкий темный сводчатый проход.
Здесь он в нерешительности остановился, раздумывая, не отложить ли ему свои исследования до завтра. После некоторых колебаний он медленно пошел вперед, и, когда внезапно наступил на что-то податливое, раздался громкий колокольный звон, а сам он медленно стал опускаться на крышке люка вниз.
Когда он почувствовал под ногами твердую почву, то увидел, что находится в большом подвале, слабо освещенном двумя-тремя висячими лампами, и что крышка люка опять медленно поползла вверх. Таким образом, о возвращении назад нечего было и думать.
Он прислушался и уловил вдалеке какой-то шум. Была ли это дробилка? Или зубчатый механизм, приводимый в действие водой?
Ринальдо взял лампы в левую руку, в правую заряженный пистолет и пошел дальше. Шум нарастал.
Очередная дверь преградила ему дорогу. Он решительно распахнул ее и вошел во второй, ярче освещенный, с низким потолком подвал, в котором тотчас заметил человека, а тот, завидя Ринальдо, громко крикнул:
