Девушка не смела перечить — ни насчет дуры, ни тем более насчет копейки, которую она действительно в дом не приносила. Да и где ее в этом убогом райцентре взять, копейку-то: половина предприятий закрыта, а там, где еще работают, зарплату не платят. Правда, после окончания ПТУ Наташа пыталась вступить в ряды торговок сигаретами и пивом на жэ-дэ вокзале, но злые тетки, оккупировавшие перроны, не приняли ее в свой круг. Она пыталась работать самостоятельно, таясь от соперниц, но вскоре была повязана за безлицензионную торговлю милицией. Так девушка впервые познала жестокие законы конкурентной борьбы. Профессия швеи-мотористки, полученная по окончании «бурсы», была в городке неактуальной: из всего Наташиного выпуска на фабрике работатало лишь три девчонки, да и то задарма, без зарплаты.
— Мы еще хорошо живем, — говорил отец. — Вон, в Костромскую область к братану ездил... Так там треть деревень до сих пор без электричества! Завезут соляру для дизеля — есть свет. Не завезут — кушай самогон при лучине...
От жизни такой оставался лишь один выход: замужество.
Наташа стремилась замуж. Очень стремилась. Наверное, ни один солдат-срочник не стремился на дембель так люто и отчаянно, как она — покинуть родной дом.
Со свойственным возрасту максимализмом она мечтала о красивом благородном мужчине с внешностью Саши Белого из сериала «Бригада» с соответствующим джентльменским набором: «Мерседес» на пол-улицы, походы в казино, заграничные курорты, дорогие подарки. Чтобы обеспечивал ей «красивую жизнь» и мог дать любому в морду. И чтобы подруги завидовали. Она даже трахаться начала много позже сверстниц, не с тринадцати, как было тут принято, а лишь в семнадцать, тем самым вызывая насмешки и недоумение подруг.
Насмешливые подруги не понимали глубины Наташиного замысла: при знакомстве с перспективным мужчиной девственность всегда можно продать подороже! Так, во всяком случае, считала она сама.
Правда, со временем от наивного максимализма не осталось и следа. Бытие в городке было далеко не кинематографическим. Мужская часть населения выглядела плюгавой, засаленной и как будто даже застиранной, чем-то неуловимо напоминая шмотки из секонд-хенда. «Мерседесов» на пол-улицы здесь в глаза не видели, так же как и казино. Поездка в Москву приравнивалась к путешествию за границу. А самым богатым мужчиной считался волосатый азербайджанец Мамед, держащий в городе торговлю цветами, а по смутным слухам, — и наркотиками.
И до обидного не наблюдалось мужского благородства... Местные пацаны даже в глаза обзывали девчонок «поревом» и «телками». В их глазах особы прекрасного пола были лишь потенциальными объектами совокупления. К тому же едва ли не все население городка злоупотребляло продукцией местного ликероводочного завода и даже техническими спиртосодержащими жидкостями. Многие курили «дурь», некоторые сидели на «игле». И оставалось лишь удивляться, где эти нищие берут деньги на алкоголь и наркотики.
К восемнадцати Наташа наконец осознала: мечты о красавце-мужчине лучше отставить как несбыточные и попытаться подыскать что-нибудь попроще, поближе. Круг развлечений в маленьком городке невелик. Единственным местом, где можно было заклеить мужика, оставался дэка, где в будни по вечерам крутили фильмы из жизни суперменов да терминаторов, а в субботние вечера устраивали дискотеку, или, поместному, «дискач».
Наташа хорошо запомнила тот «дискач», на который она впервые пошла с твердым намерением «сняться». Вечером забежала к подруге Таньке: покурить, посплетничать, а если повезет — выпросить на пару часов ее самое крутое платье, с декольте до самого пупа. Подруга отличалась понятливостью и проницательностью и, сдергивая с вешалки наряд, одобряюще улыбнулась: все правильно, Натаха, гулять надо, пока молодая, а не целку-невидимку из себя корчить! Сколько той жизни... Да и что это за жизнь!
Вот на «дискаче» действительно жизнь: блики цветомузыки, импортные песни, зажигательный русский «казачок» под ритмы чикагского рэпа и вообще веселье через край... А главное — «медляк», то есть медленный танец, на который пацаны приглашают девчонок... Правда, в полутьме пацаны нещадно лапают партнерш, но ведь, может, среди парней тоже есть порядочные?! В смысле — которые замуж предложат.
В тот же вечер она и познакомилась со своим первым парнем, прыщавым студентом местного политехникума. Правда, до красавца-мужчины ему было далеко, да и «Мерседеса» на пол-улицы у него не наблюдалось. Зато было место для встреч — комната в общаге, где молодой человек почему-то жил один. Наташа, памятуя о порядочности и вообще о девичьей чести, отдалась ему лишь на второй день знакомства. Акт великого таинства любви совершился на железной казенной койке. Запомнилось почему-то, как жутко скрипел панцирь железной кровати и как соседи за стенкой, не выдержав, спустя минут десять начали стучать.
Для девушки было очевидно: этот замуж не возьмет. А если и возьмет, то только в общагу...
Впрочем, теперь о замужестве она думала уже меньше, чем прежде. Почувствовав вкус настоящей жизни, девушка начала гулять. Сколько той жизни!
Прыщавого студента сменил его однокурсник, затем появился солдатик из местного гарнизона, затем какой-то пожилой, но богатый мужик, то и дело наезжавший в городок из Иванова, затем — бывший одноклассник, затем — его друзья, затем еще какие-то пацаны, имени которых она так никогда и не узнала... Наташе нравилось гулять, к тому же некоторые партнеры щедро накрывали девушке «поляну», то есть стол с выпивкой и закуской.
Станпакова изменилась. О желании выйти замуж почти не вспоминала, а если и вспоминала давешние мечты о «Саше Белом», то лишь для самоупрека: «Какая же я была дура!» Она освобождалась от иллюзий, как корабельное днище от ракушек. Мнение общественности меньше всего волновало гулящую. Правда, понятию «блядь», которое дворовые бабки иногда вымолвляли в ее адрес, она предпочла бы модное заграничное слово «путана».
Даже старики-родители без проблем отпускали дочь «ночевать к подруге»: а может, и впрямь кто замуж возьмет?
Так прошло полгода...
Менялся репертуар дискотеки, менялись знакомые, подруги да и просто партнеры, но жизнь в городке оставалась прежней. Время словно остановилось. Унылое полуголодное существование, хроническое отсутствие денег, работы и всяческих перспектив... Настоящая жизнь начиналась лишь по субботам, к пяти вечера, когда со стороны дэка гремели первые аккорды «дискача».
Но вскоре в Наташиной жизни произошло событие, круто изменившее ее судьбу. Как-то утром в дверь ее «хрущевки» позвонила подруга Танька — та самая, у которой девушка когда-то платье одалживала.
— Послушай, Натаха, такое дело, — начала она, глядя, как девушка накручивает бигуди на смоченные пивом волосы, — ко мне брат троюродный из самого Питера приехал, Лехой зовут. Ты что, такой пацан, крутизна неописуемая, без базара! Мы тут вечером собраться решили, девчонок почти нет, так, может, ты к нам придешь?..
— А сколько ему? — поинтересовалась хозяйка.
— Двадцать четыре.
— А чем занимается?
Танька, оглянувшись, понизила голос до заговорщицкого шепота.
— В Питере в «бригаде» одной... У «тамбовских». Бандит он, короче... Волшебное слово «бригада» породили в Наташином сознании богатые
художественные ассоциации: лимузины, казино, ночные клубы, бриллианты, соболя, «наезды», «стрелки» и прочая кинематографическая романтика... Так, во всяком случае, было в одноименном сериале.
— А он хоть не урод? — на всякий случай осведомилась Наташа.
— Да ты что — смеешься? — показательно обиделась подруга. — Стану я тебя под урода подкладывать... Так что — ждать или я вместо тебя другую телку приглашу?
