— сведение к минимуму лиц, знающих о предстоящей операции;

— категорический запрет на любой контакт с администрацией СИЗО № 2 для лиц, информированных о предстоящей операции;

— активизация агентуры силовых ведомств в криминальной среде;

— скрытый контроль за администрацией СИЗО № 2, с привлечением технических средств и службы наружного наблюдения;

— скрытый контроль за лидерами криминальных структур, указанных в агентурном сообщении в качестве участников предстоящего несанкционированного проникновения на территорию СИЗО № 2 — привлечение для участия в силовой акции оперативно-боевого подразделения «А» и сил Специального отряда быстрого реагирования — определение спецсредств для оперативно-боевых подразделений: световые и шумовые раздражители, нервно-паралитический газ, электрошокеры — детальный анализ режима охраны, а также архитектурных особенностей следственного изолятора и прилегающих строений по ул. Новослободской и Лесной;

— возможное задействование плана «Перехват» на случай попытки участников несанкционированного проникновения скрыться;

20.05.94.

— С 13.00 за корпусами СИЗО № 2 установлено наружное наблюдение. Проводится прослушивание служебных кабинетов администрации. Ничего подозрительного не зафиксировано.

— К 20.00 ударные группы, составленные из бойцов «Альфы», рассредоточены вокруг следственного изолятора.

59

—

В

22.40

у главного входа в СИЗО

№ 2

зафиксировано появление подозрительных лиц.

—

В

22.45

у главного входа в СИЗО

№ 2

появились автомобили: «Линкольн», «Мерседес», джип «Чероки», «Мазда», «Форд», «БМВ», «Ниссан». Служба радиоперехвата подтверждает намерение преступных авторитетов несанкционированно проникнуть на территорию режимного объекта.

—

В

22.55

группа из двеннадцати человек направилась к воротам режимного объекта.

21.05.94.

— В 00.40 отдан приказ о штурме СИЗО № 2.

Бойцы оперативно-боевого подразделения «А» и СОБРа оцепляют автомобили, стоящие у главного входа в следственный изолятор. Все 22 человека уложены на землю.

— В 00.45 шесть человек из состава ударной группы, используя спецсредства, врываются на территорию СИЗО № 2.

— К 01.10 охрана режимного объекта полностью обезврежена.

— К 3.30 операция «Банкет» полностью завершена. В ходе силовой акции зажержано 34 человека, 7 из которых оставлены в Бутырской тюрьме.

Среди задержанных — вор в законе Сибиряк, коммерческий директор фирмы «Солли» Г. Шаповалов, коммерческий агент МП «Момент» Г. Авилов, коммерческий агент МП «Аякс» М. Леднев.

При обыске у С. Липчанского обнаружен пистолет Токарева и три патрона, у Г. Шаповалова — самодельный револьвер и три патрона, у Г. Авилова — браунинг, у М. Леднева — 65,8 г соломки опийного мака. По оперативным данным РУОПа, Г. Шаповалов, Г. Авилов и М. Леднев относятся к солнцевской преступной группировке.

Среди изъятого — радиостанции, настроенные на милицейскую волну, два мобильных телефона, продукты, медикаменты, дезинфицирующие средства и спиртное.

Также задержаны и взяты под стражу: дежурный помощник начальника СИЗО № 2 Н. Заболоцкий, его заместитель Р. Бондарский, дежурные контролеры И. Савкин и Н. Ерохин.

Иван Алексеевич долго и горестно молчит — видимо, те печально известные события до сих пор не дают ему покоя. В бывшем охраннике борются два чувства. С одной стороны — обида, что после «Банкета в Бутырке» он, в числе многих других, вынужден был уволиться с хлебного места. А с другой — благодарность судьбе, что в ту злосчастную ночь с двадцатого на двадцать первое мая его не было на дежурстве. А ведь он, старый и заслуженный человек, вполне мог оказаться на месте кого-нибудь из осужденных коллег.

Чай в граненом стакане, остывая, подергивается асфальтовой патиной, и бывший охранник, а ныне вахтер студенческого общежития, цедит холодный напиток по инерции, не ощущая вкуса.

— Сергей этот, Сибиряк, вроде бы человек неплохой был, но посуди сам — кому он своим визитом лучше сделал? — наконец подает голос отставной «рекс». — Обидней всего, что из-за этого «банкета» все наши ребята так или иначе пострадали. Да и не только мы — арестанты в первую очередь. Проверками нас замучили, контролем... В каждом, с кем только встречался, стукача подозревал! Тени собственной боялись, по ночам бессонницей мучились. Первые три месяца после того штурма вообще ничего с зэков не брали, что бы те ни сулили. Следственное управление нас крутило, РУОП, «контора»... Новых контролеров набрали, а мы их не знаем — что за народ? Может, специально стукачей подобрали, чтобы нас выпасать. Может, это гэбисты переодетые... На них не написано!

Итог «дня открытых дверей» таков. Приятели Липчанского Авилов и Шаповалов получили за хранение оружия два года лишения свободы условно с испытательным

сроком три года. Их товарищ Леднев за хранение наркотиков отделался годом исправительных работ и сразу же был амнистирован. Помощник начальника Бутырки Заболоцкий был удостоен за халатность года исправработ и одновременной амнистии со снятием судимости. А его заместитель Бондарский и вовсе оправдан: он в ту злополучную ночь трудился на так называемом сборном отделении СИЗО и не обязан был следить за преступными контролерами.

И лишь контролеры Савкин и Ерохин, обвиненные в превышении власти и признавшие свою вину, приговорены к реальным срокам наказания

—

к году лишения свободы каждый. Но они уже отсидели свой год под следствием, и потому суд даровал им свободу. Как лица судимые, работать в тюрьме они уже никогда не будут.

Милиционеры мечтали превратить дело бутырских тюремщиков и их гостей в образцово-показательный судебный процесс. Этого же хотел и начальник СИЗО Александр Волков. Но главные действующие лица отделались, можно сказать, легким испугом. Да новый Уголовный кодекс и не предусматривает для них строгого наказания

...

«Коммерсант-Дейли», 20.10.1996 г.

Иван Алексеевич тяжело поднимается из-за стола, подходит к окну, одергивает занавесочку и невидящим взглядом смотрит на пустынную ночную улицу.

— Да и журналисты эти, щелкоперы гребаные, года полтора на каждом углу трубили: коррупция, взятки... Мол — за деньги в тюрьме все можно купить... Ну и хорошо, что можно. Хуже было бы, если бы нельзя. Кому плохо станет, если я зэку пачку чая, спичечный коробок анаши или бутылку водки продам? Они там в камере чифиря себе заварят, водки выпьют, папиросу с анашой по кругу пустят — глядишь, и мозги от долгого сидения за решеткой не закипят. И мысли дурные в голову не полезут: бунтовать, вены себе резать да голодовки устраивать. Да и нам хорошо, потому что выгодно... И все довольны. Как и эти лоботрясы-студенты, которые у нас с тобой водку по ночам покупают. Думаешь, зарплата у охранников высокая? Или льготы какие-нибудь особенные предусмотрены?

ИЗ СПРАВКИ-МЕМОРАНДУМА МВД:

Работа контролера в следственных изоляторах входит в десятку самых опасных для жизни. По оплачиваемости сотрудники следственных изоляторов и ИТУ — на одном из последних мест в системе МВД.

На выцветшие, прозрачно-голубые стариковские глаза вновь наворачиваются слезы. Иван Алексеевич неторопливо достает из пиджачного кармана скомканный клетчатый платок, разворачивает его и, утерев глаза, долго и обильно сморкается. Слушатель сочувственно смотрит на рассказчика и, понимая, что монолог этот затронул самое больное место бывшего вертухая, не задает никаких вопросов.

Иван Алексеевич прячет платок в карман и, с шумом отодвигая стул, усаживается на прежнее место.