Тёплый и влажный весенний ветер повеял в степи Элунь, большие белые облака летали на небе на небольшой высоте и резали глаза. Монотонная степь вдруг оживилась, становилась то яркой, то тусклой, иногда белой, как в движущемся диафильме. Когда белые облака заслоняли солнечный свет, Чжан Цзиюань чувствовал, что холодный ветер пробивает сквозь ватник, делалось очень прохладно. Но когда облака пролетали, яркий солнечный свет снова согревал, как солнце в начале лета, и лицо и руки сразу нагревались так, что выступал пот, и даже поверхность ватника отражала запах и дух солнечного света. Как только он захотел расстегнуть медные пуговицы, чтобы проветриться, то облака снова закрыли солнце, образовав большую тень, и он снова вернулся в пасмурный холодный весенний день.

Лёд размягчился, снег растаял, и снова показались большие участки жёлтой травы, появившиеся раньше весенние росточки уже под снегом пожелтели, только самые их кончики были ярко-зелёными. В воздухе плыл запах залежалой и прелой травы, маленькие канавки заполнялись водой от растаявшего снега, а если посмотреть со склона горы вниз на луг, то бесчисленные впадины все были заполнены водой. Тысячи больших и маленьких временных водоёмов отражали реявшие в небе облака, вся степь Элунь как будто бы летала и кружилась.

Чжан Цзиюань и Бату сидели, спрятавшись, на склоне в высокой траве уже больше часа, они всё это время ждали волков. К одному происшествию с табуном лошадей добавилось ещё одно — «дезинформация» о волках в камышовых зарослях, и из-за этого Бату не мог спокойно смотреть другим в глаза. Всё своё раздражение он хотел выместить на волках. А Чжан Цзиюань из-за неудачи на охоте тоже хотел поймать волка, чтобы восстановить свой авторитет. Они вдвоём после нескольких дней отдыха надели на спины полуавтоматические винтовки и вернулись на склон горы недалеко от болотистого озера. Бату пришёл к выводу, что остальным волкам будет жалко, если мёртвые лошади все полностью утонут в трясине, хотя снег растаял и вода прибыла, но мёртвые лошади, находившиеся на границе трясины и отмели, были вполне доступны волкам, и для волков было соблазнительно, снова не прибегая к боевым вылазкам, попользоваться старыми запасами.

То яркие, то тусклые водоёмчики горного склона продолжали слепить им глаза, они вытирали слёзы и внимательно осматривали в бинокли противоположный склон, каждую подозрительную чёрную, серую или жёлтую точку. Бату, наклонив голову, прошептал:

— Посмотри слева на склоне. — Чжан Цзиюань направил туда бинокль и затаил дыхание, но не смог успокоить своё бешено бьющееся сердце, он увидел, как из-за склона медленно вышли два больших волка.

Чабаны уставились на добычу. Волки только высунулись из-за склона и остановились, внимательно осмотрели все подозрительные предметы. Волки больше не пошли вперёд, а залегли в зарослях высокой травы, спрятались так, что совсем не было заметно каких-либо следов, как будто они сами на охоте. Два человека и два волка, скрылись в высокой вьющейся траве, выжидая удобного случая. Чжан Цзиюань обнаружил, что степные охотники даже выбирать место засады и то научились от волков.

В тот момент люди и волки спрятались очень мастерски, волки не могли увидеть людей, и люди тоже не могли прицелиться, чтобы убить волков, но волки всё же раньше были замечены людьми. Бату ещё колебался, и Чжан Цзиюань тоже начал беспокоиться, после того, как они только что спрятались во вьющейся траве, не могли ли они в это время уже быть обнаружены ранее спрятавшимися в траве волками? Когда в степи имеешь дело с волками, то надо понимать: «что возможно, то обязательно может произойти». Это базовая статья воинского устава, которому научили монгольских бойцов степные волки.

Бату поразмышлял и, не двигаясь, продолжал наблюдать за рельефом на противоположном склоне и сказал Чжан Цзиюаню, чтобы тот запомнил его особенности с боковой стороны. Потом они потихоньку отступили за склон, поближе к лошадям, распутали лошадей и медленно повели их вниз со склона, потом тихо направились в юго-западную сторону. Когда волки были уже далеко, они сели на лошадей, объехали место, где схоронились волки, и пошли к ним с подветренной стороны. Лошади ступали неслышно, да ещё ветер покрывал издаваемые людьми и лошадьми звуки. Чжан Цзиюаню показалось, что они оба были как воры, идущие красть овец.

Бату по пути изучал в подробностях рельеф; через полчаса люди обогнули гору и максимально приблизились к волкам за склоном горы. Бату ещё раз убедился по приметным камням и зарослям травы, что они на том месте, и только потом слез с лошади, медленно потянул лошадь за собой вверх. Когда уже было очень близко к вершине склона, он остановился, но не спутал ноги лошади, а сделал свободную петлю. Чжан Цзиюань всё понял и сделал то же самое.

Они ждали, когда утихнет ветер. Бату три раза наставлял Чжан Цзиюаня: как только он выстрелит, тот тоже спускает курок. Чжан Цзиюань в это время не должен быть напряжён, и если даже промахнется, то Бату может сразу же снова выстрелить и попасть. Бату — известный стрелок на всём пастбище, добыче в пределах двухсот метров трудно убежать от него. Многие охотники говорят, что волки степи Элунь, как увидят человека с ружьём, находясь за пятьсот или четыреста метров, не убегают, но за триста метров — убегают. Эта привычка у них появилась из-за Бату. В тот момент до волков не было и двухсот метров, и Чжан Цзиюань спокойно прицеливался в эту тихо лежащую цель.

Тут ветер ослаб, трава распрямилась, и волки показались в просвете между травой, справа от цели вдруг появился худой волк и пошёл вниз по склону, он как раз прошёл перед теми двумя. Этих двух словно змея укусила, они со свистом подскочили с земли, втянули шеи и наклонили головы и быстро рванули за ним вниз по склону на северо-запад. Оказывается, этот худой волк был часовой и охранник тех двоих волков, предостерегающий их об опасности с других сторон, и, когда люди смогли рассмотреть волков, часовой уже раньше, до этого обнаружил людей. Имеющие волка-охранника вовсе не являлись простыми волками, а как минимум вожаками. Трое волков выбрали для побега самый крутой спуск с горного склона и скрылись.

Бату подпрыгнул, громко закричал и побежал к лошадям. Чабаны быстро понеслись вниз со склона, сняли с лошадей путы и вскочили в седло и поскакали за волками.

Проскакав вершину склона, очутились у этого крутого спуска. Чжан Цзиюаню показалось, как будто это пропасть, он инстинктивно остановился, чтобы слезть с лошади, но Бату закричал:

— Поддерживай седло и спускайся! — Бату нисколько не смутился, а, наоборот, набрался храбрости, отодвинул вбок голову лошади и двинулся вниз.

У Чжан Цзиюаня мелькнула мысль: «Храбрость и трусость сейчас вместе!» Он взял себя в руки, ослабил удила и пошёл на спуск. При спуске с крутого склона на лошади нужно её особенно сильно и искусно сдерживать, особенно в диких местах, если не знаешь, где могут попасться норы байбаков, зайцев или мышей, а то если лошадь наступит в нору, то покатится кубарем вместе с всадником. Один из молодых интеллигентов, работающий чабаном лошадей, при спуске с крутого склона не сдержал лошадь, лошадь оступилась, он слетел с неё и перевернулся в воздухе, свалился и ударился плечом об землю, переломал себе кости, а перевернувшаяся лошадь упала на него, и сейчас он находился в пекинской больнице. А если бы ударился головой об землю, то никогда не вернулся бы в Пекин.