Но в этот конкретный момент — а именно в одиннадцать часов майского утра — ни коробка с пулями, ни ржавый меч, ни рекламное изображение пса не способны были разрядить нависшую над гостиницей атмосферу какого-то уныния и запущенности. Ставни на окнах нижнего этажа закрыты только наполовину, дверь — та самая, над которой устроился пес, злобно поглядывающий вниз и словно раздумывавший, не впиться ли своими мощными челюстями в ее створки, — лишь притворена. А слуга-мальчишка, моющий ступени, над которыми повисли, как пряди тумана, пары спиртного, еще не совсем проснулся. Внутри точно такой же сумрак и запустение: бар в полутьме кажется каким-то призрачным, перевернутые стулья громоздятся на деревянных столах, подоконники и стены в грязи, на полу с ночи валяются окурки, крошки хлеба, чешуя от креветок и все такое прочее. Что подобного рода обстановка производит впечатление угнетающее, ясно из поведения хозяина, стоящего у стойки и смотрящего с тоской на перевернутый пивной бочонок. Хозяйка, спустившись вниз в муслиновом платье и капоре, хранящем некоторые следы позднего завтрака, вздрагивает от испуга и начинает метаться по залу, собирая пепельницы и бегло протирая столы.

В углу, между гравюрой с мрачным изображением Тауэра и выцветшим, бог знает какой давности объявлением сидит, погруженный в чтение газеты, за которой почти не видно его лица, мистер Пертуи. В сюртуке, широких в бедрах и сужающихся книзу брюках, лакированных, точно по ноге ботинках — за все это следует воздать должное миссис Пертуи — он выглядит весьма серьезным господином. Типичный обитатель Тули-стрит, скажем, кебмен с ближайшей стоянки или кто-нибудь из возчиков, с грохотом проезжающих в этот момент мимо гостиницы, приди ему в голову заглянуть в полуоткрытую дверь (для чего пришлось бы переступить через мальчишку, спавшего на ступенях), заметил бы, наверное, что мистера Пертуи и хозяина с хозяйкой связывают какие-то странные отношения. И хотя обе стороны вполне осознают присутствие друг друга, этот несомненный факт всячески пытаются игнорировать.

Тот же самый типичный обитатель Тули-стрит мог бы заметить, что мистер Пертуи, даже будучи погружен в газету, которую он читал с карандашом в руках, делая время от времени заметки на полях и отрываясь от чтения, только чтобы глотнуть чего-нибудь, на самом деле ждет кого-то. И этот кто-то задерживается настолько, что мистер Пертуи уже начинал испытывать раздражение. Конечно, он пришел сюда не почитать газету или выпить — недаром же он все время поглядывал на часы, сравнивая их показания с движением стрелок на других часах, висевших на противоположной стене рядом с факсимильным воспроизведением подписи сэра Уолтера Рэли. Постоянно похлопывал по карману сюртука, словно удостоверяясь, что ничего важное не пропало. Наконец это ему надоело. Мистер Пертуи вскочил на ноги, позвенел в кармане мелочью, обогнул стойку, посмотрел на гравюру с изображением Тауэра, задумчиво погладил ладонью коробку с пулями, даже встряхнул ее, будто собирался бросить кости, и остановился у стеклянного ящика со ржавым мечом.

— Ничего себе, — сказал мистер Пертуи, обращаясь не то к самому себе, не то к хозяину, в нескольких шагах от него все еще разглядывавшему пивной бочонок.

— Это уж точно, сэр, — откликнулся тот, несмотря на то что давно потерял интерес к этой вещи, хотя раньше она была одной из его любимых.

— Не хотелось бы почувствовать его на своей шкуре, то есть на своей шее, — с улыбкой продолжал мистер Пертуи. Он собрался сказать что-то еще, но в этот момент разговор прервался появлением застенчивого молодого блондина, стремительно вошедшего в зал. Он огляделся с выражением явного страха на лице и, казалось, намеревался выйти, как вмешался мистер Пертуи. Хозяин, случись ему описать эту сцену, наверняка отметил бы мастерство, с каким действовал посетитель. Не производя никаких резких движений, более того, продолжая, кажется, разглядывать содержимое стеклянного ящика, он ухитрился встать между молодым человеком и дверью. Не то чтобы преградил ему дорогу в буквальном смысле, но, так сказать, перекрыл пути к отступлению. И вновь беспристрастный наблюдатель мог заметить какие-то странности в отношениях между мистером Пертуи и хозяином. Ибо последний немедленно оторвался от своих дел у стойки и удалился в личные покои, оставив мистера Пертуи и молодого человека одних в тишине, нарушаемой только стуком полуоткрытой ставни и громыханием повозок снаружи.

Мистер Пертуи задумчиво похлопал одной рукой по карману сюртука — оттуда послышался какой-то звон, — другую слегка вытянул вперед. Он не был уверен в этом человеке и к тому же понимал: в публичном месте надо действовать с величайшей осторожностью. При этом мистер Пертуи считал, что, если удастся сделать так, чтобы этот малый перестал нервничать, можно рассчитывать на успех дела. Он протянул руку — теперь она расположилась примерно в футе от живота молодого человека, и тому было трудно не пожать ее.

— Полагаю, я имею честь говорить с мистером Тестером?

— Да, меня зовут Тестер.

Произнося эти слова, юный джентльмен обежал глазами помещение, останавливаясь то на старинном мече, то на окнах, то на удаляющейся фигуре хозяина. Молодой человек, отметил мистер Пертуи, приятного вида, гладко прилизанные волосы расходились посредине, и единственное, что портило его внешность, так это легкий намек на заячью губу.

— Не угодно ли присесть? — предложил мистер Пертуи с той же любезностью в тоне, с какой говорил с хозяином о мече. — И может, выпьете чего-нибудь? Как видите, у нас здесь тихо.

Тестер снова огляделся, довольно нервно, так, словно в тишине он нуждался меньше всего и лишь немецкий оркестр со всеми своими ударными был способен поднять ему дух. Тем не менее он последовал приглашению сесть, пригладив при этом волосы. Мистер Пертуи обратил внимание на то, что ногти у него обкусаны до самой мякоти, и снова прикинул взглядом расстояние до двери.

— Так как насчет выпить? — повторил мистер Пертуи. — Может, бренди?

— Нет, спасибо, ничего не надо.

Так они просидели минуты две-три. Мистер Пертуи по-прежнему ласково улыбался, то и дело заглядывая в газету. За то недолгое время, что прошло с момента знакомства с этим человеком, он изменил свое мнение насчет того, как следует действовать в задуманном им предприятии. Нервозность и явно почтительное отношение со стороны Тестера, решил он, надо использовать, просто надавив на него. Мистер Пертуи сложил газету, бросил взгляд в сторону двери (Тестер посмотрел туда же) и проговорил уже далеко не так любезно, как раньше:

— Экземпляры при вас?

Тестер кивнул.

— Я снял тут номер наверху. Пойдем туда.

— А разве… разве нельзя все здесь сделать?

— Да? А что, если нас какой-нибудь полисмен застукает? — возразил мистер Пертуи, явно намереваясь запугать Тестера. — Вряд ли нам это нужно.

Это убедило Тестера. Поднявшись по деревянным ступеням, угрожающе скрипевшим под ногами, они вошли в комнату, в которой не было ничего, кроме кровати, платяного шкафа и открытого окна, с великолепным видом на реку, башни и шпили раскинувшегося вдалеке города. Мистер Пертуи с явным удовольствием оглядел панораму, Тестер же сел на край кровати с выражением откровенного страха.

— Зря в пришел сюда, — проговорил он после некоторого молчания. — Лучше я пойду.

— Ну да, конечно, — подхватил мистер Пертуи. — Только это будет значить, что вы зря потратили мое время, да и свое тоже. Письмо читали?

— Разумеется.

— В таком случае единственное, что вам надо знать, — у меня все просчитано. Где ключи?

Тестер повернулся в сторону двери, словно в надежде увидеть кого-то, кто помог бы ему противостоять мистеру Пертуи.

— У меня в кармане.

— Давайте сюда.

— Но поверьте, ничего дурного я раньше в жизни не делал.

— А кто говорит, что вы сейчас делаете что-то дурное? С ключами вы расстанетесь на полминуты. Всего на полминуты, даю слово. И затем получите их обратно. Давайте.