У мага задрожала нижняя челюсть. Все эти годы Тиллирет запрещал себе думать о прекрасной друидке, но так и не смог выгнать ее образ из своего сердца. Он любил Амальтонеппу, любил до безумия, до нервной дрожи, и эти полные горечи слова резанули по самому больному месту.

— Но тогда, быть может…, - начал было он, облизывая пересохшие от волнения губы.

— Не может, — по-прежнему мягко отказалась женщина. — Я не поеду с вами, как бы этого ни хотелось и мне, и вам. Я ношу титул Верховной друидки, в твоем мире это все равно что королева. Разве я могу покинуть свой народ? Нет, я останусь вместе с ними, разделив любую участь, которая их ждет. Но я хочу знать, что моя дочь и человек, которого я люблю, живут вдалеке от этого безумия и счастливы.

Сердце в груди Тиллирета словно взорвалось. Амальтонеппа тоже любит его? Маг не смел даже мечтать о таком счастье. Ну уж нет, теперь он так этого дела не оставит. Хочет этого друидка или нет, но она уедет вместе с ним и их дочерью в Империю!

Я проснулся от ласкового похлопывания по моему хвосту.

— А-а-а? — вопросительно зевнул я и уставился на хозяина, по морде которого блуждали смешанные эмоции. То его будто распирало от какого-то внутреннего счастья, и он начинал радостно скалиться, то словно туча набегала, покрывая его лицо черным мраком. — Тилли, с тобой все в порядке?

— Со мной? — отстраненно переспросил маг. — Со мной-то — да, все в порядке. А вот что с тобой? Уши повесил, нос сухой, шипы на спине во все стороны топорщатся. Ты часом не заболел?

Я тяжело вздохнул, вспомнив о Краде. И тут же замотал головой, стараясь выбросить из головы любые мысли о ней.

— Да так, ничего, — буркнул я белошерстому. — Мы когда отсюда уедем? Я так понял, нужный нам камень на другом острове? Так чего мы до сих пор делаем здесь?

— А куда нам торопиться? — удивился белошерстый. — Смотри, какая красота кругом, отдыхай себе на здоровье. Не ты ли все время жаловался, что тебя безжалостно эксплуатируют? Так наслаждайся, пока есть такая возможность. А мне нужно как следует все обдумать и подготовиться, прежде чем мы отправимся дальше.

С этими словами хозяин, фальшиво насвистывая, удалился в глубь леса. Я было хотел направиться следом за ним, но быстро передумал. Вдруг еще наткнусь там на Краду в компании другого ухажера?

Не прошло и пяти минут, как рядом со мной присел черноклокий, судорожно зевая в кулак.

— Видел Тилли? — в промежутке между двумя чудовищными зевками поинтересовался он. Я молча кивнул в сторону чащи. — Я так и думал. Пошел чудить приятель. Знаешь, Бес, надо ему помочь.

— Почудить? — плоско пошутил я.

— Не вляпаться в очередные неприятности, которых у нас и так по горло.

— Благодаря чьим стараниям? — ворчливо пробормотал я себе под нос, но черноклокий все равно услышал.

— Да, я такой. Но сейчас дело вовсе не во мне. Боюсь, что Тилли задумал большую глупость, от которой запросто может и погибнуть.

Я невольно заволновался и заерзал на хвосте.

— Погибнуть? С чего бы это? Вроде здесь все так хорошо к нам относятся…

— Это до поры, до времени, — загадочно прошептал Пин мне на ухо и, ухватив за шкирку, потащил вслед за хозяином.

Тиллирет беспечно шагал по лесу, полностью погрузившись в свои мысли и не замечая двух жадных взглядов, следящих за каждым его движением. Пинмарину и чупакабре ничего не стоило догнать задумавшегося мага, и теперь они укрылись в густом кустарнике и наблюдали. К сожалению, кустарник облюбовали не только они, но еще и несколько десятков различных оголодавших кровососущих насекомых. И если Бес лишь периодически отмахивался от них лапой, окруженный горками уже павших глупцов, то Пину приходилось туго. Проклятые насекомые не испугались даже специального заклинания изгнания… или это Пинмарин что-то напутал, как всегда? Как бы то ни было, но маг крутился юлой в переплетении веток, стараясь при этом не слишком шуметь и периодически ругаясь в полголоса.

— Как ты можешь быть таким спокойным? — наконец, не выдержав, обратился маг к чупакабре. — Тебя что, совсем никто не кусает?

— Кровь чупакабр ядовита для кровососов, — терпеливо напомнил зверь, высовывая морду из кустов, чтобы посмотреть, куда свернул Тиллирет. А тот и не думал никуда сворачивать, остановившись под раскидистым деревом и что-то бубня себе под нос. — Поэтому главное — вытерпеть несколько первых укусов, а потом никто и не полезет.

Пин скептически покосился на приличную горку трупов у лап животного, но промолчал. Может быть, Бес и преувеличивал особенности своей ядовитой крови, но, тем не менее, паразитов над ним вилось все меньше и меньше, в отличие от Пинмарина, уже расчесавшего руки до кровавых полос и принявшегося за лицо.

— Нет, я так больше не могу! — в конце концов не выдержал маг и, выпрыгнув из укрытия, направился к другу. — Тилли, может, поделишься, что за великие мысли посещают твою многомудрую голову? Хотелось бы как-нибудь приобщиться.

— Пин, скажи мне, как можно украсть короля? — вопросом на вопрос ответил тот.

Пинмарин даже слегка опешил от неожиданности, но тут же выдал уточнение:

— Украсть так, чтоб никто ничего не заподозрил, или так, чтоб об этом стало известно?

— Чтоб никто не заподозрил, что король похищен.

Весельчак насмешливо фыркнул.

— Тилли, дружище, ты меня удивляешь. Мы ведь только что из Борунда. По-моему, там нам показали блестящий пример незаметного похищения короля.

Тиллирет тщательно обдумал эту идею и с изрядным огорчением заявил:

— Не пойдет. У нас нет того, кем можно заменить ее.

Пинмарин сложил губы в трубочку в безмолвном "О-о-о!", догадавшись, о ком идет речь.

— Создать долговременную иллюзию? Изобразить гибель? Заколдовать всех, чтобы забыли о ней? — выдал он ряд вариантов.

— Нет, нет и нет, — отрезал Тиллирет. — Это все не то.

— Тилли, — жалобно попросил Пин, — а может, сначала добудем изумруд, а потом уже будем ломать голову над похищением?

— Если мы достанем изумруд, нам придется вернуться обратно в Империю, или Мурдин вернет нас принудительно. Поэтому сперва придумаем, как быть, а потом поедем за камнем.

Пока человеки спорили, я ощутил, как в бок мне уткнулся чей-то нос.

— Привет, — радостно сказала Крада, облизывая свой миленький носик. — Что ты здесь делаешь? Играешь в прятки со своими друзьями?

Я молчал, разрываясь между обидой на ее вчерашнее бегство и желанием прикоснуться к ней еще раз. Словно догадавшись, о чем я думаю, она произнесла:

— Прости, что я вчера так ушла, не попрощавшись и ничего не сказав. Просто моей человеческой подруге было очень плохо, я еще никогда не видела ее такой. Поэтому я пошла с ней, чтобы утешить и помочь. Ты на меня сердишься?

И она потерлась своей мордочкой о мою.

— Нет, — тут же растаял я, — я совсем не сержусь на тебя. Просто с моим хозяином тоже творится что-то неладное, а я не знаю, как помочь.

— Знаешь, людей очень успокаивает, когда они нас гладят, — поделилась личным опытом моя любимая. — Попробуй подсунуть голову под его ладонь, дальше он сам не заметит, как отвлечется.

Я с сомнением покосился в сторону белошерстого. По-моему, к нему лучше не приближаться, пока он в таком состоянии. И что только с ним происходит?

Так прошло полтора месяца. Тиллирет наслаждался общением с новообретенной семьей и выдумыванием отговорок для приятеля. Бес купался в эйфории, все свое время проводя с Крадой. И одного только Пинмарина волновал тот факт, что время шло, а дело стояло на одном месте. Ну и к тому же он немного (хотя немного — это совсем не то слово) завидовал, что его спутники развлекаются, а на Весельчака никто не обращает ни малейшего внимания. Обещанная Амальтонеппой особая гостья где-то задерживалась, прислав короткое сообщение о неотложных делах, а местные не пылали восторгом от ухаживаний настойчивого мага. Более того, начали неодобрительно коситься не только на Пина, но и на Тилли с Бесом. И еще бы, ведь Тиллирет полностью завладел вниманием верховной друидки, проводя в ее компании дни и ночи. Зависть, злоба и раздражение завладевали сердцами ее верноподданных, постепенно превращая их в фанатичное стадо.