— Не хочешь прогуляться в лунном свете?
Я только кивнул, онемев от счастья. Сплетя хвосты и прижимаясь боками друг к другу, мы неторопливо удалились в лесную чащу.
Когда высохли слезы и поутихли восторги, Пинмарин обиженно протянул:
— Ну с Тилли все понятно, он теперь человек семейный и ему не до развлечений. А почему мне-то нельзя отдаться в руки твоих верноподданных?
Амальтонеппа как-то странно усмехнулась.
— Потому что для тебя, мой дорогой Весельчак, мы ждем особую гостью. Через несколько дней она прибудет с одного из соседних островов. Ты сможешь подождать несколько дней?
— Ну я даже не знаю, — с изрядной долей сомнения пробурчал Пин, однако Тиллирет видел, что тот польщен. Хотя на его месте Бродяга бы насторожился — что это еще за особая гостья? — Ладно, подожду, ты меня заинтриговала. А что насчет нашего задания? Где изумруд?
— Понятия не имею, — отмахнулась от него как от назойливой мухи Амальтонеппа. — Кажется, сразу после доставки его спрятали в старом заброшенном храме на дальнем острове. Я на днях отправлю своих девочек разузнать об этом.
— Как же так? — попенял Тиллирет. — Вам доставили такую драгоценную вещь, а вы даже не знаете, где она?
— Милый мой, — с нажимом произнесла верховная друидка. — Это для вас все эти стекляшки-побрякушки имеют ценность. Для нас важнее живая природа вокруг. Поэтому когда двести с лишним лет назад мы прибыли на эти острова, то нас больше интересовала местная растительность, а не зеленые булыжники. Все ненужное нам барахло мы убирали в своеобразные хранилища, вроде того же заброшенного храма. А что с ними стало потом, лично мне абсолютно не интересно.
Пин задумался.
— То есть, получается, что вы сваливали в одну кучу хлам и драгоценности?
— Что-то вроде того, — согласилась Амальтонеппа.
У мага зажегся в глазах расчетливый огонек.
— Тилли, мы обязательно должны посетить этот заброшенный храм. Чует моя дряхлая печень, что там скрыты несметные сокровища. Мы станем богачами, дружище! Представляешь, я до конца своей жизни буду обеспечен вином и женщинами!
И только Тиллирет заметил насмешливую улыбку, проскользнувшую при этих словах по губам верховной друидки.
…И мы гуляли под луной, и играли в прятки в густой подстилке леса, где ковром сплелись лианы и дурманящие разум цветы, и просто носились друг за другом, пока оба не упали без сил. А потом Крада показала мне свое любимое место, где с высокого обрыва было видно все далеко вокруг. И я еще никогда не был так счастлив, как в эту лунную ночь.
А затем мы вернулись на поляну, и человеческие самки до отвала накормили нас свежим мясом. И Крада все старалась подпихнуть мне куски посвежее, переживая за мои торчащие ребра.
Ночь подходила к концу, и мне было немного жаль, что эти чудные мгновенья скоро закончатся. А белошерстого с черноклоким все не было и не было, и от этого на сияющее в моей груди солнце медленно наползала черная-пречерная туча. Дождавшись, пока Крада задремлет, я осторожно поднялся и решительно направился на поиски хозяина с его бестолковым приятелем.
Пинмарин наконец угомонился и тихо задремал в своем уголке, а Сиреннтеппа отправилась домой, пообещав снова придти на следующий день. Тиллирет и Амальтонеппа остались практически наедине, если не считать фальшиво храпящего неподалеку Пина, и старый маг неожиданно почувствовал смущение. Судя по тому, как нервно хрустела пальцами друидка, она тоже была растеряна и смущена.
Оконфузиться магу не позволил знакомый голос.
— Ну и где это вы пропадаете? Я себе места уже не нахожу от беспокойства.
Пин в углу разочарованно вздохнул, поняв, что стать свидетелем любовной сцены ему сегодня не удастся, и задремал уже по-настоящему. А Тиллирет повернулся к взъерошенному чупакабре с виноватым выражением лица.
— Прости, Бес, здесь столько всего произошло, что я совершенно позабыл о тебе.
Зверь обиженно засопел.
— Какая ты милашка, — вмешалась в беседу Амальтонеппа. — Ты из рода имперских чупакабр? Дай-ка я на тебя повнимательней посмотрю.
— Ты что-то знаешь про чупакабр? — удивился Тиллирет.
— Еще бы я про них не знала, — фыркнула женщина. — К твоему сведению, это наши любимые питомцы. Здесь у каждой друидки есть свой ручной чупакабра.
Тиллирет все же сумел поймать вставную челюсть в последний момент, а верховная друидка тактично сделала вид, что ничего не заметила.
— Ты… не могла бы рассказать поподробнее? — жалостливо попросил маг. Он тут, понимаешь, мучался, пытался описать повадки диковинного и неизученного зверя, а оказывается, что зверь не такой уж диковинный и неизученный.
— Да что там рассказывать? — Амальтонеппа пожала плечами. — Мы завезли их к вам из Друидии, как раз перед тем, как наш остров ушел на дно мирового океана. Когда люди начали возвращаться на континент, несколько зверей умудрились пробраться на корабли и уплыть в Империю. Там они прижились, расплодились и сейчас перед нами стоит один из потомков тех чупакабр.
"Теперь я понимаю, откуда в нашем роду такая страсть к приключениям и путешествиям", — мрачно подумал я. Тем временем женщина почесывала меня за ушком и делала это настолько естественно, что даже не хотелось отдернуть голову, хотя я и не люблю, когда меня трогают незнакомые человеки.
— Ну и как тебе на исторической родине? — шутливо спросила меня женщина.
Перед глазами всплыла очаровательная мордочка Крады, и я в блаженстве закатил глаза.
Тиллирет чувствовал себя оскорбленным и обманутым. Он как дурак потратил столько времени, пытаясь написать свою книгу, а всего-то и нужно было обратиться к старой знакомой и задать ей пару вопросов. Все это он и произнес вслух полным негодования голосом.
— Милый, — оставляя уши чупакабры в покое и медленно приближаясь к магу, полным неги голосом произнесла друидка. — Ты в любое время можешь обратиться ко мне с любым вопросом, и я не понимаю, почему ты не сделал этого раньше.
У Тиллирета невольно участился пульс, пока Амальтонеппа крадущейся кошачьей походкой подбиралась к нему все ближе и ближе. Глаза Пинмарина широко распахнулись, несмотря на то, что он продолжал равномерно храпеть.
Подойдя к магу вплотную, женщина положила ладони на его грудь и совершенно серьезно сказала:
— Тиллирет, я хотела бы попросить тебя кое о чем.
— Ммм? — промычал маг, потерявший дар речи. Пин снова разочарованно вздохнул. Издеваются они над ним, что ли?
— Когда ты закончишь с этим делом и вернешься домой, не мог бы ты забрать Сиреннтеппу с собой?
Убедившись, что с хозяином и его бестолковым приятелем все в порядке, я поспешил вернуться к Краде, но, к моему глубокому разочарованию, ее не оказалось на прежнем месте. Покрутившись по сторонам, я с горечью осознал, что она ушла в сторону леса в сопровождении человеческой самки, по всей видимости, своей подруги среди людей. Обманутый, покинутый и глубоко несчастный, я положил морду на лапы и уставился на бледнеющую луну, периодически горько вздыхая. Так я и знал, что если тебе очень долгое время хорошо, то потом будет хоть недолго, но очень-очень плохо.
А я-то уже размечтался, как мы будем жить в небольшой уютной норке, растить многочисленное потомство, гулять в сени леса. Как же, разбежался! Тебя уже "погуляли" и выбросили прочь, словно ненужную вещь.
Тоска все сильнее овладевала моим разбитым вдребезги сердцем. Уговаривая себя успокоиться и все забыть, я сам и не заметил, как задремал.
— З-зачем? — ошалело уточнил Тиллирет, глядя круглыми глазами на друидку. Пин в своем убежище обратился в тонкий слух, острый нюх и зоркий глаз, дабы не пропустить ни слова из столь неожиданным образом развивающейся беседы.
— Затем, что здесь Сиреннтеппа не сможет найти своего счастья, — мягко пояснила Амальтонеппа, наливая себе рубинового вина из изящного кувшина. — Что она здесь видит? Бесконечные леса и толпу одуревших от одиночества женщин. Мужчины все реже и реже приплывают в наши края. Не знаю, с чем это связано, но результат налицо. Рождаемость упала до одного-двух детей в год — это еще при удачном стечении обстоятельств, друидки, не познавая годами мужской ласки, ожесточаются против мужчин, начинают в каждом из них видеть исключительно врагов. Заветы прародительниц стираются из их памяти, заменяясь новыми идеями, которые, на мой взгляд, приведут наш род к краху и полному вымиранию. К тому же Сиреннтеппа все же твоя дочь, она не только друидка, но и сильная колдунья, хотя я приложила все усилия для того, чтобы скрыть это. У нас, знаешь ли, ведьмы не приветствуются, и лучшая участь для них — это проживание в одиночестве где-нибудь в глуши леса. Другой вариант — смерть, но он мне как-то не нравится. Поэтому прошу, увези ее с собой, пусть девочка узнает, что такое нормальная жизнь, пусть найдет любимого человека, выйдет замуж и живет в мире и покое, не опасаясь однажды проколоться и погибнуть. Пусть хотя бы она будет счастлива, раз уж это не получилось у меня.
