Они осторожно пожали друг другу руки.

– Детектив Дав, – представил Кэшин коллегу.

Хелен кивнула Даву.

– Я и не знал, что вы здесь живете, – продолжил Кэшин.

– Я здесь недавно. А вы?

– А я в Порт-Монро.

– Ясно. Ну, так кто занимается этим делом?

– Я. Вы могли поговорить со своим клиентом в приватной обстановке.

– Уже поговорила.

– Тогда начнем, пожалуй?

– Да, конечно.

Кэшин занял место напротив Донни. Дав включил диктофон и записал дату, время и фамилии присутствующих.

– Тебя зовут Дональд Чарльз Култер? Проживаешь по адресу Фрейзер-стрит, двадцать семь, район Даунт, Кромарти?

– Да.

– Донни, – начал Кэшин, – для начала я тебе объясню, какие права есть у тебя во время допроса. Ты не обязан что-либо говорить или делать, но все, что ты сделаешь или скажешь, может быть использовано в качестве доказательства в суде. Ты понял, что я сказал?

Донни уставился в стол.

– Еще раз повторю, – произнес Кэшин, – не обязательно отвечать на мои вопросы или что-то мне рассказывать. Но если ты решишь по-другому, мы вправе сообщить суду то, что ты нам сказал. Понимаешь, Донни?

Не отрывая глаз от стола, Донни облизнул губы.

– Мисс Каслман, – пригласил ее Кэшин.

– Донни, – заговорила она, – ты понимаешь, что тебе сказал полицейский? Помнишь, о чем мы с тобой говорили? Можешь им ничего не рассказывать.

Донни глянул на нее, кивнул.

– Донни, подтверди нам, что ты все понял, – попросил Кэшин.

– Понял, – нервно бросил парень и забарабанил пальцами по столу.

– Я обязан разъяснить, какие у тебя права, – продолжил Кэшин. – Можешь связаться или попробовать связаться с другом или родственником и сообщить им, где ты находишься. Можешь связаться или попробовать связаться с адвокатом.

– Простите, – вмешалась Хелен Каслман, – я поясню. Мой клиент уже воспользовался этими правами и сейчас больше не будет отвечать ни на какие вопросы.

– Допрос окончен в девять сорок семь утра, – подвел итог Кэшин.

Дав выключил диктофон.

– Коротко и ясно, – опять заговорил Кэшин. – Не выйдете со мной на минуточку, мисс Каслман?

Они прошли в коридор.

– Слушание в двенадцать пятнадцать, – сказал Кэшин. – Если бы Донни не запирался, тогда он мог бы рассчитывать на освобождение под залог.

Глаза у нее были разноцветные – один серый, другой голубой. Это придавало ей одновременно и живой, и равнодушный вид. Кэшин вспомнил, как после окончания школы он еще долгое время рассматривал ее лицо на фотографии, снятой в двенадцатом классе.

– Мне нужно получить указания, – сказала она.

Тем временем Дав и Кэшин пошли глотнуть кофейку в заведение под названием «У тети Джемаймы», со столами, покрытыми клетчатыми скатертями, и картинками с изображениями Кролика Питера [26]по стенам.

– В школе вместе учились, – заметил Дав. – Повезло тебе.

– Ну, она была птичка высокого полета, – ответил Кэшин. – Девочка из почтенной богатой семьи. Отец – врач, а вообще-то они владели газетой и ледниками. Она не захотела расставаться со своими лошадями, поэтому и не уехала в частную школу.

По дороге обратно Дав отхлебнул кофе и поморщился:

– Что за отрава?

– Как всегда, дерьмо, ничего хорошего.

Хелен Каслман стояла возле здания участка и разговаривала по мобильнику. Она заметила, что они подходят, и не сводила с них глаз. Уже когда они были у ступенек, она позвала:

– Детектив Кэшин!

– Да, мисс Каслман.

– Мать Донни заявила, что он был дома в ту ночь, когда напали на Бургойна. Встретимся в суде.

– Жду не дождусь.

Кэшин вошел в участок и позвонил обвинителю.

– Против освобождения под залог серьезно возражаем, – доложил он. – Расследование проведено поверхностно. Настоящий виновник может договориться со свидетелями или вовсе сбежать.

В одиннадцать пятнадцать утра Дав и Кэшин уже были у дверей участка.

– Вам звонил инспектор Виллани, – сообщил дежурный полицейский.

– Что там у тебя с мобильником? – недовольно бросил Виллани.

– Извини, отключил.

– Слушай, парня отпускают под залог.

– Почему?

– Потому что министр дал указание главному комиссару, который дал указание комиссару по уголовным делам, который дал указание мне. Дело политическое. Они не хотят, чтобы с Донни в тюрьме что-то случилось.

– Как их чести будет угодно.

– Донни отпускают под залог, – сказал Кэшин Даву.

– Слабаки! – ответил Дав. – Ну и слабаки! Это же капитуляция!

Дежурный полицейский указал на дверь.

– Готовьтесь, там комитет по встрече. Телевизионщики.

Кэшин похолодел. Почему-то как раз об этом он забыл.

– Вот и разбирайся с ними, – обернулся он к Даву. – Ты же городской.

Дав покачал головой:

– Что-то быстро вы записались в деревенские.

Они вышли на улицу, навстречу вспышкам и блестящим черным зрачкам телекамер, меховым микрофонам, тянувшимся к ним на длинных ручках. Вокруг толкалось не меньше десяти человек.

– В чем обвиняют Донни Култера? – задала первый вопрос женщина в черном, с обесцвеченными, залитыми лаком волосами.

– Без комментариев, – ответил Кэшин. – Скоро все станет известно.

Они едва протискивались через толпу, а операторы забегали вперед и снимали, как они уходят по зимней улице под серым, неприветливым небом. Завернув за угол, они увидели толпу у дверей суда.

– Мисс Каслман постаралась, – сказал Дав.

Люди расступились, образовав узкий коридор. Кэшин и Дав прошли, натыкаясь на враждебные взгляды, и в полной тишине поднялись по ступеням.

– Палачи! – крикнул мужчина в поднятом вязаном шлеме слева от Кэшина. – Только и можете, что детей убивать.

– Сволочи! – поддержала его женщина справа. – Подонки!

В коридоре и небольшом зале суда было людно. Они с трудом протиснулись к обвинителю, старшему констеблю.

– Все переменилось, – сказал Кэшин. – Не возражаем против выпуска под залог.

Она кивнула:

– Слышала уже.

Они заняли свои места на стороне обвинения. Дав огляделся.

– Мы тут единственные представители сил правопорядка, – заметил он. – А где же Хопгуд, лучезарный глава местной полиции?

– Может, сбивается с ног в поисках замены Ка-Ди и Престону, – предположил Кэшин.

Дав быстро глянул на него, сверкнув стеклами очков.

Вошли Хелен Каслман и какая-то пожилая женщина. Кэшину показалось, что Донни – точная ее копия.

Ровно в двенадцать пятнадцать под приветственные крики в зал ввели Донни Култера. Он смотрел только на женщину рядом с Хелен Каслман. Та в ответ улыбнулась ему и ободряюще подмигнула.

Присутствующих попросили замолчать, потом встать. Вошел и занял свое место судья. Круглое розовое лицо и зачесанные на лысину жидкие седые пряди делали его похожим на преждевременно постаревшего ребенка.

Обвинитель представил Донни, объявил, что тот обвиняется в попытке убийства. По аудитории пробежал недовольный ропот, и пришлось снова призвать к порядку.

– Решение принято под явным давлением, ваша честь, – сказал обвинитель, – но обвинение не возражает, чтобы обвиняемого выпустили под залог.

Судья взглянул на Хелен Каслман и кивнул.

Она поднялась.

– Я Хелен Каслман, ваша честь, представляю интересы мистера Култера и настаиваю на том, чтобы он был отпущен под залог. Мой клиент никогда не привлекался к уголовной ответственности, а обвинение ему предъявили при невообразимо трагических обстоятельствах. Всего несколько дней назад на его глазах погибли его двоюродный брат и друг, погибли в результате несчастного случая с участием полицейских…

С галереи раздались хлопки и крики одобрения. Судебный чиновник опять потребовал тишины в зале.

– У нас здесь суд, а не митинг, миссис Каслман! – хриплым голосом заметил похожий на ребенка судья.

Хелен Каслман кивнула:

– Я и не собиралась ораторствовать, ваша честь. Мой клиент – ни в чем не повинный мальчик, жертва обстоятельств. Он потрясен тем, что произошло, он должен сейчас находиться дома, вместе с семьей, и готов предоставить все сведения, которые может затребовать суд. Благодарю вас, ваша честь.